Декабристы - Йосифова Бригита. Страница 42
Таким образом, Л. Н. Толстой Герцена поставил на второе место после Пушкина!
12 октября 1905 года в тишине своего дома в Ясной Поляне Л. Н. Толстой записывает в дневнике о Герцене: «Герцен уже ожидает своих читателей впереди. И далеко над головами теперешней толпы передает свои мысли тем, которые будут в состоянии понять их».
25 августа 1852 года Герцен уезжает на несколько недель в Лондон. И остается там на долгие годы! Вместе с Н. П. Огаревым он основал Вольную русскую типографию в Лондоне, издавал альманах «Полярная звезда» и газету «Колокол». Издания его буквально расхватывают! А в 1860 году Герцен переиздает комплекты за 1857—1859 годы. Русская интеллигенция жила, дышала под звуки «Колокола». Его читают даже царские сановники, получает его и сам император Александр П.
Вдалеке от недремлющего ока цензуры Герцен проявил свой исключительный талант революционного публициста. Вершиной этой его деятельности стала книга «Былое и думы».
Эта книга и сегодня является энциклопедией многих исторических событий, рассказов о судьбах людей, целых народов. Она рассказывает не только о личной семейной драме автора, но и о величии и падении идей. Она полна восторгов, но содержит и горечь разочарования. «Былое и думы» не только драматическая исповедь одного человека, но и грандиозная панорама века.
«У никого другого я не встречал позже такого редкого сочинения глубины с блеском мысли», — писал о Герцене Л. Толстой.
А Белинский шутливо напишет Герцену: «У тебя страшно много ума, так много, что я не знаю, зачем его столько одному человеку».
«Былое и думы» Герцена — огромное разнообразие и богатство художественных и жанровых форм, гигантская эпопея русской и европейской жизни. Здесь мы встретим и декабристов, прочтем о большом мыслителе Чаадаеве, узнаем многое и о многом. Книга — словно законченная героическая симфония, которая пьянит звуками, рассказывает нам, как Герцен жил, мыслил, боролся.
С непостижимой силой и остроумием со страниц книги звучит слово Герцена. Отдельные мысли воспринимаются как очень точные афоризмы. Смех, ирония, содержащиеся в них, направлены против всего самодержавно-царского и реакционного старого мира. Ко этот смех отличается элегантностью, изящным стилем и блеском. Этот смех имеет свою градацию, свои кульминационные вершины. Мы читаем строки, пропитанные клокочущим сарказмом и презрением, чередующиеся со строками, исполненными гнева и смеха. Эти строки будто стальные рапиры, которые смертельно ранят врага.
Именно подобную книгу имел в виду Белинский, когда говорил: «Кто знает, может быть, история станет художественным произведением и заменит роман, так же как роман заменил эпопею?»
До частичной амнистии в августе 1856 года дожило 42 бывших декабриста, разбросанных по всей России (в Петербурге и Москве им запрещалось жить). И где бы ни жили декабристы, их духовный престиж стал явлением, которое имело влияние на всю общественную и культурную жизнь 50—70-х годов XIX века в России. Даже возникли разговоры о новом «декабре» в общественной борьбе, в которую вновь деятельно включились вернувшиеся из сибирских снежных пустынь декабристы.
Большой политический резонанс имело появление значительного числа их мемуаров, стихов, писем как на страницах некоторых русских прогрессивных изданий («День», «Русский вестник», «Отечественные записки», «Библиотека для чтения» и других), так и в вольных (бесцензурных) изданиях Герцена.
Значительный интерес проявлялся и к материалам, написанным людьми, разговаривавшими с декабристами, записывавшими их мысли и воспоминания («написано не декабристами»). Целая плеяда новых общественных деятелей, историков и публицистов посвящают себя политической жизни в России: М. Семевский, П. Ефремов, А. Афанасьев, В. Касаткин, Н. Гербель. И особенно выделялся среди них младший сын декабриста Ивана Якушкина, будущий ученый Евгений Иванович Якушкин, который неутомимо отправлял Герцену в Лондон новые письма, данные, факты и воспоминания декабристов.
