Великий поход хомяка и жабы. Часть 1 (СИ) - Стариков Антон. Страница 12

Некоторое время затаившийся у стены Дримм осматривался, заодно по максимуму используя чувствокрови, а затем быстро, но осторожно пересек небольшую площадь перед воротами, стараясь несмотря на маскировку держаться в тени и подальше от клеток с боевыми гиенами — береженого бог бережет.

Местность, открывшаяся взгляду Дримма, чем-то напомнила ему Колизей, хоть и никогда не виденный в живую, но знакомый по документальным фильмам и картинкам в журналах. Может быть кто-то и сказал бы, что сходство крепости клана Кровавых Топоров и древнеримской достопримечательности так себе, но при развитом воображении и благодаря выступавшей ретушером ночной тьме, притулившиеся к стенам долины многочисленные здания вполне можно было принять за гигантские мраморные ступени, а озеро в самом низу за черный песок той самой арены, в нетерпении ждущий своих ''идущих на смерть''.Дримм, пристроившись на крыше одного из зданий, некоторое время осматривался, пытаясь понять, куда ему сперва податься, а так же запомнить побольше деталей для карты и через какое-то время увидел неподалеку еще более удобное место, самое высокое в долине и дающее гораздо лучший обзор. Несколько минут фейри осторожно шнырял между грубыми постройками гоблинов, и вот он у начала узкой идущей вверх тропы, еще минута и сотня метров по ней, и почти естественная, постоянно сужающаяся горная тропа сменилась грубой деревянной лестницей, для фейри, прошедшего школу тренажеров Первого, вполне себе удобной, а вот небольшим и не таким ловким гоблинам явно приходилось напрягаться, чтобы не провалиться между гуляющими в пазах и имеющими сильный люфт ступенями. Без особых проблем взобравшись по лестнице Дримм очутился на небольшой естественной площадке, что помимо шаткого и ненадежного убожества за его спиной имела и другой путь вниз, в виде сейчас опущенного подъемника, а также прислоненного к скале корявого балагана, сделанного не лучше чем только что пройденная лестница — разнокалиберные бревна и подпорки мешали зданию завалиться и придавали халупе вид вороньего гнезда, построенного очень-очень неаккуратной вороной. Площадка была пуста, в балагане так же не чувствовалось жизни, и Дримм, достав купленный им когда-то в самом начале своей здешней жизни набор картографа, приступил к работе — полчаса и план крепости клана Кровавых Топоров стал частью общей карты как на бумаге, так и у него в интерфейсе. Увлекшийся и сосредоточившийся на пейзаже Дримм был совершенно уверен, что здесь никого нет — какого же было его изумление, когда в очередной раз подняв голову он увидел стоящую буквально в десятке метров фигуру, справлявшую малую нужду за край площадки. Дримм сидел не шевелясь, и все то время как замурзанный и невероятно грязный, но обладавший тем не менее изрядной мускулатурой гоблин облегчался, лихорадочно проверял окружающее пространство всеми доступными ему способами и пытался понять, откуда возник это сыкун-культурист и почему он не был обнаружен чувством крови? Тем временем загадочно возникший гоблин закончил не столь загадочные дела, потряс своим отростком, стряхивая последние капли на мирно спящую внизу крепость, спрятал хозяйство, почесал сначала жопу, потом голову, поковырял напоследок в носу и позевывая отправился обратно в балаган — сидящего в напряжении фейри он так и не заметил. Выдохнувший Дримм аккуратно убрал в сумку картографические принадлежности и соблюдая все меры маскировки отправился вслед незнамо откуда возникшему гоблину — ему было очень интересно, почему не сработал практически никогда не подводивший его навык, хотя то что это было не специально, он уже понял — все-таки вокруг не носятся орды пытающихся прирезать незваного гостя гоблинов. Как Дримм и предполагал балаган был лишь пристройкой, а основное помещение оказалось в скале за ним и представляло из себя немалых размеров кузню с множеством неостывших печей, горнов и разнокалиберных наковален, а так же стоек с кузнечными инструментами по углам. Вышедший облегчиться засоня нашелся в пространстве между двумя здоровенными отбрасывающими красные отблески из топок печами вместе с пятью такими же похожими на него как братья-близнецы чумазыми качками, все они вольготно раскинувшись спали на куче угля в специально предназначенной для угля яме и так и не успели проснуться, когда Дримм обработал их сильнейшим известным ему заклятьем парализации из школы магии Порядка. Некоторое время Дримм экспериментировал, пытаясь понять, почему не сработало чувство крови и в конце концов решил, что дело скорей всего в раскаленных печах и медных слитках, наваленных на краю угольной ямы — видимо сочетание этих факторов каким-то образом и обмануло его навык, как оказалось так же имевший слабое место.

