Похищенная невеста Братвы (ЛП) - Коул Джаггер. Страница 10

— Ой.

Никто никогда раньше не называл меня каким-либо ласкательным именем.

— И я не завидую ему. Мы оба знаем, почему ты выходила замуж за этого человека.

— О, правда?

— Потому что так пожелал твой отец. Для бизнеса, да?

Я ничего не говорю.

— В России это обычное дело. Здесь не так уж и часто, не так ли?

Я качаю головой.

— Это не правильно ни в том, ни в другом месте.

Я смотрю мимо него на ноутбук. Он хмурится и поворачивается, чтобы закрыть ее.

— Все это не… — Я хмурюсь, глядя вниз.

— Ты популярная девушка, — ворчит он.

Я свирепо смотрю на него.

— Это…

— Не мое дело.

Я открываю рот, чтобы сказать “неправда", но вместо этого закрываю его.

— Мне просто было любопытно.

— Удовлетворен? — бормочу я.

Лев мгновение ничего не говорит, прежде чем пожать плечами.

— У всех нас есть свое прошлое, Зои. Наши собственные демоны и дьяволы. Наши собственные решения, которые были нашими собственными. А теперь я даю тебе один шанс. Нужно принять решение.

Я поджимаю губы.

— Что это?

— Ты могла бы уйти. Уходи и возвращайся к своему отцу, который продал бы тебя за деловое соглашение. Возвращайся к своему любящему жениху, который, я уверен, ужасно скучает по тебе.

Я фыркаю от смеха. Лев закатывает глаза.

— Возвращайся к людям, которые использовали бы тебя как пешку в своих глупых, дурацких играх.

Я сглатываю.

— Или?

— Или, — рычит он, двигаясь ко мне, заставляя меня дрожать. Я отступаю, когда он приближается, пока моя спина не упирается в стену позади меня. Лев продолжает приближаться, пока не прижимается ко меня своим телом. Я тихо задыхаюсь, мой пульс учащается.

— Лев…

— Или ты останешься здесь, со мной.

Я дрожу, прижимаясь к нему. Его рука опускается на мое бедро. Я ахаю, когда его пальцы сжимают пышное белое платье. Он дергает его вверх, и я хнычу, когда его пальцы скользят вниз, чтобы коснуться обнаженной кожи. Его пальцы гладят мое бедро, заставляя мою голову кружиться, когда мое тело болит из-за него.

— Если… — я сглатываю, тяжело дыша. — Если я выберу первое…

Его челюсть сжимается до скрежета.

— Ты сделаешь… — у меня перехватывает дыхание, когда его пальцы дразнят мою кожу. — Ты действительно отпустишь меня?

Его глаза впиваются в мои, губы кривятся.

— Нет, — он рычит.

Я моргаю.

— Подожди, НЕТ?!

— Нет.

— Подожди секунду! Ты точно сказал…

— Я солгал, — ухмыляется он.

— Ты засранец!

— Думай об этом как об отпуске, — усмехается он.

Я ощетинилась.

— Отпуск.

— Da.

— Каникулы не предполагают запертых дверей.

— Нет с таким отношением они это делают.

Лев поворачивается и направляется обратно на кухню.

— Они также не предполагают ношения долбаного свадебного платья двадцать четыре часа в сутки! — кричу я ему вслед.

— Тогда вы можете снять его, — усмехается он через плечо. — Если вам понадобится помощь с этой целью, я буду дальше по коридору.

Я стискиваю зубы, замечая, что краснею. И вдруг, не имея ни малейшего представления, какого черта я делаю, я бросаюсь на него. Я замахиваюсь кулаком ему в затылок, как вдруг Лев с рычанием поворачивается. Он легко ловит мой брошенный удар за запястье, выкручивая мою руку, когда он дергает меня к себе.

Я задыхаюсь, и у меня едва хватает времени осознать, что происходит, прежде чем его рот прижимается к моему. Его губы берут мои, когда он глубоко целует меня.

Но мгновенно я полностью принадлежу ему. Я издаю стон в поцелуе, задыхаясь и всхлипывая, когда мое тело погружается в его. Пока внезапно он не отстраняется, оставляя меня бездыханной. Мое лицо горит, и мои губы кажутся распухшими от его прикосновения.

Его глаза пронзают мои, и низкое рычание грохочет в его груди. Но затем он поворачивается и идет по коридору, оставляя меня дрожащей, сбитой с толку и жаждущей большего от него.

