Хроники лечебницы - Киз Дэниел. Страница 6

Щелкнул замок, и дверь открылась. Свет ослепил ее. Старик влез в шкаф со своим костылем. Он проворно раздвинул ей ноги. Она отбивалась, но он был слишком силен. Однако замешкался с молнией.

Запах собственной мочи. Уффф. К горлу подкатила тошнота. Ее вырвало ему в лицо. Он залепил ей пощечину.

– Сука! В другой раз костылем изнасилую.

– Каким концом?

– Или сперва убью тебя, а потом отымею.

– Или пришлешь сына для мужской работы.

Он ударил ее и вылез из шкафа. Она лежала, пока не заснула, чувствуя привкус рвоты.

Сколько прошло времени? Она ощупала руку. Пора делать шестую насечку. Ей хотелось облегчиться. Едва она уселась на корточки, дверь открылась.

– Боже, ну и вонища! – сказал Алексий.

– Это твой отец не пускал меня в туалет.

Он дал ей подзатыльник.

– Говори, когда спрашивают! – сказал он, после чего завязал ей глаза и повел куда-то за руку. – Иди, давай. После туалета примешь душ.

– Зачем завязывать глаза?

– Я сказал не разговаривать.

– Хороший-плохой полицейский? Думаю, ты хороший.

Он грубо усадил ее на унитаз. Без стульчака. Холодный фаянс. Когда она сходила, он поднял ее за плечи и втолкнул через занавеску в душевую. Включил воду. Холодную! И стал мыть ее.

– Получаешь удовольствие?

– Еще нет, – сказал он.

– Лучше поспеши, пока батя не опередил.

Он впихнул ее назад в шкаф и закрыл дверь. Кто-то там прибрался.

– Надень сухую одежду с вешалок.

– Это мужская.

– В темноте не видно.

– Так говорил мой отец. Если я оденусь мальчиком, меня не станут лапать мужики вроде твоего отца.

Алексий резко закрыл дверь.

– Твой отец вышиб себе мозги, идиот, вместо того чтобы защитить тебя.

– Не оставляй меня одну.

Тишина. Она нашла на ощупь толстовку и брюки и надела их.

Сколько времени прошло? У нее в памяти всплыла сцена. Выстрел. Она смотрела со стороны на себя, смотревшую, как хлещет кровь из головы отца. Алексий выводит на стене 17N папиной кровью.

«Что значит 17N?» – спросила она. «Ты узнаешь, когда я смогу доверять тебе». – «Ты уже можешь доверять мне».

Еще один день? Или ночь? Она стала колотить в дверь.

– Я хочу есть!

Нет ответа.

Она отмечала сутки. Но течение времени? Час? Два часа?

Щелкнул замок, дверь открылась, и кто-то сунул ей в руки тарелку. Она потрогала пальцем.

– Холодная мусака? Я ненавижу даже горячую. Не буду есть это дерьмо.

Алексий сунул тарелку ей в лицо.

– Как хочешь, – сказал он. – Больше несколько дней ничего не получишь.

Он резко закрыл дверь и запер ее.

Она тихо послала его, но стерла мусаку с лица в рот. С трудом проглотила. По крайней мере, она не умрет от голода. Ее здесь заперли надолго. Но он мужчина, и он захочет увидеть ее голой, когда будет готов взять ее.

Ей нужно оставаться живой, пока она не пробудит в нем желание близости, как в «Лисистрате». Она сумеет сыграть свою роль. Она заслужит аплодисменты стоя.

И тут она услышала тонкий голос у себя в голове:

«…лучше соблазни его поскорей, сестричка. или найди уже способ убить себя…»

Глава шестая

Нью-Йорк

Дуган попросил таксиста проехать к Федеральному зданию Джейкоба К. Джевица кружным путем.

– Поехали туда, где были башни-близнецы.

– При таком движении? Сто лет будем ехать.

– Я доплачу. Хочу посмотреть.

Через двадцать пять минут такси остановилось вблизи того места, которое когда-то называлось «Всемирный торговый центр».

Фрэнк сунул руку в портфель, сквозь пластиковый пакет нащупал бейсбольный мячик. Провел пальцами по швам и сжал его.

– Окей, хватит.

Таксист повернулся к нему.

