Ты будешь моей (СИ) - Победа Виктория. Страница 12

— Я никуда не уйду и перестань пороть чушь, — он поднял ладонь верх, заставив меня пошатнуться  в ожидании удара. — Блядь, да прекрати ты шарахаться.

— Ты меня не слышишь? Ты мне не нужен, ясно, не нужен и никогда не будешь нужен, — я хотела ударить его побольнее, задеть его самолюбие, чтобы ушел и оставил свои наполеоновские планы. Чтобы продолжил жить своей беспечной жизнью, трахая все что движется, а меня забыл и обходил стороной.

— Не нужен? — улыбка сползла с его красивого лица, а на смену ей пришли звериный оскал и ярость во взгляде. Он прожигал меня взглядом, пугая до чертиков. — А кто тебе нужен? Макс? — рявкнул он так, что, казалось, стены задрожали.

—ДА! — выкрикнула, сама не понимая зачем. И сама в тот же миг пожалела, столько эмоций отразилось лице мужчины и ни одна не предвещала мне ничего хорошего. Хотелось свернуться в комок и исчезнуть подальше от этого испепеляющего взгляда, от безудержного гнева, от всего, а главное, подальше от него, потому что сейчас он не был похож на себя, и я не была уверенна, что он все еще себя контролировал.

— Не надо врать, девочка, я слышал ваш разговор, слышал все, что ты сказала Кате, — он старался говорить твердо, но я все же уловила дрожь в его голосе. Он сомневался, его уверенность пошатнулась, и я зацепилась за эту ниточку, как цеплялся за миражи путник, блуждавший в пустыне.

— А что я, по-твоему, должна была ей сказать? Признаться, что неравнодушна к ее жениху? — наблюдая за спектром эмоций на его лице, я понимала, что попала в цель. Ударила по самому больному. По его самолюбию, по гордости, пошатнула уверенность в собственной неотразимости. Я надеялась, что теперь он уйдет. Кому хочется быть блеклой заменой? — А теперь уходи, — произнесла и он выполнил мое желание, рысью пролетел мимо меня, покинул палату, громко шарахнув дверью и оставил после себя гнетущую пустоту.

Не по пути нам с тобой, Матвей.

Он действительно ушел, не появлялся больше недели, и, казалось, на этот раз он ушел насовсем. Я задела его гордость, выбрав другого, никто не хочет быть вторым.

Все мои последующие дни напоминали день сурка, время словно остановилось и каждый день одно и то же. Врачи доставали меня своими лекциями о том, какую важную роль играет в моем состоянии реабилитация, сначала уговаривали, потом пытались запугать, а мне было все равно, я лишь ждала, должно же было это когда-то закончиться.

И все вроде бы встало на свои места, меня оставили в покое, так, как мне того хотелось, пока в одно прекрасное утро, открыв глаза, я не обнаружила вместо своей палаты совершенно незнакомую мне комнату. Огромная кровать, на которой я лежала, занимала добрую половину спальни. Яркий свет, проступавший сквозь тонкие шторы, говорил о том, что утро уже давно вступило в свои права. Ничего не понимая, я глупо моргала, оглядываясь по сторонам, насколько это было возможно. Как я здесь оказалась и какого черта вообще происходит?

Ответ не заставил себя ждать, дверь, судя по всему, ведущая из спальни распахнулась и на пороге появился Матвей собственной персоной.

— Какого черта ты сделал? — закричала, что было сил. Я была так зла, что даже не обратила внимания на то, что парень был наполовину раздет. Из всей одежды на нем были только спортивные штаны, спущенные настолько низко, что еще чуть-чуть и, в принципе, ничего прикрывать не будут. Взгляд невольно прошелся по накаченному торсу, и, по всем законам, я должна была вновь впасть в истерику, если бы не ярость, разрывавшая меня изнутри. Что он себе позволяет и зачем опять появился в моей жизни? Что за игры?

— И тебе, доброе утро, — в одно мгновение он пересек комнату и оказался на кровати, в непосредственной близости от меня.

— Где я? — процедила, сцепив зубы.

— Дома, — пожал плечами, словно ничего не произошло.

— У кого, — все было до абсурда очевидно. Как ему вообще такое в голову пришло?

— У нас, Лара.

