Сводный ад - Стар Дана. Страница 6
Он меня напугал…
Я делаю глубокий вдох и выдох.
Похоже, будет весело!
А потом меня накрывает осознание, что, возможно, я просто его чем-то обидела. Догадываюсь… Раз он сказал, чтобы я не прыгала на любимой кровати его мамы.
Мне стало стыдно.
Да, действительно, я повела себя как дикарка из джунглей!
Эмоции просто зашкаливали…
Не знала ничего про кровать.
Я его понимаю!
Ведь это очень больная тема, когда теряешь близкого человека. Я сразу вспоминаю своего родного отца, который погиб при исполнении служебного долга.
Папа работал в полиции, услышал неподалёку стрельбу прямо на территории мединститута. Он обезвредил преступника, но сам получил тяжелое ранение и скончался на месте. Ему дали звание героя, но про подвиг отца быстро забыли.
Это было много лет назад, но всё равно вспоминать слишком больно. Я сама думала, что никогда не смогу принять на его место другого мужчину. Но без мужчины в жизни никак! Мужчина должен быть защитником семьи, её главной опорой.
Так что я поняла, что хочу пойти к Адаму и извиниться, заодно передать ему слова его отца насчёт ужина.
Быстро разбираю коробки, переодеваюсь в удобную одежду – джинсы и футболку, выхожу в коридор.
Обалдеть!
Охранники Боярского вернули почти всё…
Почти весь мой гардероб!
Как им это удалось?
Из этого делаю вывод, что Боярский очень непростой человек…
Я иду вдоль коридора и нахожу комнату Адама без проблем, благодаря тяжёлому рэпу, льющемуся из приоткрытой, массивной двери.
Сделав несколько глубоких вдохов, я желаю себе удачи и тихонько стучу. Открываю дверь, вхожу, чувствуя себя какой-то самоубийцей.
– Прости, можно тебя на минутку?
Он стоит ко мне спиной, словно не замечает, под ритмичные басы качает головой, и я понимаю, что он затягивается косяком.
В комнате царит хаос… Полнейший бардак!
Здесь так надымленно, что у меня горло дерёт и глаза слезятся.
Как ему живется в таком бедламе?
Просторная комната, завалена всяким дорогущим хламом, и та в черных тонах.
М-м-м, наверно он боготворит чёрный цвет.
Адам не поворачивается.
Я громко откашливаюсь, повторяя вопрос. Лишь только тогда его адское высочество соизволило повернуть голову на посторонний источник шума.
Наглец смотрит на меня с особым снисхождением, как на кучку мусора. Он такой огромный, что мне приходится задрать голову, чтобы увидеть его лицо.
Он просто перекачанный великан…
Адам подносит сигарету к пухлым губам и делает затяжку, напыщенно выпуская струю дыма прямо в моё слегка ошалевшее лицо.
Каков наглец! Он курит прямо в доме. Ну и манеры.
– Че припёрлась? – бросает хамоватым тоном.
– Я… это… познакомиться хотела. И…
Он с особым снисхождением осматривает меня сверху вниз, грубо перебивая.
– Свободна. Не в моём вкусе.
Бросив словесную гадость, резко стягивает с себя худи.
Боже…
Что он только делает…
Я не могу пошевелиться ни на сантиметр, когда вижу его полуобнажённое, накачанное тело, играющее горами тугих мышц.
Адам, вообще без комплексов, вытаскивает из-под стола гирю, приземляет свой подтянутый зад на край кровати и начинает качать бицепсы, сидя ко мне спиной, будто нарочно хвастается своими широкими плечами и натренированной, татуированной спиной. При этом, качаясь, он продолжает курить и кайфовать от битов модного молодёжного рэпа.
На руках также набиты татуировки, больше похожи на кельтские узоры, в центре которых горит пламя и просматривается морда какого-то монстра.
Ну да, он же Адам…
Ад.
Дьявол.
Татуировки соответствующие.
– Меня Никой зовут.
– Мне плевать.
Он продолжает энергично качать руки, тяжело дыша.
Что?
Что не так с этим парнем?!
Это уже слишком. Его поведение переходит все границы!
Я поняла, что он непростой человек, но, чтобы настолько… Я ведь с миром пришла и хотела извиниться, что задела честь его матери.
– Прости за…
– Прощаю! А теперь можешь валить.
