Скандальное пари - Энок Сюзанна. Страница 28

— Да, да. Именно это я и хочу сказать. Спасаясь от скуки, вы убедили себя, что я для вас своего рода… искушение.

Грей удивленно поднял брови. Интересно, кого она хочет убедить — его или себя?

— И вы приехали, чтобы разубедить меня в этом. Так вас следует понимать?

— Да. Я директриса школы для девочек.

Ее полные, чуть приоткрытые губы манили его.

— Эмма, — пробормотал он, — вы даже себе не представляете, какое большое вы искушение.

— Но…

Грей наклонился и поцеловал ее.

Прикосновение его теплых губ было таким нежным и одновременно дразнящим, что Эмма, не отдавая себе отчета в том, что происходит, ответила на поцелуй. Разум говорил ей, что надо как можно быстрее бежать отсюда, но она не могла оторваться от пьянящих губ Грейдона Брэкенриджа.

Сильные руки стальной хваткой обняли Эмму за талию, и она оказалась крепко прижатой к мускулистому телу Уиклиффа. Почувствовав его жар, Эмма ощутила, как и ее с головы до ног окатила теплая волна. Он и в самом деле отчаянно желал ее.

Она запустила руки в его шевелюру. Застонав от наслаждения, Грей стал покрывать поцелуями ее лицо и шею. В полном смятении Эмма, собрав остатки здравого смысла, напомнила себе, что у него репутация распутника, что в этом доме есть еще две женщины, которые наверняка по очереди оказываются в его объятиях. Две женщины всего в двух шагах отсюда за приоткрытой дверью.

— Прекратите, — выдохнула она, дернув его за волосы.

Он поднял голову. Его глаза потемнели от страсти, дыхание было хриплым, как и у нее.

— Почему?

— Вы зашли слишком далеко. — Его длинные пальцы, обхватившие ее ягодицы, казалось, прожигали платье до самой кожи.

— Разве вы не за этим сюда приехали, Эмма?

— Нет! — Но на мгновение она усомнилась: а так ли это?

— Тогда почему вы не написали мне очередное пространное письмо? — Он наклонил голову и снова провел губами по ее шее.

Эмма почувствовала, что растворяется в нем. Некоторые из ее замужних подруг, особенно графиня Килкэрн и маркиза Олторп, в письмах к ней пытались рассказать, что чувствует женщина, когда является объектом страсти мужчины, но то, что выходило на бумаге, не шло ни в какое сравнение с реальностью.

— В письме всего не выразишь, — запинаясь, выдавила Эмма.

— Согласен. Сейчас ваша точка зрения мне гораздо яснее. — Его губы переместились на ее ключицы.

Ее точка зрения? Боже мой, что же она собиралась ему сказать? Собрав воедино всю свою волю, Эмма уперлась руками Грею в грудь, чтобы оттолкнуть его.

Хотя эта попытка была довольно слабой, он все же отпустил ее. Эмма сочла, что спасена, но Грей провел кончиками пальцев вдоль декольте ее платья, вновь заставив ее затрепетать от сладостного напряжения.

— У меня тоже есть что вам сказать, Эмма.

— Не сомневаюсь. — Она шагнула назад. — Но…

— Я хочу поцеловать вас еще раз, — пробормотал он, опять приближаясь к ней.

Господи, ей тоже этого так хотелось! Но, прижав ладонь к его рту, она настойчиво потребовала:

— Дайте мне договорить.

Он снял ее руку.

— Такое впечатление, что разговоры вас не слишком-то смущают, — сухо заметил он.

— Как я уже упоминала, ваше присутствие в Гемпшире само по себе достаточно необычно, и это не могло не привлечь внимания моих учениц.

— Наших учениц.

— Хорошо. — По скептическому выражению его лица нетрудно было догадаться, что он прекрасно понимает, чье внимание привлек, но в данный момент это было не важно. — Более того, ваше присутствие в академии и… ваша… физическая привлекательность… ну, вы понимаете… юные девушки очень легко могут увлечься красивой внешностью и приятным обхождением.

Странно, но он кивнул, соглашаясь. И слава Богу, потому что продолжать было все труднее.

— Вы опасаетесь, что ваши ученицы начнут питать ко мне нежные чувства?

— Совершенно верно.

— И как следствие — вы проиграете пари.

— Пари? — переспросила она. — Пари не имеет к тому, о чем я говорю, никакого отношения. Я беспокоюсь о наивных сердцах моих воспитанниц.