Вытащив находящихся в бессознательном состоянии гоблинов из ямы, Дримм приступил к допросу, начав с того самого любителя поссать с высоты. Снимать парализацию для этого не понадобилось — у фейри имелись свои способы, которые он почерпнул в книгах своих предков и уже успел пару раз реализовать их на практике, пугая видевших жутковатый процесс членов своего клана. Приступивший к делу Дримм срезал лохмотья, прикрывающие верхнюю часть туловища первого допрашиваемого, а затем аккуратно вскрыл его грудь и умелым движением достал продолжавшее все еще биться сердце, которое повинуясь тихим словам на фейрийском языке продолжило биться и дальше, а не замерло как только его извлекли из предназначенного для него места. Затем Дримм левой рукой намазал кровью из бьющегося сердца у себя на лбу особый знак и положил пустую руку напротив уже своего сердца, а руку с бьющемся сердцем гоблина поднял над головой и сжав кулак выдавил из него всю кровь себе в рот. Какое-то время закрывший глаза Дримм сидел на корточках и раскачивался словно под слышимую только ему музыку, а затем все это время лежащее перед ним и продолжавшее дышать тело без сердца выгнулось дугой и замерло, а фейри открыл наполненные кровью глаза…

— Значит кроме каменоломни в западной части долины-крепости и места наказаний ты больше нигде не был — негусто. С крепостью все, посмотрим поглубже, — думал Дримм, просматривая ставшие доступными после ритуала нехитрые воспоминания гоблина. — Это интересно, это тоже, это не интересно, фу-у, а вот это тоже запомним, — Дримм листал слепок личности гоблина как книгу от того момента как член мелкого, но все же живущего в горах клана, попавший в плен к Кровавым Топорам и обращенный ими в рабство, решил среди ночи поссать и до самого его детства. — С тобой все. — Дримм потрогал затылок — головная боль, спутник обряда, еще не успела вступить в свои права и лишь легкими покалываниями напоминала о себе. Если он ограничится этим гоблином, может быть дальше покалываний дело и не зайдет. Но нет, ему нужна информация, а значит придется потерпеть. Дримм встал, вытер вытекавшую из глаз кровь и отпихнув не нужное больше тело в угол, отправился за следующим ''счастливчиком''.

Некоторое время спустя.

— Ну наконец-то! — Дримм облегченно вздохнул и одновременно поморщился — вспышка боли была настолько сильна, что у него задергались кончики ушей и пальцев, некоторое время он стоял неподвижно, а затем его чуть отпустило. Следующие сутки ему придется мириться с жуткой головной болью, к сожалению, как он уже знал по предыдущему опыту, убрать ее зельями и заклинаниями не получится, значит остается просто перетерпеть. На этот раз боль была действительно сильной — четыре обряда и четыре выпотрошенных памяти за раз было действительно многовато, больше чем он когда-либо делал, но боль как настоящая, так и будущая оказалась не напрасной — четвертый гоблин, бывший уборщик, отправленный качать меха в кузню за воровство, хранил в своей голове почти полный план крепости, даже более того, очень вероятно, что о некоторых вещах, доступных теперь Дримму, не знали даже воины клана, а только обслуживающие их рабы, а вот теперь еще и один совсем недружелюбно настроенный к Кровавым Топорам фейри.

Получив все что ему было нужно, Дримм порадовал Крохобора, скормив ему двоих оставшихся и не пригодившихся гоблинов-свидетелей, а затем открыл на максимальную ширину мешок, и одного за другим затолкал туда трупы и кой-какие инструменты подороже — хозяева крепости посчитают, что обокравшие кузницу рабы сбежали и если и будут кого-то искать, то лишь только шестерых растворившихся в ночи рабов, но никак ни одного шпиона-фейри.