Кровь над короной (СИ) - Романов Герман Иванович. Страница 5

Про наследника вообще тихо поговаривали между собою, что прижит немкой вообще «на стороне», без всякого стыда. Приводился даже список кандидатов, кто «обрюхатил» императрицу, и в нем покойный царь Петр Федорович не значился.

Пятого дня спокойное царствование Екатерины Алексеевны в Кронштадте было прекращено орудийным гулом. С ворвавшейся на рейд галеры «Саламандры» начался сплошной переполох. Новость облетела все корабли и форты в единый миг — из Шлиссельбургской крепости силой оружия Смоленским полком освобожден «безымянный узник» который оказался бывшим императором Иоанном Антоновичем!

И все бы ничего, то дело привычное — переворот, эка невидаль — два года тому назад точно такой же случился. Адмирал Талызин в Кронштадт прибыл — уговорил тогда офицеры и команды примкнуть к царице Екатерине Алексеевне, сулил всяческие блага.

Обманул, как зачастую в России и бывает!

Царя Петра, прибывшего на галере из Ораниенбаума, с фортов отогнали угрозой начать пушечную стрельбу. А вскоре монарх скончался от внезапных «геморроидальных колик» — в такую болезнь, понятное дело, никто не поверил. А грешили все на «высоко взлетевших» братьев Орловых, которые тайком и удушили венценосца.

Матросы на то известие отреагировали своеобразно — теперь гвардейцам хода не было в портовые кабаки, били их там лютым боем страшно. Но и те в ответ охулки на руки не держали — доставалось и морякам частенько, все же изрядный перевес в силах в самой столице на стороне лейб-гвардии, да и все там откормленные, харч намного лучше флотского. Да пороха в войне с пруссаками многие «понюхали», приноровились в рукопашную штыковую атаку на померанских гренадер ходить — так что в таких баталиях матросы чаще бывали крепко биты.

Вражда потихоньку накапливалась и вырвалась наружу — в освобождении молодого императора приняли самое активное участие две галеры с экипажами, что присягнули ему на верность!

Так что агитация моряков «Саламандры» была встречена на палубах в восторгом. Линейные корабли «Ревель» и «Ингерманланд» под командованием капитана полковничьего ранга Петра Полянского, сына недавно умершего адмирала, сразу выступили на стороне законного монарха, к ним присоединился маленький гукор. С развернутыми Андреевскими флагами мятежная эскадра пошла на Выборг, где базировался шхерный флот из полсотни галер и скампвей.

А вот остальные суда к плаванью были совершенно не готовы, потому общее выступление не состоялось. Адмирал Талызин с неимоверным трудом привел команды к повиновению. И даже отправился с малыми судами в Петербург, а от столицы по Неве к Шлиссельбургу. Торопился выслужиться перед императрицей Екатериной Алексеевной — вместе с гвардией взять крепость штурмом и убить императора — в иной участи, предназначенной Иоанну Антоновичу, никто не сомневался.

Вот только война не заладилась у гвардии с самого начала — яхта и бот сразу перешли на сторону царя. Попытка гвардейцев взять их ночью на абордаж закончилась полным провалом — лодки с преображенцами перетопили пушками, а немногих взобравшихся на борт смяли матросы и просто вышвырнули в реку.

Эту историю с утра уже рассказывали на все лады по всему Кронштадту — и тут к морским фортам явился шхерный флот в полном составе, принявший на палубы галер и скампвей шесть батальонов армейской пехоты в качестве десанта.

Вот тут смолки голоса последних приверженцев «немки» — все моментально поняли, что устоять перед объединенной мощью армии и флота, да еще под командованием Миниха, гвардия не сможет. Старого фельдмаршала на кораблях не любили (все же армеут), но уважали — именно он при грозной царице Анне Иоанновне стал инициатором постройки новых линейных кораблей и фрегатов. Ведь прославленный флот Петра Великого при его преемниках и «верховниках» сгнил на плаву, все разворовали. А экипажи забыли, когда получали жалование в последний раз, питаясь червивыми сухарями и соленой рыбой.

