Корона кошмаров (ЛП) - Мерседес Сильвия. Страница 29

Но тело Одиль ослабело, его удерживал целым только Краван Друк. Айлет была юной и сильной.

Ладонь идола дрожала от столкновения обливиса. Оставшиеся пальцы дрожали, вся рука грозила отломиться. Одиль и Айлет попятились, убирая свои силы. Одиль нервничала. Айлет заметила это. Наверное, она боялась умереть в падении. Если Айлет устроит падение, эта смерть разобьет Краван Друк.

— Ты боишься, бабушка, — сказала она. Она верила, Она верила, что это говорил ее голос, но она не была уверена. — Как давно ты ощущала настоящий страх? С тех пор, как Избранный король пошел на Дулимуриан? Нет… вряд ли ты боялась даже тогда. У тебя всегда был план, всегда был способ защититься. Ты всегда могла уберечь себя. Так зачем бояться?

Одиль осторожно шагнула влево, глядя на Айлет. Айлет двигалась синхронно. Они двигались по кругу в центре ладони. Обливис следовал за ними мерцающей тьмой.

— Олена, — сказала Одиль, — это говоришь не ты. Ты думаешь, что это ты, но ты ошибаешься. Она уже в твоей голове. Уже захватывает тебя. Если будешь бороться… может, еще спасешь себя. Что-то в тебе еще осталось. Я вижу по глазам.

Айлет протянула палец силы, он вытягивался, искал что-то во тьме. Она взяла полоску обливиса и превратила его в камень.

— Вряд ли ты знала истинный страх, — едко сказала она. — Ни разу с тех пор, как взяла себе корону. С тех пор, как стала Новой Богиней, Ядом. С тех пор…

Она замолкла. Часть нее не хотела продолжать, не хотела произносить жуткие слова. Но другая ее часть, куда большая, заставила ее продолжить. Ее рот двигался, слова полились против ее воли.

— Ты не ощущала страха с тех пор, как они забрали твою дочь. С тех пор, как они привязали ее к шесту. С тех пор, как огонь охватил ее, и она кричала тебе прийти…

Одиль взревела. Еще одна жуткая вспышка силы полетела к Айлет бурей гнева и магии. Она едва успела поднять руку, закрыться от удара, который точно порвал бы ее смертное тело на миллион кусочков. Залп разбился об щит из облидита, не смог его пробить. Но обливис не прекращал лететь в нее.

Ноги Айлет проехали по поверхности ладони. Дюйм за дюймом она двигалась к краю пропасти. Она смотрела сквозь бурю. Ее смертные глаза видели только тучи обливиса. Но теневое зрение пронзало все это и видело глаза Одиль.

Она видела страх.

Она видела печаль.

Она видела гнев.

Она видела себя. Свое отражение. Монстра. Женщину. Убийцу.

Венатрикс.

Ненависть вспыхнула в ее душе. Но под этой ненавистью, которая могла быть и не ее, было другое чувство. Агония, которую она не осмеливалась признать. Она отвернулась от того чувства и сосредоточилась на ненависти в ее душе, передавала ее взглядом. Одиль смотрела на Айлет, была не просто ее ровней.

А потом ее глаза расширились.

Фигура двигалась среди обливиса, вдруг напала на Одиль за ее правым плечом. Его конечности были обвиты тьмой, в ладонях он сжимал меч из облидита. Он не управлял собой, его сжимал обливис.

Обливисом управляла Айлет.

Айлет подняла его правую руку, подняла высоко меч.

Айлет улыбнулась.

— «Но я отправлю спасителя, — прошептала она. — Я отправлю того, кого выбрала отрубить голову Яда».

Осознание проступило на лице Одиль. Она повернулась в последний миг.

Клинок попал по ней с глухим стуком.

Кость хрустнула. Мышцы рвались. Кровь потекла черным фонтаном.

Голова Одиль покатилась.