– Ты заставил меня ехать по пробкам ради пары секунд?

– Так точно. Езжай.

Через сорок минут такси остановилось у двадцативосьмиэтажного федерального здания. Он заплатил таксисту и добавил десятку.

Войдя в здание, прошел досмотр на КПП и направился через турникет к лифтам, поднимавшимся в оперативный отдел ФБР. Он вышел на двадцать шестом этаже, где располагался оперативно-командный центр.

Он проследовал в отдел внешней контрразведки и сказал беловолосой секретарше, что у него назначена встреча с новым аналитиком по ближневосточной разведке. Секретарша включила интерком.

– Агент Фрэнк Дуган прибыл, – сказала она и пояснила ему: – Третья дверь по левой стороне. Мисс Херрик ожидает вас.

Когда он подошел к двери, она автоматически открылась. Он услышал мягкий, едва ли не девичий голос:

– Входите, агент Дуган.

За столом стояла Элизабет Херрик. Привлекательная, с мягкими чертами и золотисто-каштановыми волосами до плеч. Она протянула руку и после крепкого рукопожатия предоставила ему начать разговор.

– Как вам нравится Нью-Йорк, мисс Херрик? – спросил он.

– Большинство людей зовут меня Лиз. Это мое первое назначение. Я только из Куантико [5].

– Вам понравилось стрелять по картонным людям в «Аллее Хогана» [6]?

– Я сдала экзамен.

– Куантико – это не Ближний Восток. Где вы учились?

– В Тегеране.

Он оторопел. Эта симпатичная молодая специалистка из Ирана? Ни малейшего акцента.

– Полагаю, вы знаете фарси.

– И арабский. Послушайте, давайте обойдемся без этой хренотени, Дуган. Мы оба охотимся за теми же террористами. По данным разведки, MEK рассматривает возможность союза с 17N для операции «Зубы дракона».

– Окей, но кусаться не обязательно.

Ее смех был словно пузырьки газировки. Она включила компьютер и ввела код «Палаточник». А затем повернула монитор к нему.

Он увидел лицо в арафатке.

– Кодовое имя Палаточник, – сказала она. – Он был армейским разведчиком в Иране, служил в Стражах революции аятоллы. Теперь его завербовал работник оперативного состава ЦРУ.

– Как вы вышли на него?

– Моя мать была секретаршей в американском посольстве во время иранской революции. Палаточник вывез нас из страны до того, как посольство захватили и взяли сотрудников в заложники.

– Почему вы стали доверять ему?

Она закрыла глаза, словно вспоминая, и сказала:

– Я проснулась среди ночи и услышала, как кто-то – я подумала, это солдат из Стражей исламской революции, – читал шепотом катрен из «Рубаи»:

Глянь! Кровли в сеть лучей владыка дня поймал
И, словно царь Хосров, налил вина в бокал.
Пей, ибо возвестил нам всем глашатай утра,
Что ночь уже прошла и новый день настал. —

Омар Хайям, персидский поэт, был суннитом, его фамилия означает «палаточник». Стражи революции аятоллы – шииты. Этот страж-суннит, назвавшийся Палаточником, привел нас в Турцию.

На экране возникло изображение дюн с чахлой растительностью, снимаемое дрожащей ручной камерой. Голос прошептал: «Это лагерь «Моджахедин-э халк», Ашраф, на северо-востоке Ирака».

Камера наехала на баррикаду, оплетенную колючей проволокой. За ней виднелись женщины в оливково-сером обмундировании, стоявшие в дозоре на фоне танковых башен. Вместо традиционных женских хиджабов они носили мужские арафатки, закрывавшие голову и плечи.

Дуган усмехнулся:

– Очевидно, эти «воительницы исламского народа» щеголяют равноправием с мусульманскими мужчинами.

Ноздри мисс Херрик дрогнули, но она удержалась от колкости в ответ на его сексистскую ремарку.

– Так кто эти женщины? – спросил он.

– В прошлом они входили в студенческую группировку радикальных мусульман, помогавшую свергнуть шаха Пехлеви, которого они считали марионеткой ЦРУ. После того, как шах бежал из Ирана в Соединенные Штаты, они захватили американское посольство в Тегеране и держали заложников 444 дня. Палаточник вывез нас из страны.