Протяни руку (СИ) - Белицкая Марго. Страница 9
Из мешанины ног и рук вылетел стул, просвистел над головами принца и королевы. Линнар охнул, пригнулся. Нъёдис даже не вздрогнула, отпила из кубка браги и вгрызлась в баранью ногу.
Идея спрятаться под столом стала казаться Линнару все более привлекательной. Он уже начала потихоньку сползать вниз, когда в воздухе сверкнула секира. Она летела прямо в голову Нъёдис. Предупреждающий крик застыл у Линнара на губах. Королева каким-то немыслимым движением перехватила рукоятку оружия, размахнулась и метнула секиру назад. С пронзительным визгом сталь пронеслась через зал, вспарывая воздух над головами дерущихся, и врезалась в дверь. Но не остановилась. Пробив в створке дыру, секира грохнула об каменную стену в коридоре.
В зале вдруг стало неимоверно тихо. Все застыли кто где: с занесенными кулаками и оружием.
Нъёдис величественно поднялась со своего кресла и обвела гостей ледяным взглядом.
— Праздник окончен, — зычно объявила она.
Линнар опасливо выбрался из-под стола.
«На следующий дартагский пир надену шлем и возьму щит», — пообещал он себе.
Глава 5
Загорелые матросы бегали по трапу вверх-вниз, таская тюки с поклажей. Через несколько минут «Бурерожденный» отправится в плаванье.
Хищный, длинный драккар стоял у пирса. Дракон на носу скалил зубы в предвкушении добычи. На развешанных на борту щитах разместилась его свита — нарисованные кроваво-алой краской чудовища.
Дартагцы отправлялись на охоту.
Линнар, облокотившись о борт, наблюдал за последними приготовлениями. Среди суетящихся на берегу людей мелькнула фигура Нитта. Он остановился, обернулся и в который раз помахал господину. Линнар помахал в ответ и кивнул, как бы говоря «Давай, иди, со мной все будет в порядке». Верный слуга очень переживал, что ему не позволили сопровождать принца в пути, и пришел сегодня в порт, чтобы хотя бы проводить Линнара. Нитт долго суетился вокруг господина, осыпая его советами и причитаниями. Наконец, Линнару, ощущающему себя неловко под насмешливыми взглядами матросов, удалось уговорить слугу вернуться в замок. Теперь, когда Линнар смотрел на уходящего Нитта, чувство острого одиночества пронзило сердце. А затем пришел холодок страха. Линнар вспомнил, что ему придется делать в походе. Сражаться. Убивать людей. Последние дни он старательно гнал от себя мысли о битве или пытался придумать успокоительные сказки.
«Может быть, мы не встретим другие корабли. Может быть, Бардис забудет про меня и во время боя я смогу где-нибудь отсидеться. Может быть…»
Но он понимал, что все «может быть» лишь иллюзия. Когда дело дойдет до сражения, ему придется выбрать между своими принципами и необходимостью заслужить уважение дартагцев.
— Уже скучаешь по берегу? — раздался над ухом полный сарказма голос Бардис.
Линнар обернулся к ней, удивляясь, что не услышал ее шагов.
— Нет, просто раздумываю кое над чем.
Бардис вопросительно приподняла бровь.
— Ты ведь единственная наследница Нъёдис, так? — начал Линнар. — Значит, если с тобой что-то случиться…
— Мои кузины и тетушки перегрызут друг другу глотки за лабрис, — произнесла Бардис с оттенком гордости, а вовсе не грусти, как можно было ожидать.
Линнар вспомнил кузину Кадис и живо представил насколько ужасной будет дартагская гражданская война.
— Тогда почему ты учувствуешь в пиратских набегах? — задал он тот вопрос, который мучил его уже несколько дней. — Если ты погибнешь, после смерти Нъёдис страну охватит хаос. Тебе нельзя рисковать с собой. Любая шальная стрела, удар меча — и Дартаг потонет в крови.
— Хочешь сказать, что я должна сидеть дома у камина в окружении охраны? — едко осведомилась Бардис. — О, Ис, как это по-хоралитски!
Ее голос дрожал от сдерживаемого гнева, глаза метали молнии.
