Закон Долга. Вестница (СИ) - Левантская Гюрза. Страница 49

– А ваше… Латнерия, я любуюсь уже третьей картой Рахидэтели, но не вижу карты сопредельных стран. Такая есть?

– Нет. Мы мало знаем о том, что лежит за нашими границами. Камнегрань на западе столь широка и обширна, что её не преодолеть никаким караваном. Туманный предел на севере не исследовали даже жители Северных гор, несмотря на все их необычные возможности. Руин-Ло под присмотром сквирри. Может, они и знают, что за ним, но тот лес полон таких неожиданных опасностей, что ни один караван с исследователями оттуда не вернулся. Даже если получал разрешение от сквирри, чтобы пройти в его глубь. А наши пустынные соседи на юге, ритты, гостей не любят.

– Тогда почему же меня приняли за чужеземку? Если до этого на землях Рахидэтели из чужих встречали только вестников Изнанки…

– Нет-нет, чужеземцы были! Правда, ступали на наши земли редко. И ритты единственные, с кем удалось наладить разговор. Но были и другие. Существа иных языков, странного облика, в незнакомой одежде. Мы для них были такой же диковинкой, как и они для нас. Эти встречи почти всегда заканчивались плохо. Например, одно из этих существ вступило в смертельный бой с перевёртышами, труп другого, уже до костей обглоданный, нашли на Мрекском болоте ещё до войны с дайна-ви. Одного, на наше удивление, пропустили через Пустыню ритты, но из-за необычного облика он стал игрушкой в руках богатого амелуту. Так что они, как правило, не доживали до того момента, чтобы можно было задать вопросы. Вот почему король амелуту и мой сын издали строжайшие указы о защите чужеземцев. Находить останки и узнавать о смерти ценного источника новых знаний, по случайности ставшего жертвой недопонимания сторон… досадно.

– А почему вы так уверены, что это были не вестники?

– «По образу творцов». Эти существа не были похожи на амелуту. С другой стороны, ритты – тоже чужеземцы. И их тела мало чем отличаются, разве что цветом кожи да глаз. Так что король амелуту и мой сын, составляя закон о защите чужеземцев, практически отдали приказ вести ко двору всё непонятное и незнакомое. Но, увы, в Рахидэтели достаточно существ, подверженных страху и поспешных на решения. Будь иначе – мы знали бы больше.

– А сколько вообще народов живёт в Рахидэтели?

– Одиннадцать. Вернее, уже двенадцать, если считать дайна-ви за отдельный. И пожалуй, пора начинать к этому привыкать. Мы. Амелуту. Влари Каменной Империи. Сквирри из Руин-Ло. Три племени перевёртышей: горо, сая, раввы. С семьёй авери, рыжеволосых низкоросликов с Лакских гор, вы уже успели познакомиться. Ведьмы Севера. И два ящероподобных народа: нир-за-хар и харасса – драконы.

Последнее слово «харасса» Латнерия произнесла без каких-либо объяснений, и слово «драконы» отпечаталось в Ириной голове само. Она не успела уловить, было это переводом или наносным знанием, комментарием. Они имели привычку периодически возникать у неё в разуме, с тех пор как её коснулась сила Илаэры. Общее у этих внезапных вспышек озарения было только одно – они касались слов, которые важно было понять именно так, как положено, без двоякого чтения.

– Драконы?! – до Иры дошло, что виденное ею изображение на каменном барельефе ратуши в Ризме изображало отнюдь не вымершую породу динозавров.

– Ну да. Правда, скорее всего, увидеть этих могучих созданий вам не доведётся. Они не покидают Лакских гор, свою родину, где тысячелетие за тысячелетием исполняют возложенный на них их создательницей – Рити, долг. Охраняют источники излишков магических потоков. Вы ведь уже знаете эту часть нашей истории, да?

– А авери получается…

– Живут вместе с ними. И служат им. Пожалуй, низкорослики – единственные, кто понимает драконов, их суть.

Ире вспомнилась фраза О-Мариф о горах. Что-то о том, что они там у себя как дома и никакие опасности им не страшны. Свои пути и дороги. Теперь понятно, почему она сказала именно так. С такими-то защитничками.

