Проект 14 (СИ) - Ильичев Евгений. Страница 19

— Подожди, Серег, карту достану, — с этими словами Алексей расстегнул ремень безопасности, чтобы достать с заднего сидения внедорожника карту области. В следующий момент время резко замедлило ход. Раздался оглушающий хлопок и машина, будто ужаленная взвилась носом вверх. Описала полукруг в воздухе и, с гулким скрежетом, вылетела с трассы в кювет. Перед Алексеем начали свою дикую пляску все вещи, которые были в машине. Сумки и дорожные карты бешено скакали то вверх, то вниз. В голове у него успела пронестись мысль, что в данный момент они кувыркаются вокруг собственной оси, и что он нашел не самое подходящее время для того, чтобы отстегнуть ремень безопасности. Но, по воле случая именно этот факт и спас ему тогда жизнь. Его непристегнутое тело принялось вращаться синхронно с машиной и в один из оборотов, налетев на пригорок, внедорожник в очередной раз взмыл в небо. Алексей почувствовал страшной силы удар в голову и уже в следующую секунду обнаружил себя летящим отдельно от машины. Соловьева попросту вышвырнуло из искореженного автомобиля и сильно ударило о землю. Метрах в пяти от него остановил свою безумную пляску и сам автомобиль. Как ни странно Алексей не потерял сознания. Он не чувствовал боли, страха или каких-либо других эмоций. Он просто лежал, не в силах пошевелиться, и смотрел на груду металлолома, в котором угадывались черты авто. Он видел висящую вниз головой Марину, видел, как она пытается освободиться от ремня безопасности и выбраться из западни. Также он видел как, занявшееся еще на капоте, пламя медленно подступало к его девушке. Он слышал, как Марина начала кашлять, задыхаясь от едкого, черного дыма. Капли горящей жидкости капали вниз, раскаленной лужей подтекая под автомобиль. Алексей слышал как Марина, слабым хриплым голосом позвала его по имени. Он слышал, как закричала она от боли, видел, как отчаянно она боролась за жизнь. Он видел все ступени ее агонии. Его невеста сгорела заживо у него на глазах за считанные секунды. Это только в кино после серьезного ДТП, главный герой способен вскочить, как ни в чём не бывало, и спасать всех налево и направо. Жизнь преподносит более суровую реальность. После падения о землю Алексей в трех местах сломал позвоночник, и потому не мог даже пошевелиться. Он просто лежал и смотрел на полыхающую машину, в полном сознании, понимая все, что происходит. Жар от сгорающей машины обжигал его тело, но он ничего не чувствовал. Алексей просто лежал и смотрел… Он лишился чувств только после какой-то инъекции, которую ему сделала бригада скорой медицинской помощи через двадцать минут после автокатастрофы.

Алексей тряхнул головой, избавляясь от наваждения. Картина автокатастрофы, которую ему пришлось пережить однажды, всплывала после каждого кошмарного сна. Единственное, чего не мог понять Соловьев это то, почему на погребальном костре, в преследовавшем его сне, не Марина, а какая-то другая девушка.

Журналист поднялся, накинул халат и отправился в столовую в надежде раздобыть чашечку кофе. Бесшумно преодолев длинный коридор, он вышел на винтовую лестницу, ведущую прямиком в буфет на первом этаже. Обнаружив искомую комнату, Соловьев принялся, впотьмах, обшаривать содержимое, висящих на стене, кухонных шкафов.

— Не спится? — Внезапно раздавшийся, голос испугал Алексея. Он пригляделся и увидел, как слабое, алое свечение сигары выхватило из темноты лицо Эдварда Бойля. Тот сидел в плетеном кресле в самом углу буфета рядом с окном.

— Дурной сон, — не стал скрывать Соловьев, — мой личный сорт паники. Я бы с вами поделился, но, боюсь, у нас вкусы разные.

— Дурное настроение, — констатировал Бойль. — Понимаю. Позвольте предложить сигару, гаванские, мои любимые. Думаю, они способны перебить дрянной вкус того, что здесь называют кофе. Вы ведь за ним пожаловали в столь ранний час, не так ли?

— Вы прозорливы, мистер Бойль. Уснуть мне вряд ли удастся, а кофе поможет сосредоточиться на работе.