С воодушевлением занимался деятельностью в этом направлении русский эмигрант — князь Петр Владимирович Долгоруков. Он происходил из знатного княжеского рода, был прямым потомком древнего русского князя Михаила Черниговского, причисленного православной церковью к лику русских святых.
Петр Долгоруков не только примечательная, но и своеобразная личность в русской истории. Будучи более знатного рода, чем даже царская семья, он смотрел на них надменно и с презрением. В сердце его наслаивались волны гнева, обид, честолюбия и, может быть, больше всего — свободолюбия. Словом, вроде князя-чудака, enfant terrible — «дурного дитя» самой знатной княжеской русской фамилии. Свое «политическое» вольнодумство он проявил, еще будучи ребенком, — показал язык во дворце, и его изгнали из камер-пажей. Долгоруков досаждал всем своими чудачествами и дерзостью. Но ему все прощали. В 1840 году он написал «Родословную книгу России», которая и поныне не утратила своей ценности. Это не просто книга о древнейших русских семьях и фамилиях, их родословных. С некоей буйной страстью и увлечением он собирал различные документы, записывал рассказы именитых мужей, посещал стариков и старух в их княжеских имениях. Он записывал и слухи, сверял, уточнял… Под видом генеалогических исследований князь Долгоруков копается в самых потаенных рукописях, хранящихся за семью печатями, изучает дневники, семейные архивы.
В 1840 году Долгоруков составил необыкновенный документ. Всего 12 листов — густо испещренные трудно разбираемым почерком и озаглавленные «Нотати». Они содержат заметки о декабристах.
В них не только список осужденных, но указано точное место, кто и куда отправлен в заключение. Даны географические сведения о сибирских селах, хронология перемещения декабристов из одной тюрьмы в другую, отправки их в этапном порядке в другие районы Сибири, а также на Кавказ.
В 1925 году, уже при Советской власти, эти данные, имеющие большую научную ценность, были опубликованы учеными В. Модзалевским и А. Сиверсом… Но рукопись князя Долгорукова (которая хранится теперь в
Центральном государственном архиве Октябрьской революции, высших органов государственной власти и государственного управления СССР) имеет дату — 1840 год! То есть спустя лишь 15 лет после декабристского восстания Долгоруков располагал уже самыми секретными сведениями. А эти сведения содержались лишь в папках Третьего отделения Бенкендорфа! В том самом Третьем отделении, которое князь Долгоруков называл «Всероссийской шпионницей». Именно в этот адрес и изливал он потоки иронии и гнева.
Долгоруков успел рассориться со всеми. И однажды с поклажей своих богатств и сундуками с секретными документами и рукописями он отправился за границу.
Герцен опубликовал в своем «Колоколе» в Лондоне ряд писем из переписки между царским правительством и Долгоруковым. Переписка эта велась в связи с решением правительства любой ценой вернуть в Россию бунтующего князя, который успел издать за границей книгу «Правда о России».
На бланке Русского генерального консульства в Великобритании под № 497 от 10 мая 1860 года написано следующее письмо князю: «Нижеподписавшийся управляющий генерального консульства имеет честь передать князю Долгорукову один официальный документ, и прошу оказать мне честь явиться в консульство в следующий четверг, в два или три часа пополудни. Ф. Грот».
На это письмо Долгоруков также письменно ответил: «Если господин управляющий генерального консульства имеет мне передать какой-то документ, то прошу оказать мне честь и прибыть ко мне в отель „Клариджес“ в пятницу, 13 мая, в 2 часа после обеда. Петр Долгоруков».
Следует новое письмо от консула:
«Нижеподписавшийся управляющий генерального консульства имеет поручение пригласить князя Долгорукова незамедлительно возвратиться в Россию по Высочайшей воле. Нижеподписавшийся просит князя Долгорукова уведомить его о получении сего сообщения. Ф. Грот».