36 и 6, или Любовь по рецепту (СИ) - Иванова Ольга Владимировна. Страница 24

– И как вы себе это представляете? – усмехнулась я. – Не пойду же я с вами в баню?

– А почему бы и нет? – Борис пожал плечами. – Обернетесь простыней, мы тоже, естественно, чтобы вас не смущать. Посидите немного в парилке, подышите паром… Я с травами сделаю. Потом уйдете, а мы уже дальше сами…

– Сопротивляться бесполезно, – Данила со смехом обнял меня за плечи. – Баня для Волка священна. Это, наверное, единственное, что делает его таким счастливым. Поэтому он уговорит на нее кого хочет и не отстанет, пока не согласишься. А насчет того, что ты будешь одна девочка среди мальчиков, то, действительно, брось загоняться… Мы не будем соблазнять тебя своими сексуальными телами, – он поиграл бровями. – Замотаемся в простыни аки мумии, спрячем все стратегические места, что даже не поймешь, где что находится. Нет, если ты, конечно, захочешь соблазниться, то…

– Не захочу, – я выкрутилась из его объятий. Глянула на Стаса: он с повышенным интересом рассматривал этикетку на банке с кофе.

А Данила продолжал:

– И на тебя тоже никто глазеть не будет. Торжественно клянусь, что это будет самый целомудренный поход в баню, какой только можно вообразить. Вот, Леха, ты будешь глазеть на Вику?

Тот, покраснев, энергично замотал головой.

– А ты, Волк?

– Я после смерти жены ни на одну женщину не смотрю, – ответил тот совершенно серьезно.

– Ну а меня-то ты уже знаешь, – Данила прижал ладонь к сердцу. – Я обещания держу. И даже не взгляну на тебя, клянусь! Если ты, конечно, не захочешь…

– Да уж, я тебя знаю, – я хотела засмеяться, но вместе этого закашлялась.

– Вот. И ты после этого будешь отказываться от баньки? – Даник посмотрел на меня с шутливым беспокойством.

А вот Борис оставался серьезным:

– Идемте, Виктория, идемте. Так и до бронхита недалеко, сами должны понимать. Вы же врач. Сейчас мы все приготовим там, затопим – и приходите. Банька здесь маленькая, еще и печка электрическая, так что быстро будет. За часа полтора, может, два все протопится…

Он забрал с собой Данилу и Леху и отправился выполнять задуманное, мы же со Стасом остались в кухне одни: я допивала свой чай, он к этому времени перешел к изучению этикеток на специях.

– Собираешься париться? – спросил он, не отрывая взгляда от объекта своего интереса – баночки с приправой для птицы.

– А почему бы и нет? – ответила скорее ему в пику.

– Твое право, – Стас неопределенно пожал плечами и вернул специи на подставку. – Легкого пара…

– Спасибо, – я развернулась и вышла из кухни.

Разозлилась чуть ли не до слез. Да, не могу я вот так просто забыть о том чертовом поцелуе! И не ждать ему хоть какого-то объяснения тоже не могу. Вроде взрослая девочка, но не могу относиться к таким вещам несерьезно. Пытаюсь, пытаюсь, но никак не выходит. Наверное, поэтому до сих пор одна. Дура!

Дверь спальни закрыла на замок. Не хочу никого видеть! Хочу, чтобы меня просто оставили в покое. Все.

Однако прошел час, но ни Стас, ни «все» не спешили лишать меня покоя. Мне даже стало казаться, что про меня забыли и о приглашении в баню в том числе. Но потом в дверь все-таки весело забарабанили. Данила.

– Все готово, спускайся в баньку. Вход рядом с кухней. Можешь только халат прихватить.

А, гори оно все огнем! Пойду в баню, прогреюсь. Жаль только, что купальника нет. Но можно же заменить его комплектом белья, верно? Обещали же, что не будут смотреть. Вот и проверим, сдержат ли слово. Ну а в том, что меня сейчас окружают порядочные мужчины, я уже успела убедиться. Разве что порядочность их Босса под вопросом… Но он же там и не должен появиться.

Баня, действительно, оказалась небольшая: маленькая парилка, душ и скромного размера комната для отдыха. В последней уже обосновались мужчины и даже принесли сюда кое-какую закуску к пиву. Вид у них тоже, как и обещалось, был приличным, Даник даже завязал простыню наподобие греческой тоги.

– Эх, жаль, что печка здесь не дровяная, – сетовал Борис. – Я люблю, чтоб дрова дубовые были… Топить эдак часов пять… И чтоб сама баня большая, деревенская… А эта… Ерунда, а не баня.

