Яблоки не падают никогда - Мориарти Лиана. Страница 16

– С виду милая дама, – сказала Кристина, постукивая снимком по колену.

– Домашнее насилие в прошлом? – спросил Этан.

– Нет, – ответила Кристина.

Они свернули на подъездную дорожку у большого ухоженного семейного дома. Перед ним – серебристый «вольво». Розовые, фиолетовые и белые цветы (теперь Кристина могла определить, что это гортензии) вываливаются с клумб. Серый котенок метнулся через лужайку и исчез за забором. Белый уголок письма высовывался из металлического почтового ящика с номером дома, надписью «ПОЧТА» и двумя гравированными птичками, клюв к клюву, будто целуются. Это был район домашних питомцев и оросительных установок, выплаченных ипотечных кредитов и голосов с красивой модуляцией.

– Но отсутствие заявления…

– Не означает, что этого не было, – закончил фразу Этан.

Он умел слушать. Редкое качество для мальчика из частной школы.

– Помнишь свою азбуку? – неожиданно для самой себя вдруг спросила Кристина, как только Этан отключил двигатель.

– Автоматически ничего не принимать. Без оглядки ничему не верить. Все проверять, – тут же ответил он.

Настроение у Кристины улучшилось. Может, они нашли свой ритм.

Она авункулярно показала ему большой палец, открыла дверцу машины, вышла, одернула пиджак и сильно потянула вниз рубашку.

Где-то вдалеке из фургона с мороженым раздавалась знакомая тренькающая музыка.

Через два часа дом больше не выглядел таким безмятежным. Сине-белая клетчатая полицейская лента свешивалась с почтового ящика и заканчивалась у края забора.

Кристина запросила ордер на проведение следственных действий на месте преступления и опечатала дом сразу после разговора с мистером Стэнли Делэйни.

Опрос не добавил ничего нового к уже известному и в то же время дал все, что ей нужно было знать. Сегодня вечером примерка свадебного платья пройдет без невесты. Телефон Кристины дрожал от яростных сообщений разъяренных кузин. Ей было плевать.

Она копила возмущение ради миссис Джой Делэйни, потому что ее супруг лгал.

Глава 11

Прошлый сентябрь

Было часов десять утра, когда Логан Делэйни, немного превышая скорость, катил по улице, где жили его родители. Он пригнул голову, чтобы не встречаться глазами с дружелюбными соседями, которые мыли машины или выгуливали собак.

Если «вольво» стоит на подъездной дорожке, он, миновав тупик, поедет дальше, так как у него не было настроения в одиночку вести этот разговор с родителями. Логан предпочитал иметь рядом брата или кого-нибудь из сестер, чтобы те приняли на себя часть жара. Быть единственным ребенком в семье – это, наверное, ад.

«Вольво» на дорожке не стоял, поэтому Логан свернул к дому. Вылез из машины и прикрыл глаза от солнца, глядя на водосточные трубы, забитые листьями амбровых деревьев. Он заглянул в винтажный почтовый ящик – подарок Троя, естественно, – вдруг там что-то есть, тогда можно принести это в дом.

На нем были заляпанные краской спортивные штаны, старая футболка и кроссовки. Он не побрился, а небритым был похож на преступника. Волосы торчали на голове хохолками. Мать сказала бы, что он выглядит как бродяга. Он был крупный и плотный мужчина и знал, что ему нужно одеваться поприличнее, так как в вечернее время женщины, заметив, что он идет сзади, иногда переходили на другую сторону улицы. Ему всегда хотелось прокричать им вслед извинения.

– О, именно это тебе и следует делать, Логан, вообще, нужно кидаться за ними с криком: «Я не хотел напугать вас, милая леди!» – сказала однажды его сестра Эми, а потом так громко расхохоталась от своей шутки, что он был просто морально обязан бросить ее в бассейн. В устроенный Троем на крыше пейзажный бассейн.

Мать просила его прочистить водосточные трубы, но в такой манере, будто и не просила вовсе.

– О боже, Логан, видел бы ты эти листья на ветру! Что происходит? Климат меняется? Они просто падают и падают, – говорила она ему по телефону на прошлой неделе.

– Ты хочешь, чтобы я прочистил водостоки? – спросил Логан.