— Вот как? Неужели? — Уиклифф, внимательно взглянув на нее, саркастически усмехнулся. — Я не собираюсь вести себя недостойно. И легко выиграю пари, не прибегая к подобным методам.

— Благодарю вас. Я рада, что вы так настроены. У нас есть определенные правила и, какими бы ни были ваши намерения… насчет меня… я не могу… я не позволю вам пробираться тайком в академию… в мою спальню. Кто-нибудь из девушек может вас увидеть и по-своему истолковать ваше поведение. — Он смотрел на нее и молчал, поэтому ей пришлось спросить: — Я выразилась достаточно ясно?

— Вы хотите поговорить о том же самом с Дэром?

— В этом нет необходимости.

— Это почему же?

Лицо его стало серьезным, даже сердитым. Даже — от этой мысли у Эммы сильнее забилось сердце — ревнивым. Значит, все-таки они враждовали из-за нее.

— Тристан не появлялся в моей спальне. И он меня не целовал…

— Тристан? Вы называете его Тристан?

Эмма смутилась. Черт, как это у нее вырвалось? Надо повнимательнее следить за своими выражениями. Но она была слишком занята мыслью о том, что мужчина, вернее, двое мужчин находят ее желанной.

— Он попросил меня об этом.

— Тогда я попрошу вас называть меня Греем. Согласны?

— Ваша светлость, я здесь не для того, чтобы договариваться, кто как кого должен называть, или участвовать в вашей игре в собственников. Я пришла, чтобы убедиться, что вам понятны и правила академии, и причины, по которым они установлены. Пожалуйста…

— Так будете вы меня так называть или нет? — Он нахмурился.

— Хорошо, буду. Если это удержит вас от необдуманных поступков, я готова называть вас Греем.

— Так назовите.

— Я только что назвала.

— Нет. Вы просто упомянули мое имя. Назовите меня именем, данным мне при крещении.

Она постаралась казаться спокойнее, чем была на самом деле.

— Как пожелаете, Грей.

— Вот, совсем другое дело. Так на чем мы ост…

Дверь распахнулась.

— Грейдон, у вас все в порядке?

Прежде чем обернуться, Грей закрыл глаза и придал своему лицу непроницаемое выражение.

— Да, дядя Деннис. Мы обсуждали пари.

Только сейчас Эмма осознала, что они стоят слишком близко друг от друга. Она проворно отступила на шаг и скрестила руки на груди.

— Я засомневалась, правильно ли обучает его светлость моих воспитанниц.

На губах лорда Хаверли появилась многозначительная усмешка. Эмме стало не по себе. Мало того что ее застали наедине с герцогом. Ведь она отвечала на поцелуи Уиклиффа, прижималась к его сильной груди, разрешила обнимать себя… В Лондоне ее репутация была бы напрочь испорчена, подойди она к нему на расстояние протянутой руки. Слава Богу, что девочки не видят ее: она превращается в образец неприличия. Но об этом она будет беспокоиться потом.

— Я по-прежнему считаю это пари совершеннейшей чепухой, — сказал лорд Хаверли. — Хотя прекрасно знаю, что вы не станете прислушиваться к мнению старика.

— В данный момент не станем, — ответил герцог. — Извини нас, дядя, но нам надо прояснить еще кое-какие вопросы.

Поскольку Грей уже обнимал ее, Эмма догадывалась, какие именно вопросы он собирается прояснять. Если она сейчас же не сбежит, потом у нее не хватит на это силы воли.

— По-моему, я уже сказала, чего мне хотелось бы. Теперь от вас зависит, выполните ли вы мои пожелания.

— Я думаю, что справлюсь, — тихо ответил он, и глаза его блеснули.

Проклятие, подумала Эмма, она опять ляпнула не то. Только бы лорд Хаверли не увидел в полутемной комнате, как она покраснела.

— Мне пора идти. — Эмма постаралась, чтобы ее слова не прозвучали слишком торопливо.

— Вы могли бы остаться и сыграть с нами партию в вист, — предложил граф, но она поняла, что это была обычная вежливость воспитанного человека.

— О нет. Благодарю за приглашение, но боюсь, я и так вернусь слишком поздно.

Она прошла мимо Грея и лорда Хаверли обратно в гостиную. Высокая блондинка — кажется, Элис — взглянула на Эмму с такой ненавистью, что та похолодела. Остальные, включая Тристана и леди Сильвию, рассматривали ее со столь явным любопытством, что Эмма не знала, куда девать глаза.