Тайна Ольги Чеховой - Воронель Нина Абрамовна. Страница 35

Там, в Париже, он сумел вернуть Оленьке моральный долг за ее берлинскую помощь: он взял в свой театр ее сестру Аду, перебивавшуюся до тех пор с хлеба на квас. Хотя она не сумела достичь той головокружительной вершины успеха, на которую поднялась ее сестра, все же в Мишином театре нашла свое место. Ада написала тете Ольге, что Миша ею доволен и считает хорошей актрисой. Нигде в другом театре она не могла себя найти и так и осталась на Западе чужой.

Очередное донесение Оленьки

Слава Богу, граф Кесслер вернулся в Берлин. Он только что приехал из Веймара и рассказал мне потрясающую историю, которую я постараюсь изложить своим языком.

В Веймаре находится музей философа Фридриха Ницше, созданный его сестрой Элизабет Фюрстер-Ницше при поддержке графа. Фридрих Ницше в самом начале своей карьеры, будучи бедным молодым профессором, стал другом и обожателем композитора Рихарда Вагнера, который произвел революцию в немецкой музыке. Тот приютил его в своем доме и в своем сердце. Прошло несколько лет, и вдруг Ницше словно взбесился — возненавидел не только Вагнера и его творчество, но и немецкий национализм, а со временем и все человечество. Он издавал книгу за книгой, и почти в каждой находил жестокие слова в адрес бывшего кумира, который к тому времени покорил своей музыкой всю Ге р м анию.

К моменту смерти Вагнер был признанным музыкальным гигантом, тогда как Ницше в глазах общественности считался всего лишь малозаметным философом-чудаком. С тех пор ситуация резко изменилась: Фридрих Ницше имеет репутацию одного из величайших мыслителей человечества. Его последователи, как и его злопыхатели, разделились, так же как последователи и злопыхатели Вагнера, на два непримиримых лагеря в мировом масштабе.

И вдруг сейчас, трудно поверить, но через 44 года после смерти Вагнера и 27 лет — Ницше тени двух великих людей заключили мир. Все началось с фестиваля сына Рихарда, композитора Зигфрида Вагнера, на котором присутствовала сестра Ницше Элизабет. Ее увидела там светская благотворительница графиня Гравина и задумала примирить хотя бы постфактум двух великих людей.

Через несколько недель по взаимному соглашению вся семья Вагнеров прибыла в Веймар и была приглашена к Элизабет на парадный обед. Встреча прошла в самых дружеских тонах. Элизабет прочла вслух поэму брата «Звездная дружба», посвященную Рихарду Вагнеру, при этом голос ее дрожал от волнения, а по щекам Зигфрида текли слезы. Она с умилением вспомнила время, когда работала няней в семье Вагнеров и маленький мальчик Зигфрид, обнимая ее, говорил, что любит ее больше всех людей на свете.

Рассказывая мне об этом событии, граф Кесслер предсказал, что в этом примирении он видит мрачное предзнаменование для человечества. Дело в том, что Фридриха Ницше обожает итальянский дуче Бенито Муссолини, а Рихарда Вагнера — лидер германской ниционал-социалистической партии Адольф Гитлер.

Еще одно донесение Оленьки

Речь одного из начальников берлинской полиции:

«Когда-то наш народ был здоровым и сильным, но теперь назвать его таким нельзя. Когда-то мы стремились к чему-то возвышенному, а сегодня падаем все ниже и ниже. Берлин стал мировой столицей разврата, стал новым Содомом и Гоморрой, и я стыжусь, что этот город — столица Германии. Раньше другие государства боялись нас, а теперь они над нами смеются.

Но наше еврейско-большевистское правительство не в состоянии этому противостоять. Члены этого правительства — страшные лжецы. У нас есть только один человек, способный сказать правду и смыть грязь с берлинских улиц, очистить их от наркоторговцев и шлюх, от трансвеститов и извращенцев, от жидов и коммунистов. Этот человек — Адольф Гитлер, вождь нацистской партии. Я вовсе не нацист, я просто консервативный националист, и я опасаюсь, что у нас может случиться революция, подобная той, которая разрушила Россию. Ведь законы в нашей стране не соблюдаются, потому что среди служителей закона слишком много евреев.

