SMS. Цена ошибки - Рей Полина. Страница 8

– Ладно. Но мы ведь домой собирались, – говорит прежде, чем убежать в сторону качелей.

Я поднимаюсь на ноги и засовываю руки в карманы пальто. Холодно становится, как будто на улице не весна, а самый настоящий морозный январь.

– Извини меня, – тихо говорит Алиса, как будто опасается, что нас могут услышать. – Дэн выпил, ко мне пришёл, чтобы помогла…

Она опускает взгляд и трясёт головой, а мне тошно опять от того, что говорит некогда лучшая подруга. Понимаю, о чём она. О том, что сдала меня со всеми потрохами.

– Ну? Помогла? – хмыкаю в ответ.

– Я не о том. Он к тебе собирался, сказал, что всё решит. А я как представила, что тебе волноваться нельзя…

Обрываю речь Алисы смехом. Запрокидываю голову и невесело, но очень громко смеюсь. Лишь бы только Любаша, играющая неподалёку, не ужаснулась этому.

Но мне и вправду смешно. Волноваться мне нельзя, ну надо же!

– И как только ты это поняла, тут же выложила ему то, о чём я тебя просила молчать?

– Насть…

– Вы сговорились, что ли? Насть, Насть… Хватит!

Разворачиваюсь, чтобы уйти, но снова меня останавливает лишь одно. Маленькая девочка, которая играет в нескольких метрах от нас. Обманутая, как и я. И беззащитная, в отличие от меня.

– Расскажи всё. Как и что между тобой и Денисом было, когда только о Любе узнали.

Алиса головой мотает, но в этом жесте не потребность отмахнуться от того, что я буквально требую.

– Да ничего особо не было. Я узнала, что беременна. Первым делом скрыть хотела. Потом поняла, что у двоих моих самых близких людей вопросы возникнут.

Она на меня взгляд вскидывает, и в нём столько всего просящего, что теперь уже моя очередь замотать головой в попытке отстраниться.

– Дальше, – говорю ей.

– А дальше ничего. Дэну о дочери сказала. Тебе тоже хотела, но он сразу на дыбы. Тебя потерять не хотел.

– То есть, вы оба рассчитывали на то, что станете скрывать правду, чтобы… сохранить меня с вами рядом?

– Да.

Я снова нахожу глазами Любашу. Вот она – малышка, у которой даже спрашивать ничего не стали. Думать не хотели о том, что она без отца останется. Самая пострадавшая сторона.

– Извини, Лис, но я благодарной быть за это не хочу. И не должна, – говорю с нажимом.

– Я понимаю.

Делаю глубокий вдох, и меня прорывает.

– Ты не понимаешь.

Это действительно так.

– Ни ты, ни Дэн не понимаете. Давайте мне ещё припишем истерики из-за гормонов. Ну, так ведь проще всего, правда?

А может, у меня и впрямь истерика из-за гормонов? Чёрт! И почему я снова пытаюсь их оправдать? Почему себя не берегу и представляю на месте виновной стороны?

– Настён… ты мне очень дорога. Мне плохо и я хочу всё исправить, – говорит Алиса, на что я лишь невесело ухмыляюсь.

– Исправить можно было бы только в одном случае – рассказать мне всё сразу. Вы этого не сделали. Сейчас за мой счёт пытаться себя обелить я запрещаю!

Выкрикиваю эти слова и скрываюсь за дверью парадной через несколько мгновений. В очередной раз утвердилась в том, что знала и так. Вот только бы теперь не думать о том, как пострадала во всём этом Любаша. Не по моей вине, отнюдь. И о том, что это произошло, должны заботиться её родители и никто кроме. Неправда ли?

– Так, Настя… пока с беременностью всё хорошо. Но ты мне категорически не нравишься, – произносит врач, к которому прихожу, чтобы удостовериться в том, что положительные тесты мне не привиделись.

– Я и сама себе не нравлюсь, – вздыхаю тяжело, устраиваясь за столом и барабаня по нему пальцами.

– Случилось что? Муж уже не рад, что вы всё же забеременели?

Мысленно морщусь, но сейчас рассказывать в подробностях о ситуации не хочу. Да и не могу. К тому же, это не касается напрямую моей беременности.

– Нет, всё хорошо, – вру напропалую. – Просто перенервничала.

