Путь камикадзе [Смертельный марш] - Йордон Эдвард. Страница 10

1.4.3 Наивность и оптимизм молодости

Наша индустрия достаточно молода, и многие из наиболее претенциозных и вызывающих проектов выполняются и возглавляются людьми, которым нет ещё и 30 лет. Для безнадёжного проекта не ничего необычного, если все технические специалисты в проектной команде моложе 25 лет. Они напоминают мне пилотов-истребителей, призванных в Военно-Воздушные Силы во время Второй Мировой и вьетнамской войн: такие же молодые идеалисты, абсолютно убеждённые, что они могут все. Как отметил David Maxwell:

Разумеется, огромная самоуверенность выручает такие команды в ситуациях, когда обычные проектные команды терпят поражение. Тот факт, что наиболее успешные продукты – от Lotus 1-2-3 до Netscape Navigator – были разработаны небольшими командами в условиях, неприемлемых для нормальных людей, уже стал фольклором в нашей индустрии. Когда такие проекты заканчиваются успешно, они приносят проектной команде известность и славу; даже когда они проваливаются, то зачастую позволяют всем участникам извлечь для себя важные уроки (хотя для организации в целом последствия могут быть катастрофическими!).

Важно отметить, что наивность и оптимизм молодости обычно сочетаются с огромной энергией, целеустремлённостью и отсутствием таких помех, как семейные отношения. Безусловно, все это не является прерогативой одной лишь только молодости, однако гораздо чаще можно встретить 22-летнего программиста, который готов и жаждет участвовать в безнадёжном проекте со 100-часовой рабочей неделей в течение года или двух, чем 35-летнего женатого программиста с двумя детьми и весьма умеренной склонностью к покорению горных вершин. Молодой программист, готовый участвовать в безнадёжном проекте, а также относительно молодой менеджер проекта, дающий оптимистические обещания начальству, как бы утверждают: «Разумеется, мы обеспечим успех этого проекта и сокрушим все препятствия на своём пути!»

Мне не хотелось бы высказывать какое-либо серьёзное суждение по этому поводу, потому что это бессмысленно. Как уже было отмечено выше, наша индустрия привлекает молодых, и я не думаю, что ситуация изменится в ближайшие несколько лет. Я также не думаю, что молодёжь может лишиться своего оптимизма, энергии и способности сосредотачиваться на решении проблем. Что касается их наивности …, ничего не поделаешь, эта болезнь проходит только с возрастом.

1.4.4 Альтернатива – безработица

Поскольку мы действительно работаем в индустрии молодых оптимистов, и наша индустрия непрерывно (и временами довольно быстро) развивается по крайней мере последние 30-40 лет, я всегда удивлялся, когда участники безнадёжных проектов приводили мне этот довод.

С другой стороны нужно учитывать, что в таких условиях профессиональные знания довольно быстро обесцениваются. В самом деле, за последнее десятилетие произошли такие огромные изменения, что наша профессия, как и многие другие профессии «белых воротничков», накопила значительный опыт даунсайзинга, реинжиниринга и аутсорсинга. В целом уровень занятости в индустрии ПО постоянно растёт, но при этом не надо забывать, что спрос на программистов С++ растёт быстрее, чем падает спрос на программистов КОБОЛа (правда, мои коллеги напомнили мне, что такой спрос ещё существует в связи с проблемой 2000 года и необходимостью преобразования множества программ, написанных на КОБОЛе. Тем не менее, я уверен, что после 1-го января 2000 года перспективы программистов КОБОЛа существенно ухудшатся). Кроме того, большие IS/IT-организации, которые превратились в огромные бюрократические монстры с тысячами сотрудников, оказались частично подверженными реинжинирингу и даунсайзингу; их высшее руководство может быть не готовым к сокращению технических специалистов, но зачастую сокращает менеджеров среднего звена, администраторов и обслуживающий персонал.