– А с кем авери воюют?

– Ни с кем. С чего вы взяли?

– Сёстры сказали, что скоро сюда прибудет ещё один народ, с которым надо познакомиться. Пара, у которой мы остановились, возвращается домой. Они говорят, что не хотят встречаться с теми, кто приедет сюда. Мужчина так злился, я и подумала, что это враги или что-то вроде…

– А-а-а. Враги. Да. И не приедут, а прилетят. Если те, о ком говорили Сёстры, и те, с кем не хотят встречаться авери, – одно и то же, то речь о существах народа нир-за-хар. Ящерицах. Созданиях, живущих в вершинах Тизамских гор на западе. Творениях Фирры. С авери нир-за-хар не воюют, но у них старинная вражда с харасса. Потому и авери их ненавидят. Это взаимно. Им и правда лучше не встречаться.

Ира снова вспомнила барельеф на ратуше. Небольшие существа с хвостами, как у ящериц. Изображены довольно схематично, но хотя бы понятно, что гуманоиды. Интересно, а как они летают? Крыльев на изображении скульптор не запечатлел. Какая-то своя магия? Какими они окажутся при встрече?

Раздосадованная невозможностью читать, Ира продолжила гулять по библиотеке, вдыхая запах бумаги и пергаментов. Тут было на что посмотреть, кроме книг: картинная галерея на четвёртом этаже, затесавшаяся среди полок с документами, производила не меньшее впечатление. В основном тут висели парадные портреты знати и правителей народов амелуту и эйуна, а также некоторое количество полотен с батальными сценами пугающей реалистичности. «Кино», показанное Фиррой, о сожжении при Аварте было ещё слишком свежо в её памяти, потому, глядя на картины, Ира сделала вывод, что писали их непосредственные участники или свидетели событий. Латнерия с явным удовольствием исполняла роль гида, а они с Мрат были жадными до знаний. Показала королева-мать и портрет своего прапрадеда, заказавшего мозаику. Лукавый взгляд с холста отличал его от прочих соотечественников. На коленях пожилого эйуна художник нарисовал круглую доску, разлинованную на треугольные секции, на которой были расставлены зелёные, красные и белые фигурки.

– Он был отличным воином. Но его тяга к загадкам и изобретениям затмевала все прочие увлечения. Даже на парадном портрете его изобразили с доской для ярни. Это игра такая. Развивает способность предсказывать шаги противника на много ходов вперёд, учит плести интригу.

– Как шахматы?

– У вас тоже есть подобные игры?

– Думаю, не ошибусь, если отвечу да, хотя правила ярни мне незнакомы.

Она снова посмотрела на портрет. Хитрый взгляд. Будто у ребёнка, что спрятал заначку из конфет так, что матери ни за что не найти. Вокруг мужчины художник не поскупился отобразить многие прочие хобби любителя задачек: несколько больших и маленьких головоломок, книги, исписанные листы, из-под стопки которых торчал кинжал, прибор, очень похожий на сложную лупу, и даже модель винта Архимеда на резной подставке. Чуть в стороне Ира разглядела россыпь маленьких деталей: уйму винтиков, шестерёнок, часовые стрелки и цепочки. Очевидно, механика тоже была одним из хобби прапрадеда Латнерии. Стрелочки разошлись друг от друга недалеко, минут на пять, и торчали острыми концами вверх из этой кучи блестевшего золотом металла. Ира невольно перевела взгляд в направлении, куда они указывали, и заметила деталь мозаики, тоже старательно выписанную художником, – башенку с флажком наверху, спрятавшуюся в тени драпировок на заднем плане картины. Она была изображена тёмными красками и почти сливалась с тканью.

– Родня отговаривала его от такого портрета, – поджав губу, сказала королева-мать. – Воинское дело – вот честь и слава эйуна, а он заплатил художнику, чтобы его изобразили в окружении игрушек. Упрям был. В итоге сошлись на том, что будет и второй портрет, который висит по сей день в зале Славы в Анаэрлене, а этот передали в дар библиотеке Каро-Эль-Тана вместе с картой. Говорят, дед до последнего дня огрызался на родню за их косность и неспособность принять его таким, каким он был.