Нам с тобой нельзя (СИ) - Орлова Юлианна. Страница 6

Мне не надо смотреть в сторону мужчины, чтобы понять, он смотрит. Этот взгляд выедается ожогами по всему телу. Я физически могу ощущать, где сейчас его внимание.

Тебе нравится? Я ведь немаленькая, посмотри на меня. 

Закрываю глаза и отдаюсь своей стихии. Мне всегда говорили, что именно такие танцы раскрывают женщину по-новому, возможно, и я раскрылась иначе благодаря им.

Находясь на расстоянии, я могу улавливать присутствие Никиты. Какие бы обиды ни были…Скучала все время, весь год. Мне радостно и трепетно-волнительно, что он сейчас действительно видит меня такой.

 Каждый день ждала. Писала ему бесконечно, а в ответ получала что? Пустоту. Нет, он звонил отцу, спрашивал, как я, порой по видеосвязи удостаивал меня улыбки. Но она была не та, что раньше.

Неживая.

Неужели мне показалось. Неужели я ошиблась?

Для проверки своей теории я делала максимально много, чтобы меня ругали. Замечали. Зависала с друзьями до утра, сбегала из дома, даже парня завела.

Папа разносил дом и грозился сжечь все заведения в нашем городе...а Никита так и не связался со мной, чтобы “разрулить ситуёвину”, как он обычно говорил.

Что-то в душе противно ноет, потому что я скучаю и сейчас.

—Какая бейба, — кто-то вопит, перекрикивая музыку. Ближе, чем мне кажется.

—Я б ей… — звучит крик из толпы.

Не обращаю внимания, но, когда кто-то влажной рукой хватает меня за ногу, и я начинаю терять опору, становится страшно. Мир переворачивается. Попытки ухватиться за пилон, чтобы удержаться на месте, оборачиваются крахом. Что б тебя! Меня толкают со всех сторон… Жирный потный мужик с пивным брюхом решает, что со мной на руках будет веселее. Моя поза максимально вызывающая. Платье задирается, бедрами я ощущаю потное тело, сжимающее меня в мерзких руках.

Навожу фокус на гадкое лицо. Душа уходит в пятки, потому что до подобного ни одни мои поступки не доводили.

— Отпусти меня, козел, — сальные пальцы впиваются в кожу, я царапаюсь и пытаюсь вырваться, но все вокруг смеются. Он удерживает меня за талию и томно дышит в лицо. Паника захлестывает.

Как мерзко. Гадко. И страшно. Пытаюсь обернуться в поисках поддержки и сталкиваюсь взглядом с Никитой. Он расталкивает толпу и несется к нам. Ноздри раздувается от испепеляющего пространство вокруг гнева.

—Какая сладкая, — звучит в ухо. —Так и просишься, чтобы оприходовали.

Никите хватает секунды, чтобы вмазать ему по роже. Удар настолько оглушительный, что мужик резко оседает к моим ногам, и я по инерции за ним. Теплая ладонь дергает меня наверх, я цепляюсь ногой за тучное тело и подворачиваю голеностоп.

Почему так больно?! Господи, как больно! Кажется, эта боль и приводит меня в чувства окончательно.

Пальцами цепляюсь за Никиту, он одной рукой перехватывает меня за талию и поднимает, как пушинку.

 Боль пронзает конечность, но я на свободе.  Утыкаюсь носом в мужскую шею, отдающую запахом спокойствия. Жадный вдох. По венам струится удовольствие и мгновенное успокоение. Он рядом.

Я полностью упираюсь в него всем телом, ощущая бугрящуюся силу, скрытую под тканью белой рубашки. Никита жадно осматривает меня, тяжело выдыхает и задвигает за спину, где я ощущаю себя как за каменной стеной. Руки сами собой ложатся на лопатки мужчины, он весь окаменел.

—Это еще что за хер с горы? — нахал кричит как резаная свинья. Выглядываю из-за спины, вижу, как мужик корчится, но затем поднимается и с кулаками набрасывается на моего «дядю».

 Никита, недолго думая, бьет его головой в голову, из носа мгновенно льется кровища. Жуткий вид. Начинается потасовка, я осматриваюсь по сторонам в поиске охраны, они уже спешат к нам, но из-за большого наплыва зевак, не получается быстро дойти.

—Твой кошмар, — Никита не церемонится, хватает за шкирку и снова бьет по лицу уже кулаком. —Запомни мое лицо, шваль, — напряженная спина Никиты закрывает полностью лицо обидчика. Музыка стихает, все вокруг смотрят на развернувшееся действо, когда дружки этого пьянчужки начинают нас обступать.