Климат меняется. Мама то и дело бросалась случайными бойкими словечками, чтобы показать детям: она в курсе текущих событий и слушает подкасты.

– Твой отец говорит, что легко с этим справится.

– Я заскочу на следующей неделе, – сказал Логан.

После того как отец отпраздновал семидесятилетие с разорванной связкой и прооперированным коленом, вся семья начала свыкаться с идеей, что Стэн уже «в возрасте». Первой это выражение применила медсестра.

– Люди в возрасте после анестезии могут страдать спутанностью сознания и кратковременной потерей памяти, – сказала она, измеряя давление их спящему отцу, и Логан увидел, как его брат и сестры дернули головой, испытав совместный шок от смены перспектив.

– Это все равно что увидеть Тора в больничном халате, – прошептала Эми.

У отца никогда ничего не болело, кроме коленей, и теперь, когда он лежал на больничной койке, осунувшийся и безучастный ко всему, они как-то разом сникли, хотя он вдруг открыл глаза и очень четко, своим устрашающе низким голосом произнес:

– С памятью у меня все в порядке, дорогая.

Он полностью оправился и снова выигрывал турниры вместе с их матерью, но идея «человека в возрасте» не сдала позиций. Папе нельзя забираться на лестницы. Ему нужно знать пределы своих возможностей. Пусть следит за питанием. Логан не был уверен, но, может, они слишком забегали вперед? Или им это нравилось? Заставило наконец ощущать себя взрослыми, которые беспокоятся за своего вошедшего «в возраст» родителя, которому на самом деле их заботы пока еще не нужны. Может, в этом даже проскальзывало удовлетворение: Тор наконец пошатнулся. Хотя Логан не удивился бы, если бы отец и теперь одолел его в борьбе на руках, а в том, что победа на корте останется за Стэном, и вовсе не сомневался. Отец знал его сильные и слабые стороны, знал его стратегии. Логан был бессилен против этого знания. Снова десятилетний мальчик: ладони потные, сердце стучит. Господи, как же ему хотелось победить отца!

В последний раз они сходились на корте два года назад.

– Иди сразись со своим отцом, – неизменно предлагала мать, когда Логан приезжал к ним, и ему приходилось выдумывать какую-нибудь отговорку.

В его душу заползала гиблая идея, что он, может быть, уже никогда ни с кем не сыграет. Это ощущалось как предательство, но кому какое дело, кто вообще это заметит?

Мать точно заметит.

После того как отец перенес операцию, Логан начал кое-что делать в семейном доме, выискивая момент, чтобы это сошло ему с рук и отец не разозлился. Логан проникал в дом незаметно, как ниндзя. Менял лампочку то здесь, то там. Брал цепную пилу и подстригал живую изгородь вокруг теннисного корта.

Логан не мог разобраться, как относится к его подпольной деятельности отец.

– Не нужно тебе заниматься этим, приятель, – сказал он в последний раз, застав сына в момент, когда тот менял лампу в одном из прожекторов на корте, похлопал его по плечу и добавил: – Я пока еще не умер.

В тот день Логан мучился похмельем, и отец действительно выглядел гораздо здоровее его: краснощекий и ясноглазый, вот сейчас еще один кубок за победу в парном разряде окажется на буфете.

Позже в тот же день отец поинтересовался, как у него дела на работе, какие «карьерные планы»? И Логан, не имевший каких-то определенных карьерных планов, кроме одного – не потерять работу, почувствовал, что, как в детстве, извивается ужом на сковородке. Казалось, отец всегда наблюдает за его жизнью, как раньше наблюдал за игрой в теннис. Логан ощущал его желание подозвать сына к сетке, указать на слабые места, объяснить, где именно он допустил ошибку и как ее исправить, но жизненный выбор Логана Стэн никогда не критиковал, лишь задавал вопросы и глядел разочарованно, получая ответы.

Громко хлопнула дверь машины, звук разнесся на всю улицу. Логан слышал треск сорок и саркастическое карканье ворон, угнездившихся в зарослях позади родительского теннисного корта. Эти звуки напомнили ему ритм разговоров отца с матерью. Быстрое щебетание матери и редкие невозмутимые ответы отца.