Надежда Борисовна смотрит на меня строго. Хочется спрятаться от этого взгляда. Обо всех мои попытках зачать ребёнка, разумеется, ей известно. И слёзы были в её кабинете, и несмелая надежда, когда она отправляла меня на новые обследования и перечисляла, что ещё стоит попробовать и что может помочь . Так что вряд ли моя нынешняя реакция ей понятна.

– Понятно. Ты же помнишь, что я тебе говорила? Если нужно, положим на сохранение, отправим на Луну, но только никаких нервов? И Денису говорила.

– Я помню.

Смотрю на скрещенные на столе руки и поджимаю губы, чтобы сдержаться и ничего не рассказать. Надежда Борисовна, кажется, понимает всё и закрывает эту тему. Протягивает мне назначения, записывает на новый приём. И когда уже собираюсь уходить, повторяет:

– Осторожнее, Настя, хорошо? Мы должны сделать всё, чтобы сохранить этого ребёнка.

Всхлипываю, киваю и быстро выхожу. Я действительно беременна. Но мне придётся стараться на пределе своих возможностей, чтобы мой малыш родился.

Когда открываю дверь в квартиру, сразу понимаю – в ней Денис. Меня прошивает чувством сродни удару током. Зайдя в прихожую, стою и прислушиваюсь к происходящему сквозь ватную тишину, мгновенно появившуюся в голове. Скажем, у мужа бы хватило ума прийти за какими-то вещами, но не взяв с собой при этом делегации в виде матери своего ребёнка?

Так странно. Раньше, когда возвращалась домой и видела, как на кухне Ден с Алисой пьют чай, у меня и мысли не возникало подумать что-то не то. Сейчас же, когда вроде как всё стало ясным, и когда мне только остаётся надеяться, что теперь-то я знаю всю правду, я готова додумать даже то, чего нет.

– Привет, – говорит он, выходя из нашей комнаты. В руках держит какие-то зарядки или что-то подобное. – Как ты?

Разувшись, я не препятствую тому, когда Дэн помогает мне снять пальто. Молча прохожу в ванную, споласкиваю руки, а сама думаю, обсуждать ли с мужем свой поход к врачу.

– Я в порядке, – безбожно вру во второй раз за этот день. – У Надежды Борисовны была.

Поворачиваюсь к Денису, он смотрит на меня потемневшими глазами. А в них – страх. Неужели думает, что я после горькой правды избавлюсь от ребёнка? Или это испуг из-за того, что ситуация, в которой мы оказались, окончится плачевно?

– И что она сказала? – хрипло выдыхает Дэн, когда иду на кухню, где жадно выпиваю стакан воды.

– Что если я продолжу жить в таком стрессе, мой ребёнок не выживет.

Муж нервно сглатывает, с такой силой сжимает свои чёртовы провода, что его пальцы белеют. Белеет и лицо, с него во мгновение ока сходят все краски.

– Я сейчас уйду… думал, ты на работе до вечера, поэтому и зашёл.

– Я ушла после обеда. К врачу надо было, – повторяю то, что Денис знает и так.

– Да. Понял.

Мы стоим рядом друг с другом. Дэн так и продолжает впиваться пальцами в то, что в его руках. А у меня возникает желание расспросить его хоть о чём-то. Ведь не может быть так, что мы стали далёкими людьми за каких-то пару дней?

Это словно крохотная трещинка в скорлупе моей брони. Но родится ли после неё желание сесть и поговорить с мужем обстоятельно – я пока не знаю.

– Где сейчас живёшь? – спрашиваю тихо, снова наливая себе воды в стакан.

Жажда иссушает, а может, вовсе и не в ней дело.

– У Степана и Машки.

Киваю. От слов Дэна внутри разливается облегчение. Степан – его старый приятель, а Машка – дочь двенадцати лет.

– Как они?

– Нормально. Ничего не спрашивают, за что им благодарен.

– Понятно.

Вновь прикончив порцию воды, я возвращаюсь в ванную. Хочется принять душ, согреться, как будто это поможет вытравить тот холод, что поселился внутри.

– Насть… если тебе нужно что-то, куда-то отвезти, что-то купить… ты мне звони сразу, хорошо? Я приеду, это даже не обсуждается. Да и день рождения у тебя скоро. Мы же праздновать хотели, ну…

Угу. С Алисой и родными. Но ключевое слово как раз «хотели».

– Ты же понимаешь, что мне сейчас не до праздников? И уж тем более, я больше не хочу видеть на таких мероприятиях Алису, если ты о ней, – хмыкаю, взявшись за ручку двери и тем самым давая понять, что разговор закончен.