Заставлю тебя полюбить (СИ) - Орлова Юлианна. Страница 12

Он не ожидал такой прыти, не понял даже, как она увернулась. То-то же, не нужно забывать, чьей дочерью она являлась. Милка, может, маленькая и хрупкая на первый, надо сказать очень обманчивый взгляд, но далеко не слабая и беспомощная.

— Никто твое заявление не примет, — припечатал отец, а Ракитин только губы молча поджал. И правда, кто ж примет заявление, если все успешно порешали и подмазали где надо?

— Мил, — произнес он спустя некоторое время и снова сделал шаг к девушке. А Милка совсем не была настроена его слушать, и продолжать участвовать в этом абсурде она тоже не намерена. А потому рысью отскочив от приближавшегося мужчины, она рванула к двери и вылетела за ее порог, бросив напоследок:

— Мы еще посмотрим, кто кого.

Злая, с горящими от ярости глазами, она влетела в свою комнату, точно фурия разъяренная. Да как они посмели, какое вообще имеют право решать за нее? Они не в девятнадцатом веке живут, в это время женщина имеет право голоса и только ей выбирать, с каким мужчиной жизнь провести, но никак не отцу и уж тем более зазнавшемуся солдафону.

Семеня из стороны в сторону и стиснув зубы, Милка прокручивала в голове изменения, случившиеся в жизни за последние полчаса и чем дольше прокручивала, тем больше укоренялась в нежелании становиться супругой Ракитина, формально, конечно, она ею уже была, но это ненадолго. Ей лишь нужен союзник со связями и желание помочь, а потому недолго думая, Милка схватила телефон и нажала нужную кнопку на быстром наборе. Гудки, казалось, шли вечность. Да где он ходит, когда так нужен?!

— Привет, малая, — наконец послышался голос старшего брата.

Вообще, если быть уж совсем дотошными, Михаил Багиров приходился Милке дядей, но так уж с детства вышло, что считала она его именно братом, к тому же, ее отец еще двадцать лет назад усыновил Мишу и считал его родным сыном. В нем она была уверена, вот кто точно не бросит ее в беде.

— Мне нужна твоя помощь, — не теряя времени, Мила сразу перешла к делу. Она была полна решимости сделать все, чтобы брак признали недействительным или по крайней мере дали ей развод. А у Мишки, пусть и жил она в Питере, наверняка были нужные ей, Милке, знакомства. Миша вообще был из тех, кто без мыла в интересное место залезет, если необходимо, и сейчас это его умение было Милке на руку.

— А просто так позвонить и спросить, как у меня дела тебе гордость не позволяет? Забыла меня совсем, мелочь пузатая.

— Я и так знаю, что у тебя все прекрасно, Ника вон второго носит, — раздраженно произнесла девушка. Ей было не до вежливости и пустых бесед обо всем, сейчас ей требовалась его помощь.

— Милка-Милка, — Миша вздохнул наигранно, — говори давай, чем тебе помочь. Опять небось накосячила, да?

— Мне нужно развестись. Срочно. Желательно сегодня, можно завтра.

На том конце послышался кашель, кажется, брат чем-то подавился.

— Не понял?

— Я теперь замужняя женщина, Миш, спасибо папочке и Ракитину, — фыркнула Милка, с трудом сдерживая рвущуюся наружу ярость.

— Ни черта не понял, ты выпила, что ли, Мил? Ракитин там каким боком?

— Трезвая я, — не выдержала девушка и рявкнула в трубку так, срываясь на визг, — а при том, что замуж меня выдали за этого солдафона неотесанного!

Милка, конечно, преувеличила, Саша не был солдафоном, и уж тем более не был неотесанным.

— Мил, ты чего такое несешь?

— Миш, не тупи, папа выдал меня замуж, без моего на то согласия! Мне не дадут развод, ну помоги, а.

На том конце повисла тишина. Милка все это время не дышала даже, а потом послышался какой-то шорох, и Мишка отключился. Девушка попыталась дозвониться снова, сетуя на связь. После пятой попытки Милка отбросила гневно телефон в сторону, практически зарядив им в стену и уселась на край кровати, закипая, как самовар. И когда спустя несколько минут Милка готова была взорваться от навалившейся на нее несправедливости, телефон позади нее зазвонил, оглушая девушку звонкой мелодией.