Охрана перехватывает их, укладывает в пол, народ вокруг начинает поднимать шум. Женские крики, мужская ругань, все смешивается. Моя голова пульсирует.

—Ты, сука, пожалеешь. Ты знаешь, кто я? — верезжит, отмахиваясь.

—Сейчас ты без пяти минут покойник, — припечатывает уверенно Никита. Он наносит ему еще один удар, после чего мужчина отлетает к барной стойке, а Макарский продолжает идти к нему.

Он убьет его, Господи, он его убьет.

—Никита, не надо!

Мой голос тонет в какофонии звуков, я в ужасе смотрю на то, как мужчина волочит незнакомца по полу. Отмахивается от охранников, которые не пытаются даже его остановить, но что-то говорят, кивая наверх. Сегодняшний мой водитель, бритоголовый бугай, перехватывает Никиту со спины и оттягивает от многострадального избитого тела, но Макарский вырывается, потому что по силе превосходит пожалуй всех моих телохранителей.

Мне страшно и бесконечно больно. Я вдруг отчетливо понимаю, что своими шалостями могу повлечь за собой смерть.

Прислоняюсь к стене и оседаю по ней.

Слезы градом льются по щекам.

Аиша с Валиком подбегают ко мне, но я не реагирую ни на что, цепляясь взглядом за драку. Все внимание сосредоточено на Никите. Охрана в конечном итоге растаскивает всех участников по разные стороны, и я вижу папиного друга, владельца этого заведения. Папа зовет его Мором, но я дядей Эльдаром. Он молча кивает на мужика с брюхом и того выносят из клуба без сознания. А затем так же спокойно подает руку Никите. Они знакомы? Окровавленные костяшки видны даже издалека. Фантомная физическая боль достигает и меня...

Жадным взглядом осматриваю каждый сантиметр. Никита взлохмачен, зол, напряжен, алые капли крови виднеются на белой рубашке. Вздох застывает в горле. Он ранен. Или кровь не его? Света, ты бестолковая и непроходимая дура. Да сдалось тебе это все? Ну молча подошла бы. Очевидно же, что приехал не просто так. Кому нужны эти пляски с бубном? Доказала всем? Показала, какая ты взрослая?

—Боже, детка, ты как? —мой спешно подошедший парень пытается ухватить меня за лицо, чтобы развернуть к себе, но я отмахиваюсь, продолжая реветь и смотреть на Никиту. Боль в ноге усиливается, я скребу сломанными ногтями по черной поверхности мраморного пола. Мне холодно. Больно.

Валик не сдается, но я срываюсь на него и кричу, чтобы оставил меня в покое. В нас обоих алкоголь, он здорово дурманит и искажает реальность. Парень снова опускается передо мной на колени, а Аиша подает воду. Невидящим взглядом хватаю бутылку и делаю несколько глотков. Приподнимаюсь и усаживаюсь на барный стол. Дыхание перехватывает.

—Свет, давай выйдем на улицу.

—Нет.

Я не способна сейчас вообще ни на что.

Никита переводит на меня обеспокоенно-внимательный взгляд, скользит по голым ногам, задранному до самых бедер платью, почти ничего не скрывающему...Его недовольство трансформируется вязким напряжением даже сквозь расстояние.

—Не трогай меня! — в очередной раз скидываю руку Валика, как раз в тот момент, когда Никита внимательно изучает меня, продолжая разговор. Эмоции на лице не читаются, зато гнев сквозит в движениях. Рваных.

Никита в бешенстве, говорит с Эльдаром коротко, жестко. Губы периодически складываются прямой линией.

—Да что с тобой такое?!

Ничего. Со мной ничего! Сейчас он меня бесит даже больше обычного. Особенно своим навязчивым поведением. А еще больше слабостью. Если сравнивать Никиту и Валика, то тут даже думать не надо, понятное дело, кто сможет меня защитить, а кто кичится мнимыми мышцами.

Аиша уходит забрать мои вещи, явно понимая, что сейчас я не настроена на беседу. Ну хоть кто-то понимает, а парень нет. Он прямо как рыба прилипала.

—Валик, где ты был? — откладываю бутылку в сторону и поднимаю заплаканный взгляд на него. Несмотря на алкоголь, несмотря ни на что, нормальная реакции мужчины одна, — защитить свою женщину. Если он прямо так меня любит, где он был? Почему не остановил? Почему не пришел первым? Почему Никита, находясь в противоположной от меня стороне буквально материализовался, а парень, мой якобы парень, все это время стоял без дела?