Книги Великой Альты - Йолен Джейн. Страница 59

И далее в песне перечислялись деревья всякого рода. Дженна, проходя, замечала, что здесь растут точно такие же деревья, как в песне. Уж не сон ли это, спросила она себя – и вдруг остановилась, ибо в середине рощи, откуда поднимался дымок, чей-то тихий, проникновенный голос пел эту самую песню.

Дженна подняла руку, и все остальные, идущие за ней, остановились. Она поднесла ладонь к уху, сделав им знак прислушаться.

– Этот голос… – проронила Катрона и умолкла.

Дженна поманила всех к себе.

– Это не гренны, – шепнула она, и все согласно закивали.

– Знаешь ли ты эту песню? – спросила Катрона у Джарета.

– Мне ее пела матушка, но немножко по-другому, вот так:

Моя матушка пела «Джарет», а чья-то другая, наверное…

– Марек, – сказал Марек. – И Сандор.

– Она пела о нас обоих, когда мы болели корью, – кивнул Сандор.

– Что будем делать дальше? – спросила Дженна Катрону.

– Я умею драться и находить дорогу в лесу, могу быть хорошей подругой солдату и промышлять съестное, но в таких делах я не сильна. Тут нужна жрица.

– Я слышала эту песню в хейме, – сказала Петра, – и Мать Альта учила меня значению каждого дерева, как это записано в Книге Света. Береза – исцеление, лавр – ясный свет, ясень – память. Но я не знаю, где мы и кто это поет. Быть может, Анна знает?

– Анна знает не больше твоего, – пробормотала Дженна, – если я вправду Анна.

– Будь уверена, – сказал Джарет. – Даже гренны назвали тебя так.

– Кто же тогда? – И Дженна умолкла, прикусив губу.

– Есть только один способ выяснить это. – И Катрона вскинула меч.

Дженна ее удержала.

– Кто бы она ни была, она поет песню, знакомую и сестрам, и им. – Она кивнула на мальчиков. – Она хочет сказать нам, что она и сестра нам, и мать.

– Нам всем, – добавила Петра.

– Кто же это, как не сама Альта? – заключила Дженна.

– Говорила же я, что ты должна знать, – улыбнулась Петра.

– Это всего лишь догадка, сделанная наобум. Давайте-ка я пойду вперед и посмотрю.

– Мы пойдем вместе, – сказал Джарет.

И они двинулись толпой через подлесок, ведя за собой лошадей.

Пока они шли, деревья как будто вырастали все выше и выше – вот они достигли небес и сплелись в зеленую кровлю, едва пропускавшую солнечный свет. Стволы превратились в колонны из пестрого мрамора с темно-зелеными прожилками, а земля под ногами – в гладкий пол, однако с тем же узором из травы, лепестков и листьев.

В самой середине зала стоял большой очаг, а перед ним – зеленая колыбель. Ее качала женщина, одетая в светло-зеленое шелковое платье, вышитое по подолу темно-зелеными листьями, а по лифу – золотым плющом. Белые, как снег, волосы были заплетены в две косы. Голову ее украшала корона из шиповника, руку – браслет из диких роз, шею – ожерелье из репейника, перехваченное золотыми кольцами. Ноги женщины были босы.

– Да ведь это… твоя мать, Анна, – прошептал Марек.

– У нее твои волосы, твои глаза и твой рот, – подтвердил Сандор.

Джарет молчал, не сводя с женщины глаз.

Но Петра уже опустилась перед ней на колени, воздев вверх ладони, еще не отмеченные голубыми жреческими знаками. Катрона последовала примеру Петры, сложив свой меч к босым ногам женщины.

– Нет, – заявила Дженна. – Ты не моя мать. И я никогда здесь не лежала. – Она сорвала с зеленой колыбели покров из плюща – колыбель была пуста.

– Я родилась в крови и муках от слипскинской женщины. Повитуха унесла меня в горы, а сестра из Селденского хейма спасла. В это я верю. Это я могу принять. Я убила человека по имени Гончий Пес скорее волей случая, чем умышленно, и отсекла руку другому, по имени Бык. Если это сходится с пророчеством – тем лучше. Но не просите, чтобы я верила в эту… эту подделку. – Дженна чувствовала, как натянулась кожа у нее на лице. Она была слишком зла, чтобы плакать.