При императрицах Елизавете и Екатерине флот не жаловали, тот же бомбардирский корабль «Гром» четвертый год строили, и конца этому занятию не видно. Линейные корабли обветшали, почти все фрегаты износились до полного списывания на дрова — надежды у моряков исчезали с каждым днем. И правильно говорят, что баба на корабле к несчастью, а тут сразу две на шканцах стоят, одна другую подменяя!

Так что воцарение вчера Иоанна Антоновича, и присяге ему Сената, Синода и населения столицы, на флоте встретили с нескрываемым ликованием. Моряки сразу стали связывать с молодым царем надежды, резонно считая, что долг платежом красен. И помощь корабельных команд император оценит по достоинству.

Потому вечером он уже получил приказ из Адмиралтейства — принять связки листков с манифестами от имени нового императора о его вхождении на престол. И отправиться в плавание до Ревеля. а потом через Моонзунд до Риги, где и передать оные воззвания властям.

— Странно, почему тут крутится вооруженный пушками бриг, который уже давно должен выйти в Балтику?!

Лейтенант начал сам себе задавать вопросы, стараясь объяснить ситуацию, которую он не понимал. И предположения возникали в мыслях одно за другим, выстраиваясь столбцом.

На мель сел ночью? Вряд ли — рангоут в полном порядке!

Зачем отправлять сюда за грузами бриг?!

Причем более быстроходный и сильный, чем все русские шнявы, боты и гукора, патрулирующие Финский залив, пусть время от времени?! Да и груза такой корабль возьмет много меньше?!

Мишуков задумался — императрица с цесаревичем исчезла из столицы задолго до полудня. Известие всех ошеломило — беглянку принялись сразу искать. Да и на все корабли поступило указание ловить царицу и ее сына, герцога Голштинского.

Голштиния?! Любек?

Ведь оттуда пришли два корабля сразу — один немецкий, другой голландский, хорошо вооруженный и быстроходный. А голландское ли это судно на самом деле?!

Долго ли флаг сменить!

Мишукова словно молния пронзила, теперь лейтенант был уверен, что подумал правильно…

Глава 5

Кобона

Иоанн Антонович

после полудня 9 июля 1764 года

— Мычит, как буренка не доенная, — недовольно пробормотал Иоанн Антонович, удобнее располагаясь в деревянном кресле, что принесли специально до него в это зловещее помещение, где царил запах боли и страха, весьма кстати осязаемый.

— Прохор, добавив ему три кнута и водичкой потом морду облей. И яйца потом помни хорошенько, чтоб жизнь медом не казалась. Только не повреди ничего — я его долго мучить собираюсь.

Подвешенный на дыбу гвардеец задергался, снова замычал от боли, а его лицо покраснело от напряжения. Странно, но сейчас, глядя на пытаемого по его приказу несостоявшегося убийцу, Иоанн Антонович не испытывал никаких чувств — ни гнева, ни радости от лицезрения чужих мук, ни сострадания. Такое возникло ощущение, что все прежние чувства, что кипели в душе, будто волной смыло, оставив хладнокровие и равнодушие. И еще одно страшное открытие он сделал — под стоны ему думалось хорошо, чем сейчас он и занимался, лениво поглядывая на истязаемого человека, к которому не было ни капли сострадания.

— А, му… Эм… му…

«Старается Прохор — боль старается причинять аккуратно, молодец. А вот «старичок» сидит пришибленный, не в силах понять, почему я приказал бережно пытать, но при этом не задавать вопросов, а в рот кляп засунуть. Потом поймет, старче, чуть попозже, а пока под его горестное мычание думается хорошо.

И так — что мы имеем на данный момент?!

Ответ на этот вопрос ясен и четок, как три копейки — власть! Причем, ни кем уже не оспариваемую, самодержавную, а потому не ограниченную никаким законом, а лишь неписанными традициями. Впрочем, я сам и есть этот закон, и могу, как издавать их, так и отменять, не отдавая никому отчета на земле, а лишь перед Богом!

Авторитарный режим в чистейшем виде, без категорического императива Иммануила Канта, с его принципом разделения властей. До демократического безобразия еще уйма лет, хотя в Новом Свете английские колонии готовы отделяться и объявить о независимости будущих США. А оно нам надо?!