— Третий ящик справа, — уточнил доктор, — банка кофе там. Я и сам, периодически, балуюсь этой гадостью, за неимением лучшего.

Алексей приготовил себе кофе и занял соседнее кресло возле небольшого кофейного столика.

— Я думал вы здесь, как и все мы, впервые. — Заметил он. Бойль сделал вид, что не заметил укол журналиста, хотя и понял, что допустил оплошность, проболтавшись.

— Я бывал тут раньше. Это здание, некогда, принадлежало городскому дому престарелых. Я организовал небольшой благотворительный фонд, и мы оказывали свои услуги всем желающим. Бесплатно, разумеется.

Это не было ложью, сообразил Алексей, скорее не было всей правдой. Может когда-то здесь и был дом престарелых, но явно не в этом веке. Охрана такая, что не совсем понятно: это стариков охраняли от общества или наоборот? В любом случае, забор с колючкой и КПП с камерами по всему периметру соорудили не вчера. Алексей не стал озвучивать эти мысли. Что ж, эту раздачу он проиграл, выдав себя, своим недоверием. Нужно быть поаккуратнее с этим меценатом. Дабы сгладить промах Алексей потянулся к открытой коробке и воспользовался предложением собеседника. Эдвард протянул Соловьеву зажигалку и тот закурил. Несколько минут они сидели молча. Лишь еле слышный треск тлеющих сигар нарушал мертвую тишину. Алексей решил прервать затянувшуюся паузу:

— Как вы оцениваете шансы на успех операции? — Спросил он, выпуская клуб густого дыма.

— Шансы, господин Соловьев, настолько щекотливая тема в мире экспериментальной медицины, — ответил Бойль, немного подумав, — что ни один, уважающий себя врач, не станет опрометчиво рассуждать о них вслух. К тому же есть понятие "шансы", а есть "статистика". К первому, помимо объективных оценок, всегда примешиваются наши надежды и чаяния. Второе же, представляет собой сухие цифры.

— Хотите сказать, что первое, есть не объективная оценка реальности?

— Именно! И потому, отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что шансы у Кристины на успешный исход операции довольно велики. Она молода, практически здорова. Её организм прекрасно адаптирован к окружающей среде. — Эдвард отвлекся на сигару и продолжил. — Что же касается второго понятия, то здесь могу расстроить вас. По статистике только двадцать процентов экспериментов в медицине приносят плоды и лишь пять процентов полностью совпадают с теоретическими раскладами.

— Вы не верите в собственного сына? Ушам своим не верю! — Возмутился Алексей. — По-вашему, шансы на успешное завершение его экспериментальной методики составляют всего пять процентов?

Бойль многозначительно посмотрел на истлевающий конец сигары и, выпустив огромное облако дыма, спросил:

— Господин Соловьев, представьте, что у вас есть маленький сын. Лет пять, шесть не больше. Вы учите его держать равновесие на двухколесном велосипеде. Вы подробно описали сыну, что нужно делать для того, чтобы поехать и не свалиться. Каковы, по вашему мнению, шансы у вашего ребенка на успешный старт?

— Вероятно, не очень велики, все падают с велосипеда в процессе обучения. Но как это относится к моему вопросу?

— Сейчас я разовью мысль. — Сказал Эдвард Бойль. — То есть я правильно понимаю? Вы, любящий отец, отнюдь не желающий причинять вред собственному сыну, преспокойно допустите возможность получения им травмы?

Эдвард еще раз затянулся дымом сигары и лукаво посмотрел на Алексея.

— Я сознательно позволю упасть моему ребенку, — медленно начал рассуждать Соловьев, — чтобы тот получил собственный опыт. И на основании его, сделав определенные выводы, в конечном счете, добился положительных результатов. К этому вы клоните, мистер Бойль?

— Именно, мой друг, вы абсолютно правы! — Радостно воскликнул доктор. — Вы прекрасно развили мою мысль. Мы даем своим детям возможность работать над собой и совершать ошибки, даже тогда, когда заведомо ясен результат.

— И что же, по-вашему, результат заведомо ясен в случае с вашим сыном?

— Не совсем, есть определенные шансы на успех. Это медицина, порой случаются самые невероятные вещи. Но, признаться честно, я не одобрял работы Роберта. Для своих изысканий он выбрал одну из самых бесперспективных тем в медицине.