Охота на Лань. История одной одержимости (СИ) - Линдт Нина. Страница 11

– Не бойся, мы не дадим им и близко подойти.

– Глупости, они начнут приветствовать тебя, придется остановиться, придется терпеть.

Жар гнева разливался по спине. Лоренцо еще раз выругался, не стесняясь сестры, во время тренировок по фехтованию она и не такое слышала.

– Мерзавцы, – Валентин встал вплотную к Джованне. – И Пьеро Медичи здесь. За что судьба так несправедлива к Лоренцо? Тупой подонок.

Марко молча встал в круг из братьев, стараясь дышать ровно. Он видел, как раздевали Джованну взгляды мужчин, и кровь вскипала в жилах. Джованна дышала поверхностно, взволнованно, зеленые глаза увлажнились от тревоги, полные губы чуть приоткрылись. Она была похожа на чуткую легконогую лань, готовую прыгнуть в чащу и бежать от стаи волков, окружавшей ее.

Джакомо взял сестру под руку и повел вперед. Джованна смотрела себе под ноги. Но кожа все равно горела от того, что на нее смотрели. Месса будет пыткой.

Она старательно шептала молитвы, не поднимала глаз от молитвенника, вчитывалась в каждую букву. Единожды оторвала взгляд от страницы, посмотрела на алтарь, стараясь не замечать обращенных к ней украдкой или напрямую лиц. Она больше не пойдет в церковь. Решено. Будет молиться в часовне. Ее братья вспыльчивы, она легко может стать причиной ссоры. Ведь после мессы все эти коршуны рванут к ним, чтобы поглазеть на нее поближе. Опуская взгляд обратно, Джованна вдруг пересеклась взглядом с мужчиной, чье лицо показалось ей смутно знакомым. Видимо, он тоже был на празднике у Медичи. Он чертил что-то карандашом в молитвеннике и поднял взгляд на нее случайно, а не сидел, глазея непрерывно, как другие. Она очень быстро охватила взглядом его облик, а затем поспешила опустить глаза. И теперь спокойно обдумывала внешность мужчины. Незнакомец был красив. Его лицо было приятным и открытым, глаза, губы, нос – все гармонично. Не было перекоса какой-либо черты, губы четкой и правильной формы, верхняя в форме лука Амура, нос длинный, тонкий, изящный. Волосы каштановые с золотистым оттенком опускаются до плеч. А внимательный взгляд серых глаз, казалось, скрывает душу пытливую и интересную. Не было в нем сальности, как у Пьеро Медичи. Мужчина был полон достоинства и сдержанности.

Невольно она вернулась к нему взглядом, краем глаза, стараясь не выдать себя. На нем богатые одежды, и он что-то выводит в своем молитвеннике. Что? И тут незнакомец снова обернулся к ней на мгновение. Видимо, почувствовав ее любопытство, он чуть сдвинул молитвенник, чтобы было лучше видно. На полях Джованна увидела рисунок. Лицо девушки. И несложно было догадаться, кого он рисовал. Она перевела взгляд на художника. Ей захотелось убедиться, что он такой, как ей кажется. И две секунды, показавшиеся обоим вечностью, они смотрели друг на друга. В его глазах светились ум, внимание к деталям, расчет. Вдруг Джованна осознала, что ему одному удалось, поймав ее взгляд, «переговорить» с ней. В гневе на свою неосмотрительность, девушка опустила голову ниже. И было еще кое-что… За внешним благородством черт мужчины, за спокойствием и мудростью его взгляда скрывался кто-то еще. Словно мутное от черных водорослей дно в прозрачном на поверхности озере. Или ей показалось? Но снова возвращаться к нему взглядом было бы опасно. Джованна нахмурилась, пытаясь поймать в речи епископа молитву, чтобы найти ее в молитвеннике. Когда начала листать страницы, она с удивлением заметила, как дрожат ее пальцы.

Когда все встали, началась давка: к семье Альба устремились с приветствиями. Братья и Марко окружили Джованну и еле выбрались из церкви, в спешке пытаясь раскланиваться со знакомыми. Пока они выходили, Джованна снова встретилась взглядом с незнакомцем: тот стоял в стороне, не пытаясь приблизиться или пробиться сквозь толпу. Но, поймав ее испуганный от толчеи взгляд, он слегка кивнул.

Наконец они выбрались наружу.

– Домой, – просила Джованна, задыхаясь от давки.