Вспышка жестоко высвобожденной магии вырвалась из ее разрубленного тела. Смертный дух, связанный с тенью магией, дико кружился, посылая вспышки света и тьмы в воздухе. Тело пошатнулось и рухнуло. Духи ревели в буре обливиса, оставляя за собой след духовного огня, двигались так быстро, что Прибежище не могло поймать.

И Краван Друк разбился потоком разорванной чаропесни.

ГЛАВА 20

Хватка обливиса резко ослабла, и Герард рухнул на облидит. Он закрыл голову руками и сжался в комок, волны тьмы катились из безголового тела рядом с ним. Облидит под ним дрожал изнутри, ладонь опасно раскачивалась в воздухе. В любой миг она могла разбиться, и он полетит в пропасть, откуда его только что спасли.

В этот раз чудесного спасения не будет.

Руки болели, кости дрожали от полученного удара. Он понял, что его ладони еще сжимали рукоять меча. В ушах звенело от пульса, какой он еще не слышал, и воздух казался тяжелым, бил по нему удар за ударом. Но сила тех ударов, хоть и заставляла его кривиться и вскрикивать, с каждой волной ослабевала, и он смог открыть глаза.

Он оказался перед Одиль. Ее голова лежала перед ним, рот был раскрыт, глаза выпучились. В этот раз из мертвых глаз не смотрел дух.

Герард сжал рукоять меча. Только тогда он понял, что дрожь в руке была от него. Меч еще дрожал от удара. Когда он попытался отпустить, пальцы не послушались.

Вот и все. Этот миг настал.

Миг, который он видел.

Он поднялся, оглянулся, зная, что его ждало.

Айлет стояла в центре шара красного света. Ее волосы сияли, каждая прядь была как нагретая проволока, они горели и становились пеплом, он улетал вихрем в небо. Ее кожа сияла изнутри, но не от жара или огня. Это был обливис, который был на грани взрыва. Не черный, а красный. Он должен был разрывать ее. Но не рвал. Магия смешивалась с кровью в ее венах, удерживая ее смертное тело целым. Но она не могла защитить смертную душу.

Герард поправил хватку на мече из облидита. Внимание Айлет — точнее того, что смотрело глазами Айлет — было приковано к безголовому телу Одиль, она любовалась тем, чего достигла. Она не видела, как Герард встал на ноги, он снова поднял меч. Он сделал пару шагов к ней.

Он видел каждое движение следующих шагов в видении Нилли. Айлет, проигравшая тьме, подавленная духом короны. Он видел, чем она стала — следующим Ядом. И она будет сильнее, чем ее бабушка. Ведь не будет человеческой души, которая будет смягчать буйства тени в ней. Айлет, если она еще была там… он мог сделать лишь одно, чтобы спасти ее.

Он сделал третий шаг.

Она повернулась. Посмотрела на него.

— Мне так жаль, — сказал он. Его голос был слабым в буре силы.

Она опустила веки на пылающие красные глаза. А когда они поднялись через миг, Герард увидел, что Айлет смотрела на него. Ее черные глаза уже не пульсировали магией, а были полны человечности, страха и боли. Она открыла рот, словно хотела заговорить.

Вылетел только крик.

— Мне так жаль, Айлет! — выпалил Герард. Он поднял меч, и свет звезд вдали мерцал на клинке, он направил оружие к ее шее. Меч попал.

Но не по цели. Он ударил по поднятой ладони Айлет, с силой, но не смог пустить кровь. Он не резал плоть и кость, облидит таял, разлетался облаком обливиса, который был черным, но быстро заряжался до красного.

Айлет моргнула снова. Ее рот раскрылся в крике, темная магия полилась из горла. Она повернула ладонь, и обливис в воздухе закружился, поймал Герарда за шею, поднял его в воздух. Он брыкался и беспомощно извивался. Он задыхался, ладони впивались в шею, пытались ослабить петлю. Он смотрел, а лицо Айлет исказили такая боль и такая ярость, что казалось, что на него смотрела Одиль.