Глава 7

Лев

Мои зубы скрипят, и мое тело напрягается, когда я делаю жим. Я чувствую, как мои бицепсы кричат, когда я издаю стон и напрягаюсь. Штанга для жима лежа скрипит у меня на ладони, а на лбу выступают капельки пота. Я снова поднимаю его высоко, видя красное сквозь напряжение.

Это моя йога, моя медитация. Честно говоря, это моя терапия. Настоящий психиатр, вероятно, был бы хорошей идеей. Но я также сомневаюсь, что смогу найти того, кто действительно мог бы заглянуть в бездну моего детства и все еще находиться в состоянии говорить полными предложениями.

Поэтому вместо этого я поднимаю тяжести. Вместо этого я давлю на себя физически, пока не нахожусь на пределе своей выносливости. Пока я сам не смогу оглянуться через этот край своего прошлого, в темноту.

Но сегодня, когда я ворчу и высоко поднимаю двойную штангу, я пытаюсь выжечь из своего разума не прошлое. Сегодня я пытаюсь понять, какого хрена я на самом деле делаю с Зои Стоун.

Проще говоря, я хочу ее. Я желаю ее больше, чем когда-либо желал что-либо или какую-либо женщину в своей жизни. Эта потребность в ней, которая тянет меня, дергает за ниточку во мне, которая продолжает распутываться, пока я просто не развалюсь на части.

Это была одна ночь. Одна гребаная ночь. Я никогда не был из тех, кто занимается проституцией или подцепляет случайных женщин. Сцена в клубах или вообще одинокая сцена никогда не интересовали меня. Но я также не святой. Я не монах. Я имею в виду, что мне тридцать два года; у меня есть прошлое, горжусь я им или нет.

Но ничто из этого прошлого не сравнится с Зои. Ночь, которую я провел с ней, была настолько чертовски невероятной, что я едва могу вспомнить что-либо, кроме нее. Господи, это было так хорошо, что это довело меня до безумия — это довело меня до гребаного похищение людей.

Если бы я не был тем, кем кто я есть, забрать ее, было бы достаточно плохо. Но я тот, кто я есть. Я работаю в организации, в которой работаю. И это приводит к тому, что я взял девушку, которую в настоящее время запер в своем пентхаусе с собой, что это гораздо более серьезная проблема.

Потому что ответный удар от Волковых будет не только на меня. Это будет на всю братву Кащенко. Хуже того, я знаю Виктора. Это может означать конец ему и конец всему, ради чего мы работали, и он все еще прикрывает меня. Он все равно защитил бы меня, даже если бы то, что я сделал, было полным дерьмом.

Он защитит меня, даже если это был бы сам дьявол, которого я разозлил, забрав Зои. И теперь у меня нет иллюзий, что мужчина, с которым я трахнулся, забрав ее и есть дьявол.

Только это не Чет. Я имею в виду Федора Кузнецова.

Даже мысль о его гребаном имени заставляет меня видеть красное. Я рычу, и внезапно перегруженный гриф, который я жму на скамье, кажется невесомым. Я ворчу, выжимая снова и снова. Я игнорирую боль в мышцах, потому что все, что я чувствую, — это жгучая ненависть к этому человеку.

Демон из моего прошлого, тень, которая все еще преследует мои сны и ведет меня все дальше и дальше.

Семьи братвы, как правило, не раскачивают лодки. Если дела идут хорошо, вы продолжаете в том же духе. Ты не вмешиваешься в чужое дерьмо, а они не вмешиваются в твое. И ты, конечно, никогда не вмешивайся в дерьмо Братвы Волковых.

Юрий Волков, глава семьи Волковых, — это тот, с кем ты никогда не захочешь связываться. Я имею в виду, что этот человек зарабатывал свои миллионы еще до того, как распался Советский Союз. Но сейчас меня беспокоит не Юрий. Это Федор.

Я рычу в последний раз, высоко поднимая штангу. Мои мышцы кричат в агонии, пот стекает по лицу. С ревом я позволил штанге с лязгом упасть на стойку надо мной. Я разваливаюсь на скамейке, втягивая воздух.

Черт, есть шанс, что Виктор прав. Возможно, я откусил больше, чем могу прожевать.

Как по сигналу, раздается стук в дверь моего домашнего спортзала.

— Войдите.

Дверь распахивается, и в комнату влетает Зои. Я ухмыляюсь, пока мои глаза поглощают ее.