Валентин в беспокойстве посмотрел на сестру: она была близка к обмороку впервые в жизни. Бледность ее лица была нездоровой, без румянца, а взгляд испуганный и растерянный. Лоренцо в то утро приехал к церкви отдельно от остальных на лошади, и теперь это здорово спасло их: он подхватил Джованну за талию, посадил на свернутый плащ, вскочил следом и тронул поводья. Джованна дрожала в его руках; Лоренцо ехал, стиснув зубы, чтобы не разразиться ругательствами и проклятьями. Бедняжка, она была не готова к такому безумию. Но правильно ли поступает отец, отдавая ее в Геную? Там может случиться то же самое, а братья будут слишком далеко, чтобы защитить свою нежную сестру. Да, она боевая и смелая, но с ними, с теми, кому доверяет. Она слишком домашняя и неподготовленная для жизни, теперь он понимал это лучше. Доверчивая, нежная, мягкая. Ее легко ввести в замешательство, она тут же теряет почву под ногами, как теперь.

– Джованна, голубка моя, ангел мой, не бойся. Ничего не бойся. Мы с тобой. Мы рядом, – шептал Лоренцо, продумывая, как рассказать о происшествии отцу.

Синьор Альба давно не ходил с ними на мессы, делая исключения только для больших праздников. Его здоровье не позволяло покидать дом надолго, поэтому все сделки и решения принимались в доме Альба, а Марчелло управлял и контролировал производства льна и шерсти.

Отец выслушал Лоренцо нахмурившись, Джованна без сил сидела рядом в кресле и пила воду. Она все еще была бледна, но выглядела гораздо лучше, чем когда Лоренцо внес ее в кабинет.

– Я поговорю с Великолепным, так не может продолжаться. Моя дочь имеет право ходить в церковь. Она не обязана сидеть дома только потому, что безмозглые щеголи решили ее загнать, как дичь в лесу. Это немыслимо!

– Джованна! – вбежал Валентин. Он бросился к ногам сестры и обнял ее за колени. Девушка слабо улыбнулась. Хотелось расплакаться, настолько несчастливый день выдался сегодня.

Лоренцо подошел к Марко.

– Осмотри ее, я волнуюсь.

– Лоренцо, она просто испугалась, переволновалась и побывала в толпе. Все будет в порядке.

– Прошу тебя!

Марко встретился взглядом с гневными глазами друга. Они все на пределе и не знают, что делать. Не чувствуя пола под ногами, он подошел к Джованне.

Она послушно положила руку в его ладонь, но настороженно следила за ним. Марко нащупал пульс и прикрыл глаза, сосредоточившись только на ритме такой далекой и такой родной жизни. Ее сердце бьется так близко… качает кровь с каждым сокращением, посылает его по сосудам. Оно встревожено и пытается успокоиться, поэтому пульс неравномерный. Он слушал каждый удар, чувствовал, как она успокаивается, как расслабляются пальцы. И пульс становился все спокойнее, четче, ритмичнее.

Он нехотя отпустил ее.

– Все в порядке, – сказал он Лоренцо, и тревога ушла с лица друга. Интересно, как отреагирует Лоренцо, если Марко расскажет ему, что видел, как Пико делла Мирандола переглядывается с его сестрой. А впрочем… имеет ли он право шпионить за Джованной? Ей и так досталось сегодня.

Она прекраснее, чем он помнил. В тысячу раз божественнее, чем показалось на празднике у Медичи. Пико делла Мирандола пытался понять, что делать теперь с этим знанием. Он метался по кабинету, позабыв о работе, ведь куда бы он ни посмотрел, он видел взгляд зеленых глаз, внимательный и изучающий. Поговорить бы с ней. Узнать, что она полная дура, пустышка, и успокоиться. Потому что сейчас, сейчас в нем всколыхнулось то, что он всячески пытался подавить в себе все это время: вязкое, неодолимое желание. Нет, не может быть она дурой. Теперь он знал о ней больше: девушка свободно говорит на нескольких языках, пишет и читает на латыни и греческом, всесторонне развита и в кругу семьи сущая задира. Ни в чем не уступает братьям, судя по рассказам подкупленных Козимо слуг.

И чем больше он смотрел на Джованну в церкви, тем больше понимал, что она создана для него. Судьбой предназначено ему познать красоту, о которой он столько писал, но о которой все еще так мало знал. В чем ее красота? В этом румянце на белой коже или в ярких вспышках пламени в волосах при движении? Или это само ее движение – плавное, легкое, быстрое, неуловимо прекрасное? Или руки с длинными пальчиками и розовыми ногтями, которые хотелось облизывать, словно они были сахарными? Какой она будет, когда из одежды на ней останется только медный водопад ее волос? Будет ли она кричать, когда он ляжет на нее, или примет его молчаливо и потупив взор?