— Что тебе от меня нужно, Матвей? Тебе так важно трахнуть меня, чтобы наконец успокоиться? Ну так давай, чего ты ждешь? Если после этого ты оставишь меня в покое, то давай, я потерплю, а у тебя будет еще одно достижение в копилке. С инвалидом у тебя, наверное, еще не было, да, ну давай, чего ты ждешь, ты же для этого меня сюда привез, — кажется, я перешла на крик, слезы застилали глаза, все вдруг стало неважным, я настолько погрузилась в себя, что даже не заметила, как оказалась в полусидящем положении, прижатая к изголовью кровати. Опомнилась только тогда, когда сухие, твердые губы накрыли мои, а большая мужская ладонь грубо зарылась в волосы.

— Еще раз произнесешь подобную чушь, я выполню твою просьбу и, поверь, кричать ты будешь вовсе не от боли, — произнес у самых губы, погружая меня в шоковое состояние. Я поверить не могла в то, что он это сделал, просто взял и поцеловал меня. Что-то в моей голове переклинило, потому что вместо того, чтобы биться в истерике, я смотрела на него во все глаза и молча ждала его дальнейших действий. — Теперь ты будешь жить здесь со мной, и да, Лара, спать мы тоже будем вместе, — заявил нахально.

— Да как ты смеешь, да ты…

— Будешь кричать, я снова тебя поцелую, — пригрозил он и мазнул большим пальцем по моим губам.

— Ты…— задохнулась от негодования, да какого черта он о себе возомнил.

— Тебе сейчас помогут одеться и привести себя в порядок, а потом мы позавтракаем.

Я даже ответить ничего не успела, смотрела на удаляющуюся фигуру и лишь в последний момент, очнувшись, схватила подушку и бросила ее в этого придурка.

Глава 9

Матвей

Стерва! Маленькая, несносная стерва. Свела с ума, лишила покоя. Да хрена с два я уйду, все равно моей будет. Из палаты вылетел словно за мной свора собак гналась, а все, потому что довела зараза, словами своими в цель попала. Ничего, я терпеливый, вырву с корнем эти чувства к Демину, все собой заполоню. Вышел из клиники и набрал номер отца. Кажется, я только сейчас понял, что он имел в виду.

— Уже соскучился? — из трубки послышался громкий смех отца.

— Надо поговорить, я подъеду? — проигнорировав юмористический порыв отца, спросил, пожалуй, слишком резко. Я все еще был в бешенстве, слова Лары задели меня сильнее, чем я мог себе представить. Одно дело видеть и предполагать, и совсем другое — услышать это от нее, вот так просто, в лицо. Не подпущу его к ней больше и плевать я хотел на то, что она там к нему чувствует.

— Приезжай, — в миг посерьезнев, ответил отец.

Спустя пол часа я вновь стоял на пороге отчего дома. Было не по себе от того, что вновь придется просить отца об одолжении, второй раз за такой короткий период, но делать было нечего. Связей у него в этом городе гораздо больше, чем у меня, да и уважают его. А потому, наступив себе на горло, я пересек порог дома и прошел в кухню. Запах домашней еды напомнил мне о временах, когда я еще жил дома с родителями и каждый вечер мы всей семьей собирались за большим столом.

Вошел в кухню и сам не понял, как расплылся в улыбке. Стоял вот так, уперевшись плечом в косяк, наблюдал за воркующими голубками и улыбался, как идиот. Столько лет вместе, а отец все также не в состоянии отлипнуть от матери, смотрит на нее своим обожающим взглядом. До недавнего времени я считал, что такие чувства — редкость, чтобы раз и навсегда, чтобы всю жизнь боготворить, а сейчас…как же сильно все изменилось и, черт возьми, как же я хотел, чтобы вот так смотрели на меня, точнее смотрела одна конкретная женщина.

— Саша, а ну руки, — мать шлепнула отца по ладони, которая так и тянулась к доске с нарезанными на ней овощами.

— Котенок, тебе жалко, что ли?

— Кхххм, — покашлял, обозначая свое присутствие. Подпрыгнув, мать выпустила из рук ложку, и та с грохотом приземлилась на кафельный пол.

— Вот ты нормальный, ты чего мать пугаешь? — вместо приветствия заворчал отец. Да родители, я вас тоже очень люблю. — Что встал, проходи давай, мы тебя только и ждем.