Мертвая земля - Сэнсом Кристофер. Страница 49

– Значит, это – обитель Джона Болейна? – вопросил Николас.

– Да, – кивнул Тоби. – Какой разительный контраст с тюремной камерой, где он обретается ныне.

Мы неспешно подъехали к дому. Не успели мы спешиться, как входная дверь распахнулась и на пороге возник рыжеволосый детина лет тридцати, широкоплечий и начинающий обрастать жиром. В руках он держал дубинку.

– Я адвокат Шардлейк, – представился я. – Прибыл сюда по просьбе мастера Копулдейка, дабы расследовать дело Джона Болейна. Миссис Изабелла дома?

– Нам ничего не известно о том, что мастер Копулдейк передал это дело другому адвокату, – нахмурился рыжеволосый.

– Я являюсь его законным представителем. У меня есть письмо, подтверждающее мои полномочия. Со мной помощник, мастер Овертон. Что касается мастера Локвуда, полагаю, он вам хорошо известен.

– Конечно. Да ниспошлет вам Господь доброго утра, Тоби.

– И вам тоже, Дэниел. Мы приехали сюда, чтобы помочь вашему хозяину. – Тоби повернулся ко мне. – Это управляющий мастера Болейна Дэниел Чаури.

Управляющий по очереди поклонился каждому из нас.

– Боюсь, мне придется попросить вас самих отвести лошадей в конюшню, – вздохнул он. – В доме не осталось других слуг, кроме меня.

– Значит, дома только миссис Изабелла?

Я опасался очередной встречи с несносными близнецами, но Чаури ответил:

– Да, только она, ее горничная и я. Все остальные слуги разбежались после ареста хозяина.

Я понимающе кивнул. Нет ничего удивительного в том, что слуги не захотели оставаться в доме, в котором произошло столь ужасающее происшествие. Мы спешились. Ломота под лопаткой напоминала, что моей многострадальной спине путешествие пришлось не слишком по вкусу. Чаури провел нас в конюшню, расположенную за домом. Неподалеку от конюшни находился небольшой сарайчик на одно стойло; проходя мимо, мы услышали громкое ржание и звук, производимый конскими копытами.

– Я так полагаю, там обитает пресловутый Полдень? – осведомился Барак.

– Именно так. Этого коня лучше держать подальше от других лошадей. К счастью, его стойло сделано из крепких дубовых досок и он хорошо привязан. Корм я бросаю ему через стенку, не подходя к этому зверю близко. Зайти в стойло и убрать навоз пока не отваживаюсь.

Я передал поводья своей лошади Бараку и подошел к сараю. Значит, именно здесь были обнаружены грязные ботинки и окровавленный молоток. Оглядев дверь, я убедился, что она надежно заперта и плотно прилегает к стене. Подсунуть под нее либо перебросить через эту дверь даже небольшой предмет было совершенно невозможно. Я обошел сарай кругом и обнаружил, что сзади имеется небольшое оконце с опущенными ставнями, попытался открыть его, но ставни были заперты изнутри. Действия мои вызвали новый приступ ржания и биения копытом. Вернувшись к дверям сарая, я заметил в стене крохотный зазор между досками – шириной в четверть дюйма, не более. Приникнув к этой щели, я заглянул внутрь. В конюшне царила полная темнота, однако через несколько мгновений взгляд мой различил белки лошадиных глаз, поблескивавшие в сумраке.

– По-моему, держать коня в полной темноте жестоко! – заметил я, отойдя от стены и повернувшись к Чаури.

– Не спорю, но дело в том, что окно заперто изнутри. Для того чтобы добраться до него, нужно пройти мимо стойла на близком расстоянии. Честно говоря, у меня нет ни малейшего желания получить удар копытом. Зато у меня имеется ключ. Когда мастера Болейна арестовали, он передал его мне. Если хотите, можете зайти в конюшню и открыть ставни, – предложил Чаури, и в голосе его послышалась легкая насмешка.