— Прости, я никоим образом не хотел задеть твою честь, — поспешил исправиться Линнар. — Просто мне непонятно. Мой брат тоже воин, но он не участвует в пограничных рейдах в Оттарию, для этого есть простые солдаты. Роад бьется только в больших сражениях, и его честь от этого нисколько не страдает.
По лицу Бардис ясно было видно, что она думает о воинской чести хоралитов вообще и наследного принца Роада в частности. Линнар мысленно прикинул, что в бою она вполне могла бы справиться с его блистательным братом, и ощутил мстительное удовлетворение.
«Как бы тебе понравилось, если бы тебя победила женщина, которых ты и за людей то не считаешь, брат?», — подумал он, но почувствовал укол стыда и сосредоточился на том, что говорит Бардис.
— Королева — первый воин Дартага. Она должна сражаться, — наставительно произнесла она и добавила, с ухмылкой. — Именно сражаться, а не руководить боем с укрепленного холма. Дартагцы никогда не будут подчиняться королеве, которая отсиживается в замке. А принцесса, пока не заняла трон, должна показать свою доблесть в битвах. Неужели непонятно? Если бы ты не был моим мужем и глупым хоралитом, я бы давно вызвала тебя на поединок за оскорбление. Надо же, предположить, что я могу трусливо спасать свою задницу, оправдываясь тем, что у матери больше нет дочерей.
— Но гражданская война… — попытался возразить Линнар.
— Если я погибну — значит, такова воля Иса, — отрубила Бардис.
Линнар проглотил вертевшиеся на языке слова, ему объяснения жены показались недостаточными, но спорить с ней не стоило. Линнар не мог понять, как можно ради чести воина рисковать судьбой страны. Или речь опять шла о репутации?
«Дартагцы не будут повиноваться королеве, которая не сражается… Но они должны понимать, что Бардис нельзя иди в битву. Ради них самих. Какая чушь. Неужели честь воина настолько важна?»
— Если ты закончил с тупыми вопросами, то пошли, покажу тебе нашу каюту, — бросила Бардис.
«Нашу?»
Линнара передернуло.
«Если мы будем жить в одной каюте, то…»
После свадебного пира у них не было положенной брачной ночи. Бардис, пошатываясь, ушла в свои покои, даже не взглянув на Линнара, и тот был только рад. Мысль то том, чтобы разделить с Бардис ложе, вселяла в него ужас. Учитывая его маленький и печальный опыт общения с женщинами, не сложно было предсказать, как все сложится с Бардис: Линнар будет неумело пытаться что-нибудь сделать, а она — высмеивать каждый его промах. Или просто прижмет его к кровати и сделает все сама. Мерзость и стыд.
Снедаемый предчувствием грядущего позора, Линнар вошел следом за женой в небольшую каюту, хотя назвать такое каютой могли только дартагцы. На деле место отдыха принцессы представляло собой кое-как сколоченную сарайку на корме. В узкой комнатушке с одним окном была очень простая обстановка, будто бы здесь жили не венценосные особы. Посреди каюты стоял грубой стол, заваленный картами, рядом с ним — три табуретки. Чуть дальше висели два гамака. Никаких ковров и украшений.
— Выбирай любой. — Бардис кивнула на гамаки.
У Линнара отлегло от сердца, когда он увидел, что нет общей кровати. Он положил свой мешок с вещами, заботливо собранный Ниттом, на табурет и прошелся по каюте, осматриваясь. Бардис закрыла дверь и села за стол, наблюдая за ним.
Линнар набрал в грудь побольше воздуха: нужно было обсудить тревожащий его вопрос прямо сейчас. Бегать от щекотливой темы — не лучший выход.
— Бардис, я хочу поговорить о супружеском долге. — Он смог произнести это совершенно безразличным тоном. — Нет ли в Дартаге каких-либо особых обычаев, связанных с первой брачной ночью? Мы теперь будем жить в одной каюте…
— Мы живем в одной каюте, потому что на всем драккаре только одна каюта, а оставлять тебя ночевать на палубе с матросами — уже перебор, — перебила Бардис. — У нас политический брак, зачем нам вместе спать?
У Линнара от облегчения подкосились ноги, и он поспешил сесть на табурет, чтобы не выдать свою слабость. Но радость была недолгой, на ум пришла новая проблема.
— А как же дети? — спросил он. — При теперешней опасной ситуации с престолонаследием тебе как никогда нужны дочери.