Я – чертовка - Гаврик Зинаида Владимировна. Страница 19

Я встала и, повинуясь незримому приказу, направилась к двери. У самого порога ощутила упругое сопротивление воздуха, но не остановилась. Просто не смогла.

– Это домовой хотел удержать меня в доме? – спросила банника.

– А кто ещё? Почуял, видно, что на тебя чары наложили, – отозвался тот. – Только поздно спохватился. Почуял бы раньше – наверняка сумел бы справиться с ними. Внутри дома он большой силой владеет. Но, видно, хитрый кто-то за дело взялся, раз сумел скрыть своё колдовство до поры до времени. Эй! Да быть того не может!

Последний возглас относился к тому факту, что под чарами я шуровала прямиком… в баню!

– И как это понимать? – уточнила с подозрением.

– Не знаю, – в его голосе впервые прозвучала растерянность.

– Хочешь сказать – ты ни при чём?

Он промолчал. Видимо и сам ощущал, что любое оправдание в данном случае прозвучит неубедительно.

Тем временем я подошла к бане, взялась за ручку двери и дёрнула. Та поддалась не сразу. Наконец, створка отошла даже не со скрипом, а с каким-то жалобным воем. В лицо ударила волна зловония. Словно где-то под половицей пару дней назад скончалась мышь и сейчас она активно разлагалась. Если бы я была вольна в тот момент распоряжаться своим телом – ни за что бы туда не пошла. Скорее, развернулась бы и, поскуливая от ужаса, бросилась прочь, не разбирая дороги. К сожалению, ни сейчас, ни тогда выбора не было. Я занесла ногу и, помедлив, шагнула через порог. Впереди мне почудился зловещий блеск чьих-то глаз. Дверь за спиной резко захлопнулась. На секунду наступила темнота. Когда она рассеялась, я поняла, что нахожусь отнюдь не в бане.

В разбитое окно заливался мертвенный свет луны, бликуя на острых, как бритва, стеклянных сколах. Толстый слой пыли походил в потёмках на пепельное мохнатое покрывало, которым до возвращения хозяина накрыли скудную мебель. А хозяин, очевидно, не возвращался сюда очень давно. И уходил он из своего домика, судя по всему, в большой спешке. Я смутно подозревала, что спешка как-то связана с четырьмя глубокими бороздами на бревенчатой стене. Небольшой квадратный столик лежал на боку, одна ножка у него была отломана. Рядом валялись остатки стула. Как во многих охотничьих избушках, кровать здесь заменяли нары, на которых темнела смятая бесформенная куча, очевидно раньше бывшая матрасом. Всё это я выхватила за один взгляд. Более подробно разглядеть не успела, так как та, прошлая я поспешила покинуть жутковатое помещение. Чары, управляющие телом, спали, и сейчас оно снова подчинялось хозяйке. До крайности испуганной хозяйке. Я чувствовала, как по лбу стекает капля холодного пота. Сердце билось как безумное.

За висевшей на одной петле дверью располагался… лес. Избушка стояла на небольшой поляне. От порога шла почти заросшая, но всё же различимая тропинка, которая пересекала открытое пространство и исчезала между деревьями. Идти туда было страшно. Но оставаться здесь, рядом с чёрной покосившейся избёнкой казалось смерти подобно.

– Не погружайся в эмоции, оставайся отстранённым наблюдателем, – серьёзно сказал банник. Признаться, я уже забыла о его присутствии и о том, что нахожусь в собственном прошлом. Страх накатывал волнами. На лице ощущалась паутина, которая до этого частично затягивала дверной проём.

– Ты понимаешь, что происходит? – спросила я, как-то незаметно переходя на «ты».

– Ничего хорошего, – скупо ответил он и надолго затих.

В ветвях громко и насмешливо закаркал ворон. Я чувствовала колебания той, прошлой меня. Разум подсказывал, что нужно вернуться в помещение и забаррикадироваться там до утра. Но интуиция буквально кричала об обратном. Внезапно домик дрогнул. Казалось, он ожил и заскрипел, потягиваясь. Внутри что-то хрупнуло, раздались тяжёлые шаги. Это помогло мне определиться. Кто бы там ни был, знакомиться с ним совсем не хотелось. Не помня себя от ужаса, я кинулась в лес. Даже не страх, а удушливая, слепая паника гнала меня всё дальше и дальше. Странно, что я ни разу не запнулась о бурелом и не зацепилась волосами о ветви. Словно лес убирал все препятствия с пути пойманной им жертвы, дабы заманить её в самое сердце чащобы.

