Василиса Опасная. Воздушный наряд пери (СИ) - Лакомка Ната. Страница 7

– Или ректор велел?

По его лицу я поняла, что так оно и было. Это разозлило меня еще больше. Похоже, Кош Невмертич и правда считал меня безмозглой малолеткой, раз поручил недотепе Бориске за мной приглядывать.

– Василиса, я… – начал Анчуткин извиняющимся тоном, и тут из-за поворота на нас вывернула толпа девиц.

Все – модно и изящно одетые, с распущенными волосами, они смеялись и чуточку жеманились, а впереди, во главе этого яркого отряда, танцующей походкой шла незнакомая мне красивая девушка – черноволосая, с чуть раскосыми синими глазами.

Она шла в центре, а остальные тянулись за ней, как верные слуги за своей королевой. Ей что-то рассказывали взахлеб, а она лишь слушала, кивала и смотрела на меня.

Одета она была почти так же, как я – в узкую джинсовую юбку-карандаш, черные сапожки на тонких каблучках, в нежно-голубую кофту, открывающую плечи.

Казалось бы, что такого – какая-то там красотка, которая умудрилась купить те же тряпки, что и я. Но я позабыла про Анчуткина, про то, что его приставили присматривать за мной, и уставилась в лицо синеглазой девице.

Что-то странное, непонятное произошло, едва наши взгляды встретились. Мне вдруг почудилось, что в этом мире стало пусто и серо, и осталась единственная яркость – синие глаза на белом личике в обрамлении черных волос. Девица улыбнулась мне, как старой знакомой, и изящным движением перебросила волосы с плеча на спину. Пряди словно заструились по ветру – гладкие, блестящие, как шелк. И все остальные по сравнению с ней показались серыми тенями – бледным, неясным отражением ее яркой, экзотической красоты.

Мы шли навстречу, не сбавляя шага, и разминулись, едва не задев друг друга. Девушка чуть повернула голову и лукаво прищурилась, подмигнув мне, а я почувствовала сильный приторный запах роз – словно нырнула носом в букет.

Через два шага я не вытерпела и обернулась.

Девушки удалялись по коридору, оживленно беседуя и не обратив на нас внимания, только синеглазая оглянулась. Взгляды наши на секунду встретились опять, а потом пестрая стайка модниц исчезла за поворотом.

– Это что за королева? – спросила я с удивлением.

– Это Вольпина с первого курса… – ответил Анчуткин каким-то странным тоном – с придыханием и чуть ли не шепотом.

Я посмотрела на него и обнаружила, что он продолжает таращиться в ту сторону, куда ушла синеглазая девица, и выражение лица у него совершенно идиотское.

– Эй! – я толкнула его в плечо. – Очнись!

Анчуткин вздрогнул, непонимающе уставился на меня, а потом смущенно засмеялся.

– Если тебе поручили за мной следить, так не отвлекайся, – сказала я сердито, потому что и сама ощущала себя распоследней идиоткой, что так разглядывала какую-то первогодку.

– Не следить! – переполошился Анчуткин. – Просто… приглядывать.

– Значит, приглядывай, – огрызнулась я. – За мной.

Нет, я и раньше замечала, что Бориска очень не дурак поглазеть на красивых студенток, но такое неприкрытое внимание к Вольпиной меня почему-то обидело.

Внимание… Кош Невмертич сказал, что только в «Иве» ко мне будут внимательны. И что? Вот, я – Жар-птица, особь класса «Эс», явилась в свой институт, а меня встречает только Анчуткин. И тот – по приказу.

Настроение совсем испортилось, и хотя Бориска болтал без остановки, я слушала вполуха, переживая разочарование и… злость.

Моя прежняя комната была заперта, но Анчуткин достал из кармана ключ и протянул мне. Это еще больше вывело меня – даже о ключах позаботился!

– Знаешь что, Боря, – сказала я, открывая двери и забирая свои сумки, – шел бы ты. Я устала, рано лягу спать. Завтра увидимся.

– До завтра… – сказал он растерянно,а я закрыла двери перед самым его носом.

Конечно, это была неправда, и я совсем не устала. Но разговаривать с Анчуткиным сейчас совсем не хотелось. Ни с кем не хотелось, если честно. Я расстегнула сумку, чтобы достать и развешать одежду, и в это время в дверь снова постучали. Наверное, Бориске не понравилось, как скучно мы расстались.