Все это приобретает особое значение в безнадёжных проектах. Вполне возможно, что нехватка людей в проектной команде является следствием общего сокращения штатов разработчиков ПО, предпринятого руководством. И, аналогично, сокращение вдвое срока разработки может быть следствием реинжиниринга под лозунгом: организация должна работать вдвое продуктивнее, чем прежде (что в переводе на командный язык означает «Работать усерднее! Работать быстрее!»). Кстати, эта ситуация гораздо более характерна для Северной Америки, чем для стран Западной Европы, где мне удалось побывать. Только в Северной Америке увлекаются таким «радикальным» реинжинирингом, что масса сотрудников увольняется с работы. По этим же причинам (с учётом культурных традиций, социальной политики и законов) количество безнадёжных проектов в этих странах существенно меньше. Служащие, особенно в Западной Европе, гораздо больше защищены от сверхурочной работы и ревностно отстаивают свои права на отпуск, выходные, личное время и др. Хорошо это или плохо – это тема для отдельного разговора.

Поскольку реинжиниринг не является темой данной книги, мне не хотелось бы давать какие-либо комментарии по поводу стратегий реинжиниринга, предпочитаемых менеджментом. В данном случае важно то, что многие технические специалисты и менеджеры ощущают скрытую угрозу, когда проекты выполняются в такой обстановке. Довольно часто бывает, что несогласие с какими-либо установками проекта означает для них увольнение с работы. Для 22-летнего неженатого программиста в этом нет ничего страшного, а для 35-летнего менеджера проекта, обременённого семьёй и долгами, увольнение может стать серьёзной проблемой. Что же касается 45-летнего программиста, вся квалификация которого – КОБОЛ и CICS, то проблема ещё серьёзнее. Несмотря на молодость нашей индустрии, она существует достаточно долго для того, чтобы было найти даже 55– и 60-летних программистов, которые вынуждены изо всех сил держаться за свою работу, пока не получат законное право на пенсию.

Для людей среднего возраста и более старших характерна привязанность к своему месту жительства, поскольку их супруги работают в том же городе, либо дети могут учиться только в местных школах, либо совесть не позволяет покинуть своих старых родителей и других членов семьи. Это не является проблемой, если рынок труда достаточно велик, однако каждый, кто сегодня живёт в Пукипси, Нью-Йорк, хорошо знает, о чем я говорю. Люди, живущие в Редмонде, Вашингтон, вероятно, могли сталкиваться с такими же неприятными проблемами 5, 10 или 20 лет назад.

Я очень сочувствую профессионалам-разработчикам среднего и более старшего возраста, которые оказались сегодня в сложном положении, хотя я весьма удивлён, что технические специалисты усиленно игнорировали тот факт, что это может случиться именно с ними, несмотря на то, что разнообразные мероприятия по реинжирингу/даунсайзингу проводятся уже достаточно долго. Но это также предмет для отдельной книги; я уже обсуждал эти проблемы в своих книгах «Decline and Fall of the American Programmer» и «Rise and Resurrection of the American Programmer», и я ограничиваю свои соображения здесь только тем, что непосредственно касается безнадёжных проектов.

Если вам говорят открытым текстом или намекают, что если не согласитесь участвовать в проекте со смехотворным графиком, бюджетом и ресурсами, то останетесь без работы, то что вам остаётся делать? Очевидно, это зависит от того, как вы оцениваете своё финансовое, физическое, эмоциональное и психологическое состояние; но, кроме этого, вы должны точно оценить положение дел в вашей компании. В некоторых случаях реальная опасность заключается в том, что ваше продвижение по службе, премии или рост зарплаты будут остановлены, если вы откажетесь участвовать в проекте (ниже я отдельно остановлюсь на этой проблеме). Однако, даже если вам угрожает потеря работы, в больших компаниях обычно невозможно претворить эту угрозу в жизнь немедленно; у вас может быть два или три месяца в запасе до увольнения, и этого может оказаться достаточно для поиска новой работы.