Охота на Лань. История одной одержимости (СИ) - Линдт Нина. Страница 17

– Так кого же ты поддерживаешь? Согласен ли со мной, что в Платоне есть общие идеи с христианством? – нетерпеливо спросил Фичино.

Учитель спрашивал ученика? Лоренцо Альба с интересом наблюдал за беседой, несмотря на то, что понимал мало. Но манера держаться собеседников, внимание, с которым слушали их остальные, так что во время пауз становилось слышно, как потрескивает огонь, – все это завораживало его. Он знал, что находится сейчас в святая святых мысли и мудрости, его юношеское сердце наливалось счастьем и восхищением перед участниками. И да, теперь он видел, что Джованни Пико делла Мирандола отличался от всех мудростью более высокой. Все вокруг обсуждали одну-две идеи, настаивали на своем, словно собаки вырывали кость друг у друга. Он же пытался охватить все, в сияющем взгляде его читалось счастье от возможности это сделать.

– Я не хочу сражаться за право и господство одной идеи, одной школы, – он обвел собеседников сверкающим взглядом. – Подлинная цель философии не в сражении, а в мире.

– Эх, не зря мы тебя зовем князем Согласия*, – рассмеялся Лоренцо Медичи. – Браво, Пико!

– Выпьем за Пико! – раздалось со всех сторон.

– Я хочу произнести слова, – повысив голос, угомонил возгласы Лоренцо Медичи, поднявшись с кресла, – которые наш князь Согласия сам написал, потому что они отражают сущность его и любого другого истинного философа.

Пико делла Мирандола с любопытством слушал Великолепного, на его губах играла легкая улыбка. Голос у хозяина Флоренции был не слишком приятен, но говорил он всегда так хорошо, что все прислушивались.

– «Творец сказал Адаму: ты сам определишь для себя свою природу, исходя из своей собственной свободной воли, во власть которой Я поместил тебя. Мы не сделали тебя исключительно земным или небесным, смертным или бессмертным для того, чтобы ты, будучи своим свободным творцом и создателем, придал себе ту форму, которую посчитаешь наилучшей». Так вот я считаю, что вы, мой любимый граф, выбрали себе участь быть бессмертным.

– Как и вы, Великолепный, – Пико поднял кубок.

– Меня будут помнить по моему рангу, а вас – по вашей мудрости.

– Каждый человек на протяжении своей жизни совершает подвиги: он делает выбор, кем ему быть. И способность стать кем он ни пожелает – вот высочайший дар, данный нам. Дело не в ранге, дело в подвигах, в выборе.

Так легко Пико перевел внимание на Лоренцо Медичи, и все присутствующие не могли не признать величие Великолепного. Столько удивительных вещей совершил он в процессе своего становления, борьбы за власть и покровительства искусствам, столько невероятных поступков, что каждый согласился с философом. И задумался о себе.

– Так что же является предназначением человека? – спросил Анджело Полициано. – Поиск истины, а не обладание ей? Конечна ли возможность познания?

– Она бесконечна, – Пико усмехнулся и оглядел всех присутствующих. – Знание – бесконечно. Человек также может достигнуть бесконечности, встать на одну ступень с бессмертием. Нам с вами предстоит еще увидеть много интересных открытий, как и поколениям после нас. Но познание дано лишь тем, кто стремится к нему. Без этого стремления человек становится животным и опускается на много ступеней ниже.

– А любовь, она делает человека низшим или высшим созданием?

Этот вопрос задал один из художников, совсем еще юноша, кажется, его звали Микеланджело.

– Любовь может быть разной, – Пико прошелся по залу в задумчивости. – Любовь к Богу, философии, истине, любовь к размышлениям и знаниям делает человека небесным созданием, любовь к деньгам и власти – низшим.

– А любовь к женщине? – настаивал вопрошающий.

– Я скажу об этом, когда узнаю лучше, – отшутился Пико. – Пусть в ваших сердцах, друзья мои, преобладает высшая любовь. Любовь к мудрости.

Он выпил из бокала, подошел к Лоренцо Альба, похлопал его по плечу в качестве приветствия и сел рядом с ним. Марсилио Фичино начал речь об астрологии.

– Верите ли вы в судьбу, Лоренцо? – тихонько спросил его Пико.