На экране высветился номер брата, и Мила поспешила ответить.

— Да, Миш, связь чего-то прервалась. Ты поможешь? — вернулась к делу девушка.

— Нет, Мил, боюсь, мне нечем тебе помочь, — огорошил ее брат. Она даже подумала, что ей послышалось. Не мог же он в самом деле ей отказать. Нет, только не он. Он же всегда был на ее стороне. Даже когда она откровенную «дичь» творила.

— Миш, ты что такое говоришь? — не веря произнесла девушка.

— На этот раз ты перешла все границы, малая, извини, но с отцом я согласен. Тебе пора начать брать ответственность за свои поступки.

— Миш, да как ты можешь, это же Ракитин, да он же старый и вообще…

— Не говори глупости, Мил, кандидатуру лучше сложно представить, — Миша говорил холодно и отстраненно, и Милка, не будучи дурой, поняла в чем дело. Никакой проблемы со связью не было, Мишка сам повесил трубку и за то время, что Милка ждала его звонка, она успел пообщаться с отцом. Она просто не могла поверить, что брат принял не ее сторону, что предал ее, бросил.

— Да ты, ты… — Милка не знала, где подобрать подходящие слова, — ты просто рад, что больше не придется переживать за свою драгоценную Нику, — выкрикнула она в трубку. Милка знала, как яростно оберегал Миша свою ненаглядную жену и как ревновал ее к Ракитину все эти годы, пусть и повода ему никто не давал. А теперь вот наконец успокоился, соперник-то вон окольцован наконец. И плевать Мишке на то, что женой Ракитину стала Мила.

— Мил…

— Да пошел ты, Миш…

11. Тяжелые разговоры

САША

Когда Мила опрометью вылетела из комнаты, заплаканная и потерянная, Саша от безысходности захотел раскрошить стенку. А что еще оставалось делать? В душе он понимал, что это может только ухудшить его ситуацию, но дать заднюю тоже не смог бы уже, хотя бы просто потому, что задохнулся бы без Милы. И так уже нарисовал себе идеальную жизнь, которая ничерта идеальной не вышла бы уже так просто, судя по реакции Багировой.

Хотелось провопить своему внутреннему голосу, что мол русские не сдаются, а идут в бой до конца. Вот примерно так Саша размышлял в тот момент, больше всего желая забрать Милу домой, но умом понимал, что это в настоящих реалиях невозможно.

Руслан смолчал, насупился, Настя выдержала паузу, а затем пошла в комнату к дочери, но та заперлась и на все уговоры отвечала молчанием.

Ракитину ничего не оставалось, кроме как молча кивнуть Багирову и выйти из квартиры, кинув последний взгляд на комнату Милы. Да, он понимал, что жизнь не будет радужной и простой.

Не успел он даже выйти из квартиры, как телефон ожил, и пришлось отвечать своему другу, перед которым он точно уж оплошал.

— Привет, друг.

— Ну привет, а могу ли я тебя все еще называть другом? — ехидно выдавил Миша. В своей привычной манере, вот в ехидстве Багирову-младшему точно не было равных, так что он почти никогда не следил за своим языком, за что однажды огреб по полной программе.

Ракитин с Багировым были друзьями в полном понимании этого слова, даже росли вместе, несмотря на то, что Саша был старше. Был период, когда они, мягко сказать, не находили общий язык, и все это было связано с женой Багирова — Никой, которая по совместительству была еще и подругой детства Саши. Кого-то такое положение вещей ой как не устраивало, да и до сих проскальзывали шуточки на грани фола.

— Миш, давай сразу к «телу».

Ракитин понимал причину звонка, но, опять же, размусоливать что-то не намеревался.

— Как давно ты к телу моей сестры присмотрелся? Ты совсем уже? Тебе сколько лет? У тебя еще по утрам стоит, или ты только с виагрой на баб залазишь? — грозно вопил в трубку Миша.

Вопросы сыпались бесконечным потоком и сопровождались нехилой такой бранью, но Ракитин терпеливо сносил все, а потом припечатал одной фразой.

— Теперь мне кажется, что всю жизнь. Еще вопросы есть? Я по крайней мере пришел и четко обозначит границы, а не спорил на девушку, к которой испытываю чувства.