Наконец, силы кончились. Я упала на четвереньки на влажную губку мха и попыталась отдышаться. В груди пульсировала боль, перед глазами роились чёрные и серые точки. Даже если бы за мной кто-то гнался с ржавым тесаком наперевес, то вот сейчас настал бы его звёздный час.

Прошло немало времени прежде, чем мир перестал крутиться и прыгать как мяч. Постепенно дыхание нормализовалось. Я с некоторым трудом встала и огляделась. Ого! Впереди, в просвете между деревьями плясали красноватые отблески. Может, костёр? Неплохо бы проверить… Осторожно раздвигая сырые ветви, я двинулась в сторону возможного спасения. Однако, как выяснилось, свечение не имело с огнём ничего общего.

На небольшой поляне, густо покрытой папоротником, в самом центре расцвёл невиданный цветок. От его заострённых, как у колокольчика, пульсирующих лепестков исходило яркое красно-жёлтое сияние. Никогда не видела ничего подобного. Цветок был прекрасен и ужасен одновременно. При мимолётном взгляде он пробуждал внутри желание немедленно сорвать это чудо природы, унести как можно дальше и спрятать ото всех, как самое драгоценное на свете сокровище. Но стоило всмотреться внимательнее, и светящийся венчик вдруг становился похожим на зловещий красный глаз.

Как бы там ни было, я шагнула вперёд, на поляну, к единственному источнику света в этом жутком лесу. И как только я это сделала, всё мигом изменилось. Ветер со свистом рванул кроны деревьев. В глубине леса раздался душераздирающий вой. А потом началась настоящая чертовщина. Хором завопили тоненькие голоса. Они одновременно плакали и хохотали. Между деревьями замелькали тени. Кто-то ухватил меня за волосы. Я в ужасе отскочила и, обернувшись, успела увидеть, как из гущи ветвей ко мне тянутся чёрные мохнатые ручонки. Они сжимались и разжимались, шарили по воздуху вслепую. С разных концов поляны раздалось леденящее кровь рычание. В чаще начали вспыхивать парные огоньки, более всего похожие на светящиеся глаза. Всё больше, больше и больше. Тоненькие голоса начали отвратительно визжать:

– Убить её, убить! Разорвать ее!

Я поняла, что сейчас скончаюсь от страха. И в этот момент неподалёку вдруг затрещали деревья. Голоса резко стихли. Что-то огромное приближалось к поляне. Лес ходил ходуном. Я слышала, как ломаются и падают толстенные стволы. Неужели, великан? Но когда ему, казалось, остался до меня один шаг, треск прекратился. Добрую минуту царила абсолютная тишина. Затем раздался вполне нормальный мужской голос:

– Ты что здесь забыла, девица?

Я облизнула губы, глядя в темноту. Хороший вопрос.

– Не знаю… я…

Горло перехватило. По щекам побежали слёзы.

– Тшшш, не плачь, – успокоил собеседник. – Хочешь выбраться отсюда?

Я только кивнула, не в силах говорить.

– Считай, что тебе повезло. Только я и могу помочь. Но не даром.

– Что ты х-х-х…

– Что я хочу? Тут вопрос стоит по-другому. Ты увидела место и поляну. Даже если выберешься, шиши тебя всё равно выследят и убьют. Просто на всякий случай, чтобы ты никому не рассказала, где находится цветок.

– Шиши? – шёпотом переспросила я.

– Да. Черти по-вашему. Ты без защиты явилась, без талисманов. Теперь им известно, кто ты такая.

– И что же делать?

– Невестой моей станешь. Не бойся, это временно. Через месяц, когда купальская ночь минует, опасность уйдёт и помолвку можно будет расторгнуть. Согласна?

– Невестой? – робко повторила я. – А… зачем?

– Тогда из лесной нечисти тебя тронуть никто не рискнёт, гнева моего побоятся. А от чертей я тебе талисман сделаю. Живой из леса выберешься, а поутру в город свой уедешь. За городскую стену местная нечисть проникнуть не может, – мне показалось, что он усмехнулся.

– А кто ты?

– Я властитель чащи. Леший, другими словами.

– Но зачем тебе помогать мне? – еле слышно уточнила я.