– Грубиян! – буркаю.
– Я еще хуже. А ты никто. Даже имя твоё не стану запоминать, потому что ты скоро свалишь из моего дома навсегда! Не надейся на бабки моего отца.
– Да кем ты себя возомнил? Почему грубишь?! Ты даже меня не знаешь!
Он резко оборачивается, сжигая меня намертво черным, мрачным взглядом.
– Да все вы соски одинаковые! Если я тебе дам пять косарей, отсосешь мне прямо сейчас?
Я почти замахиваюсь, чтобы залепить мерзавцу пощёчину.
Держусь.
Ради того, чтобы не ночевать сегодня на улице.
К сожалению, я вынуждена это терпеть, ведь нам с мамой действительно некуда пойти.
– До тебя отец уже стольких шмар приводил, никто больше недели не продержался, так что вы не исключение. Будет лучше если вы сами свалите, или я превращу вашу жизнь в ад!
– Не понимаю о чём ты говоришь! Твой отец едва не сбил мою маму! Она получила травму ноги, в знак извинений он предложил временно погостить в вашем доме. Нас сегодня выселила хозяйка съёмной квартиры за долги… Нам некуда больше пойти.
Он напрягается сильней. Бугрящиеся мышцы под смуглой, татуированной кожей становятся совсем как раскалённая сталь. Адам упорно отказывается слышать всё, что я говорю. Будто живет своей какой-то волной.
– Вы гоняетесь за чужими кошельками. Не надейтесь сорвать куш! Вы не получите от моего отца ни копейки! Дня не пройдет – вылетите вон как две сраные пули!
Я на всех парах выбегаю из комнаты Адама, не желая больше находиться там ни секунды.
Хам!
Напыщенный мажор!
Высокомерный засранец!
Дышу часто и рвано, как будто пробежала олимпийский марафон.
Ругательств на него не хватает.
Я, мягко говоря, в шоке, от такого знакомства и приёма.
Первый вопрос: как у такого замечательного человека – Юрия, мог родиться такой редкостный подонок?!
Решаю вообще не обращать внимание на засранца. Он ничего нам не сделает, потому что его слова – пустой трындёж. Знаю таких мажоров, они грубят намеренно, лишь для того, чтобы казаться круче. А сами палец о палец не ударят. Слишком ленивы. Адам меня решил запугать.
Да не нужны мне деньги его отца! Просто где-то пожить временно нужно… А завтра я отправлюсь на поиски работы. Надеюсь, через пару недель мы съедем отсюда.
Расстроенная, я спускаюсь вниз, направляясь в сторону обеденного зала. Меня там уже ждут – Юрий с мамой, и безумно аппетитный ужин в исполнении рублёвского миллионера.
Это непривычно, правда, видеть, как человек, который за месяц заколачивает миллионы, готовит еду своими руками. Тут вопрос в другом. Думаю, у Юрия не завышенная самооценка, в отличие от его сына. А что, если… Адам ему не родной?
– Ника, садись, – хозяин дома любезно подзывает меня к столу. – Как там Адам?
Качаю головой, утыкаясь в тарелку.
– Всё ясно. Что ж… Приятного всем аппетита!
В принципе, мы очень даже неплохо проводим время. Я не узнаю свою маму! Она будто помолодела и похорошела лет на десять. Кто увидит её сейчас такой, улыбчивой и счастливой, скажет, что мы с ней сёстры – почти ровесницы.
Да, с Юрием не соскучишься.
Он так умело и позитивно поддерживал разговор, рассказывая забавные истории из жизни, что я отвлеклась и даже почти забыла о неприятном разговоре с Адамом. А потом поняла, что жутко хочу спать. Зевнула, глянув на часы, поднялась со стула, отблагодарив Юрия за всё.
– Спасибо вам больше! Ужин бесподобный. Ещё никогда не ела такой вкуснятины!
– Спасибо, Ника, я рад, что тебе понравилось.
Воцарилась неловкая пауза.
– Ну что ж, я пойду, спать хочется…
– Да, иди конечно, – они оба с мамой подозрительно дёрнулись. – Спокойной ночи!
– Спокойной ночи.
Направляюсь в сторону лестницы.
Уходя, я заметила, как Юрий Валерьевич поставил на стол бутылку вина. Мама хихикнула, прикрыв рот ладошкой.