– Чего тебе ещё? – спросила я недовольно, открывая двери.

Но это был не Анчуткин. На пороге стоял Царёв и смотрел на меня радостно и виновато.

– Привет, – сказал он и смущенно хмыкнул. – Ты как? Сильно песочили на попечительском?

– Привет, – ответила я кисло. – Ты о чем?

– Как – о чем? О попечительском совете. Сильно тебя ругали? Я войду? – и он протиснулся мимо меня в комнату, не дожидаясь разрешения. – Только приехала? – он достал из открытой коробки учебник по боевой магии и перелистал. – А меня тоже на интернат посадили. Отец грозился выпороть, но мать заступилась, – он засмеялся, но тут же оборвал смех. – Ты извини, что я тебя… того… из огнетушителя.

– Забей, – ответила я резко, подошла и забрала у него учебник. – Самой надо было думать.

Я вообще не понимала, зачем Царёв притащился. Пожаловаться, что его из-за меня наказали? Так и ему надо было думать. Притащил меня в какую-то забегаловку, где приличной девушке появиться опасно…

– А получилось ничего себе так, – преувеличенно-весело продолжал Царёв. – Ты вся как вспыхнешь!.. И красным, и желтым, и синим!.. Прямо фейерверк устроила!

– После апельсинового сока с водкой и не такое устроишь, – перебила я его веселье. – Так и знала, что не надо ходить в твои «Небеса» недоделанные. Топай, давай. Я спать хочу, а мне ещё вещи разобрать.

– Не сердись, пожалуйста, – примирительно сказал Царёв. – Я же волновался. Боялся, что тебя попечительский совет отчислит. Сказал, что я во всем виноват…

– Молодец, хвалю! – совсем разозлилась я. – Лучше бы ты в конце прошлого года своему папочке сказал, что будешь выступать на конкурсе от института, а не прятался в кустах. Вот тогда я твое геройство оценила бы.

Он потупился, закусив губу, а я безжалостно его добила:

– Этот ваш попечительский совет – мне на него плевать так же, как на твои «Небеса». За что им меня отчислять? Я что, спецом напилась? Так что мог смело свалить всё на меня. Чтобы папочка не рассердился.

– Зря ты так, – сказал он тихо. – Тут всё очень серьезно. Хорошо, что ректор за тебя поручился, иначе рассмотрение передали бы в Восточный совет… А у них там сильно разбираться не любят – запрут для изучения или в Особую тюрьму отправят, как неконтролирующего свои силы…

– Да при чем тут Особая тюрьма?! – не выдержала я и дала волю гневу. – Какой Восточный совет, какие неконтролирующие?! При чем тут – ректор за меня поручился?

Царёв несколько секунд смотрел на меня, непонимающе хмурясь, а потом неуверенно спросил:

– Ты не знаешь, что ли?

– О чем?!

– Тебя вызывали на собрание Попечительского совета?

– Да никуда меня не вызывали, – ответила я с досадой. – Просидела, как балда, дома под замком, теперь здесь сидеть буду.

Тут я немного покривила против правды – ни под каким замком я не сидела. Просто… временная самоизоляция.

– Отец сказал, что пришел вызов из Восточного совета, – Царёв смотрел на меня во все глаза, как будто не верил тому, что я серьезно. – Требовали передать тебя им, но ректор отказал… И поручился… Под личную ответственность…

«Лучше бы ты отдал её нам», – вспомнила я скрипучий голос, говоривший с Кошем Невмертичем, и вдоль позвоночника пробежал холодок.

– Что за Восточный совет? – спросила я, припоминая – слышала ли что-то о нём. Анчуткин как-то упоминал про Южный ковен…

– Краснова, ну ты даешь, – изумился Царёв. – мы это еще не проходили, это программа третьего курса, но об этом даже малолетки знают.

Упоминание о малолетках подействовало на меня, как хороший пинок.

– Вот что, вершок-голова-с-горшок, – сказала я громко и раздельно, припомнив Царёву его прошлогодние «подвиги» по разделению студентов на высших и низших – «вершков» и «корешков», – я не википедия, что бы обо всем знать. Не можешь объяснить нормально – иди отсюда, пока по шее не получил.

– Ну что ты пылишь? – он огорченно развел руками. – Я же не знал, что ты не знаешь…