– В предопределение и рок? – переспросил Лоренцо.

Пико кивнул.

– Не знаю. Я не задумывался над этим. Мне проще полагать, что на все Божья воля, чем действовать, как вы говорите, думая, что я могу сам быть творцом своей судьбы.

– Не надо, Лоренцо, не верьте пассивно. Что движет вами каждый день?

– Любовь к женщинам, – усмехнулся Лоренцо, – жажда знаний, желание видеть свою семью счастливой и обеспеченной.

Пико улыбнулся. Он слушал Фичино, но время от времени бросал на Лоренцо взгляд, полный любопытства. Лоренцо заерзал на скамье, вспомнив о своей собственной шутке про любовь Пико к мужчинам.

– Женщины… Я слышал, вы имеете у них успех.

– Да, это несложно. Гораздо труднее добиться любви мудрости.

– Или красоты… Что для вас красота, Лоренцо?

– То, от чего замирает от счастья сердце. Гармония. Нечто, что заставляет думать о Боге.

– Хмммм… возможно…

– Вы так не думаете, граф?

– Я изучаю этот вопрос. Я ищу ответ на него. Красота может вызывать в человеке чувство божественного, как вы говорите. Но может пробуждать и низкие страсти: жажду обладания, полного подчинения, вычисления секрета красоты при помощи разрушения. Что если один и тот же объект открывает в нас обе стороны? И не понять, какая победит в итоге. Вы когда-нибудь испытывали такую черную страсть, что подобна помутнению разума? Мне было бы интересно изучить кого-нибудь с таким чувством.

– Увы, мой граф, я не испытывал его. Я счастлив, когда красота поворачивается ко мне лицом, но если же она отворачивается и уходит прочь… я просто ищу другую красоту. В этом мире столько прекрасного.

– Я вижу, вы говорите о женщинах, – засмеялся Пико делла Мирандола.

Лоренцо смутился.

– Я думал, вы тоже.

– Эта темная страсть возможна и в науке. Каббала, которая так увлекала меня всегда, вдруг показала свою темную сторону. И я не решаюсь изучить ее. Мною движет страсть подчинить ее своему разуму, но я не решаюсь.

Они говорили еще долго, Пико выступил еще раз, с толкованием создания мира в философском ключе. Потом были разговоры, обсуждения, споры, а затем и пир, который закончился глубоко ночью. Гости разошлись спать, все еще обсуждая поднятые темы. Лоренцо давно не испытывал такой эйфории от собраний. Его жажда знаний получила в этот вечер такую подпитку, что он захмелел от нее больше, чем от выпитого вина.

Пико распрощался с Лоренцо, поднялся к себе. Его душа разрывалась между благостным настроем от проведенной беседы с друзьями с легким опьянением от выпитого вина и темной, липкой, неудовлетворенной стороной своего существа, которое до сих пор пряталось в глубине души, а сейчас, в тишине и молчании, снова расправило свои щупальца. Он мучился от страсти. Разумом он понимал, что стремится к падению, стремится к животному своему низкому состоянию, против которого сражался всегда. Но притяжение к Джованне было слишком сильным.

Он схватил в гневе хрустальный кубок, грохнул им по столу, отколол осколок от основания и вонзил себе в палец. Но кратковременная физическая боль не спасла. Выступившая капля крови напомнила губы Джованны, их сочность, и он слизнул солоноватую каплю. Ему хотелось сесть на лошадь, помчаться во Флоренцию, залезть к ней в спальню, овладеть ею, убить любого, кто встал бы на пути.

Но он понимал, что это невозможно. Оставалось лишь поддаться черному желанию, откинуться на кровать и, глядя на бархатный потолок балдахина, рисовать и рисовать в воображении сцены, в которых Джованна, белая кожа на алом бархате покрывала, рыжие волосы, прикрывающие наготу, раздвигает перед ним ноги. Он застонал, судорожно схватившись за ткань покрывала. Еще три недели. Может, предложить брак завтра? Может, не ждать?

Он перевернулся на живот, сполз на колени перед кроватью и стал молиться. Он молился о том, чтобы мудрость не покидала его, чтобы жажда знаний не иссякала, чтобы ему отдали в жены Джованну Альба, и этот кошмар закончился.