– Зато такая безопасней, – улыбаясь, парировал ему Даник.

– Но кайф не тот…

Я кашлянула, привлекая к себе внимание.

– О, Виктория, – тут же подскочил Борис. – Хорошо, что пришли. Держите простыню и можете сразу в парилку идти. Да, и шапку не забудьте. Я, если хотите, через минут пять подойду, веником побью.

– Даже не знаю, стоит ли, – снова засмущалась я.

– Стоит, стоит, – заулыбался Волк.

Да уж, за сегодня улыбок на его лице появлялось больше, чем за все предыдущие дни. Удивительные изменения. Скажи мне десять дней назад, когда только начинались мои злоключения, что позволю страшному Волку парить меня в бане, ни за что не поверила бы.

Халат я скинула уже в парилке. Подумала и сняла лифчик, запрятала его под халат, затем основательно обмоталась простыней. Прилегла на нижнюю полку, на живот, закрыла глаза и, в ожидании Бориса, попыталась расслабиться. Давно я не была в бане… Последний раз, наверное, года два назад, когда Танька решила устроить на день рождения девичник в сауне.

Скрипнула дверь, раздались шаги Бориса, и я закрыла глаза, приготовившись к «оздоровительный порке». Первый удар веника, по спине, вышел слабым и каким-то неуверенным. Потом веник хлестнул меня по пояснице, и уже ощутимей – по попе. Особое внимание к этому месту меня насторожило, и я внутренне подобралась. Что за…? Неужели я ошиблась, что доверилась Борису? Черт… Черт… Черт!

Веник больше не касался меня, вместо этого мне на спину легла мужская рука, а пальцы стали поглаживать позвонки. Больше терпеть я не могла. Резко вскинулась, перевернулась, намереваясь зарядить локтем в скинувшего овечью шкуру Волка, да так и замерла, обомлевая от изумления. Это был не Борис. И даже не Даник, от которого можно было ожидать подобной выходки.

Надо мной возвышался Стас, с голым торсом и повязанной на бедрах простыней.

– Что ты здесь делаешь? – вырвалось у меня, и я попыталась подтянуть край своей простыни повыше на грудь. – Тебе нельзя, я же сказала…

– Можно… – он рывком поднял меня на ноги, поставив на скамью, и заключил в объятия. Наши лица оказались на одном уровне, а губы едва ли не касались друг друга. – Только не убегай от меня.

– По-моему, это ты убегаешь от меня, – прошептала я, начиная таять под его ласкающим взглядом.

– Я больше не буду этого делать, – на его губах появилась улыбка.

– О чем ты хотел поговорить? – мой голос никак не хотел звучать в полную силу, поэтому вновь получилось тихо и хрипло.

– Об этом, – и он коснулся моих губ легким поцелуем. Затем еще одним, более напористым, кусающим. И я снова сдалась. С протяжным вздохом открылась ему навстречу, позволила сплестись нашим языкам. Простынь поехала вниз, когда мои руки обвили шею Стаса, но я лишь теснее прижалась обнаженной грудью к его груди. Он тоже обнял меня крепче, его пальцы принялись рисовать невидимые узоры на моей спине, гладить плечи, пробегались по ребрам, точно по клавишам, задерживались на пояснице, мяли бедра и вновь устремлялись вверх по позвоночнику. Голова кружилась, жар парилки усиливался внутренним огнем разгорающегося желания, дыхание сбивалась, а кожа стала влажной от пота.

– Постой… – проблески разума заставили меня первой разорвать наш поцелуй. – Парилка – не самое лучшее место для всего этого… Если мы, конечно, не хотим угореть в объятиях друг друга…

– Доктор вернулся, – засмеялся Стас и потерся носом о мою щеку.

– От него трудно избавиться, знаешь ли, – я тоже усмехнулась и прикрыла глаза, наслаждаясь новыми поцелуями, которыми Стас на это раз прокладывал дорожку от моего подбородка до впадинки на шее.

– Ты права, – губы Стаса перехватили мой стон, который не удалось сдержать, когда его пальцы нашли мой сосок и легонько сжали его. – Но тогда мне нужно охладиться… Очень хорошо охладиться…

И я не успела опомниться, как осталась без объятий, а Стас уже выбежал из парилки. В бане было два выхода: один вел в дом, второй, через комнату отдыха, – прямиком на улицу. Туда-то, похоже, и устремился Стас «охлаждаться». У меня закралось тревожное чувство, и я, быстро надев халат, ринулась за ним. Интуиция меня не подвела: распахнув дверь, я застала Стаса, лежащим ничком в сугробе снега.