Женщина с медленной улыбкой склонилась и подняла на ноги Петру и Катрону, велев Петре стать по правую руку от себя, а Катроне по левую, а после взглянула Дженне в глаза.

– Хорошо. Очень хорошо. Я разочаровалась бы в тебе, если бы ты приняла все безоговорочно. – Она обвела рукой зал, и он опять превратился в рощу.

Джарет шумно вздохнул.

– Безоговорочно? Да у меня сотни вопросов, – воскликнула Дженна. – Не знаю, с которого и начать. Кто ты? Что это за место? Куда подевались гренны? И…

– И что с твоими сестрами? – подсказала женщина.

– Это прежде всего.

– Тогда сядьте, и я расскажу вам все, что могу.

– Но как нам тебя называть? – спросил Джарет.

Женщина с улыбкой протянула ему руку.

– Можете называть меня Альтой.

– Нет. Я, как и Анна, не верю…

– Но меня в самом деле зовут так, – с улыбкой пожала плечами она. И опустилась на землю, а путники расселись вокруг нее. – Так меня назвали – в честь Богини, как и многих девочек моего времени.

– Когда же оно было, твое время? – спросила Дженна, отпихнув Долга, который тыкался мордой ей в ухо. Он встряхнул головой, отошел и стал возле огня.

– Придется тебе отложить свою подозрительность, Дженна, – сказала Альта.

– Откуда ты знаешь мое имя?

– А гренны его откуда знали?

Дженна умолкла, жуя сорванную травинку.

– Я та самая Альта, которая собирала жатву в горах и от которой пошли все хеймы. Это я написала Книгу Света и научила женщин, как правильно дышать, и играть в «Духовный Глаз», и вызывать темных сестер.

– Значит, ты – сама Великая Альта, – прошептала Катрона.

– Нет, Кошечка моя. Я не танцую на радуге и не способна пересечь мост из лучей света. Я была замужем за королем, но не могла рожать, и он прогнал меня и взял вторую жену, а там и третью. В своем горе я начала собирать девочек, оставленных на погибель в Долинах. Я настроила множество тележек и тащила их за собой в помрачении ума, сама не зная, куда иду.

Гренны нашли меня, обезумевшую, влачащую за собой семь возков с плачущими, обмаранными детьми, и привели нас сюда – в Зеленый Мир. Они научили меня ходить за детьми, играть в прутья, находить дорогу в лесу. Рассказали о том, что ждет нас в будущем. Научили управлять дыханием и вызывать своего двойника. А потом они отправили нас обратно в Долины. Но я пробыла у них не день, не месяц и не год, а полных сто лет. И моим именем в Долинах пугали детей: «Будь умницей, не то Альта тебя заберет».

С нашим возвращением сказка началась сызнова, и к нам стали стекаться нежеланные женщины – бесплодные, бездомные, одинокие. И мы построили здесь поблизости первый хейм. Перекресток Вилмы. А за ним появились и другие. Я записала все, чему учили меня гренны – по крайней мере то, что мне запомнилось, – вперемешку с мудростью Долин, и назвала то, что получилось, Книгой Света. А потом… – Альта глубоко вздохнула.

– Потом ты вернулась сюда? – подсказала Дженна.

– Нет, это случилось намного позже, когда я завершила свою работу и собралась умирать. Мои женщины принесли меня ко входу в пещеру, как я им велела, и оставили здесь. Когда они ушли, я спустилась вниз и с тех пор живу здесь.

– Но, Альта, ведь с тех пор прошли… – начал Марек.

– …сотни лет, – завершил Сандор.

– Здесь время течет по-иному. – Альта сняла с себя венок из шиповника и отложила в сторону. – Здесь я дожидалась прихода Анны.

– Были и другие до нее? – спросил Джарет.

– Были, хотя и немногие. Они тоже видели зал и колыбель и слышали песню. Они ели мой хлеб и пили вино, но потом оказывались, бледные и одинокие, на склоне холма, а их близкие давно уже покоились в могиле. Они не знали меня – знали лишь свою мечту. – Альта сняла с себя ожерелье и положила его рядом с короной.

– Но почему я? – спросила Дженна. – Почему мы? Почему теперь?

– Потому что начатое мной должно завершиться. Пришло время миру сделать новый оборот, чтобы сердцевина стала корой, а кора – сердцевиной. Гренны называют это очищением, и случается это каждые несколько столетий.