Поверьте мне, господа, грядет великий шторм, который сметет с лица Германии всю эту шваль, угрожающую самой основе немецкого духа!»

Лёва

Музыка несла Лёву в поднебесье, но жить в реальности приходилось на земле. А жизнь эта была полна бесконечных отвлекающих обстоятельств, главным образом женщин, жаждущих его внимания. Лёва ничего не имел против женщин, но иногда их настойчивость была невыносима, мешая ему работать. Он полностью окунулся в творчество, пренебрегая требованиями Пролеткульта, и восторженно писал Ольге, что в его новом балете гармония будет сочетаться с ритмикой, светом и цветом. Это будет нечто совершенно иное, потому что он, Лев, обнаружил, что Вагнер и Скрябин ошибались. Неизвестна судьба этого балета, но в результате Лёва был принят на работу во МХАТ на должность музыкального консультанта.

В свое время Антон Чехов, испытавший обожание молодых актрис театра, так называемых антоновок, чтобы умерить их пыл, женился на примадонне Ольге Леонардовне Книп-пер. Когда в театре появился новый музыкальный консультант, красавец Лев Книппер, взгляды современных ему антоновок устремились к нему. И он воспользовался примером своего знаменитого родственника — скоропостижно взял в жены симпатичную девушку Любу Залесскую, которая, не желая подчиняться эстетическим канонам Пролеткульта, носила короткую стрижку и теннисные туфли.

Как ни странно, но очень скоро Лёва покинул свою молодую жену и отправился, согласно официальной информации, путешествовать по Кавказу. Он вернулся домой через несколько месяцев, вдохновленный открывшимся перед ним миром многоголосого пения, распространенного среди многоязыких горцев.

По неофициальной версии, часть времени его путешествия по Кавказу он провел за границей, выполняя тайное задание ОГПУ. В Берлине, куда он прибыл якобы на конкурс молодых композиторов, у него было две задачи: встретиться с Оленькой и вывезти чертежи важного технического изобретения, недавно внедренного в немецкую промышленность и раздобытого засекреченным советским агентом. Поскольку этот агент слегка засветился и попал под подозрение немецких служб безопасности, в ОГПУ и разработали хитроумный план переброски чертежей в СССР. Лев был посвящен в детали той части плана, выполнение которой было поручено ему. Он должен был носить с собой каждый день на протяжении конкурса ноты своих композиций, упакованные в тубус, а перед отъездом сдать копии этих нот куратору в ОГПУ, полковнику Борису Маклярскому. Лёва не удержался и поставил крошечную красную точку на внутренней стенке тубуса. В зале конкурса в соседнее с ним кресло часто садились молодые девушки, кто с тубусом, кто с нотной папкой, и на третий день, придя в свой номер, он не обнаружил на внутренней подкладке своего тубуса красной точки, хотя там по-прежнему лежали его ноты. Лёва сдержал себя и не стал проверять, втиснуты ли странички с чертежами среди нот.

Второе задание было проще: нужно было встретиться с сестрой. И кое-что ей передать, пусть не такое секретное, но тоже штучку не простую, не орехи колоть. Дело было в том, что в отношениях Оленьки с Конторой наметился серьезный кризис. Причин было несколько. Во-первых, она устала писать донесения — из года в год ее русский язык ухудшался; во-вторых, Оленька не решалась долго хранить их, а поскольку передавала Полине во время платы за квартиру, а писать накануне ей не всегда удавалось, иногда приходила на встречи без донесений; но главное, Контора уже помогла ей в решении проблем с родственниками, тем самым ослабив рычаги давления.

Лёве предстояло облегчить Оленьке порученную ей агентурную работу и таким образом уговорить продолжить сотрудничество с Конторой. Он предпочел первый раз встретиться с ней в ее гримерной в студии УФА в перерыве между двумя съемками. Приехав на такси, брат привез ей в большой плетеной корзине специально заказанный в дорогом ресторане обед на двоих из нескольких отдельно упакованных блюд, среди которых был скрыт новый прибор, последнее слово звукозаписи.