– Не думаю, что готов к подобному подвигу, – сухо ответил я.

– Мастер Болейн хочет продать Полдня, – сообщил управляющий. – Через миссис Изабеллу он передал мне просьбу заняться этим. Но найти покупателя на этого бешеного зверя непросто.

После того как мы привязали лошадей в другой конюшне, Чаури проводил нас в дом. В гостиной он попросил нас подождать, а сам отправился на поиски хозяйки. Комната, где мы оказались, была хорошо обставлена, на стенах висели дорогие гобелены, изображающие идиллические сельские сценки, участниками которых были пастушки и нимфы. Однако же взгляд мой различил комья пыли, скопившиеся в углах.

Чаури, вернувшись, сообщил, что миссис Болейн готова нас принять. Про себя я отметил, что он назвал свою хозяйку именем, на которое она ныне не имеет права. Николасу я сделал знак следовать за мной, а Барака и Тоби взглядом попросил подождать. Ни к чему было пугать бедную женщину, ввалившись к ней целой толпой. Комната, в которую провел нас управляющий, была, как и весь дом, хорошо обставлена, но несла на себе признаки запустения. Когда мы вошли, чрезвычайно миловидная женщина лет тридцати, с пышными формами и белокурыми волосами, выбивавшимися из-под унылого черного чепца, поднялась нам навстречу. Поклонившись, я представился сам и представил Николаса.

– Мастер Копулдейк просил вас помочь моему мужу? – спросила дама; в речи ее ощущался заметный норфолкский акцент.

– В мои намерения входит тщательно расследовать все обстоятельства дела и выяснить, нельзя ли взглянуть на происшедшее в ином свете.

– Благослови Господь леди Елизавету за милость, которую она нам оказывает, – с чувством произнесла Изабелла. – Но до суда осталось так мало времени! Всего шесть дней…

– Мне это известно. Вчера я посетил вашего супруга в Нориджском замке. Он велел передать, что любовь, которую он к вам питает, неизменна, и просил поблагодарить за снедь, которую вы ему посылаете.

– Я приготовила еще одну корзинку с едой. Не могли бы вы захватить ее с собой и передать моему мужу? В противном случае ему придется голодать. Тюрьма не обеспечивает заключенных пропитанием.

– Буду рад вам помочь.

Изабелла откинула с лица прядь белокурых волос.

– Наша кухарка попросила расчет, так что готовить мне приходится самой. Хорошо, что у меня имеется немалый опыт по части стряпни – я ведь работала в харчевне, – сообщила она, пристально глядя на меня огромными синими глазами. – Думаю, вам хорошо об этом известно. После того как Джон поселил меня в своем доме, все соседи отвернулись от него. Полагаю, сэр, вы тоже презираете меня – и за то, что я работала в харчевне, и за то, что столько лет жила во грехе?

– Разумеется, нет, – покачал я головой, мысленно подивившись и откровенности, и смелости этой женщины. – Заверяю вас, я сделаю все, что в моих силах, дабы помочь вам и вашему мужу.

– И я тоже! – неожиданно вставил Николас, буквально поедавший Изабеллу глазами; красота хозяйки явно произвела на молодого человека неотразимое впечатление.

– С вашего позволения, мы присядем и зададим вам несколько вопросов, – сказал я и уточнил: – Предупреждаю, это будут вопросы довольно щекотливого характера. Мастер Николас станет записывать нашу беседу – без этого никак не обойтись.

– Я готова ответить на любой вопрос. Дэниел, будьте любезны, оставьте нас!

Чаури, поклонившись, направился к дверям, однако по пути обернулся и бросил на свою хозяйку взгляд, как мне показалось, исполненный откровенного вожделения.

Изабелла, впрочем, ничего не заметила или сделала вид, что не заметила. Когда дверь за Чаури закрылась, она произнесла вполголоса:

– Уверена, вам известно, что закон более не считает меня супругой Джона. Но я не сомневаюсь: если его признают невиновным, он вернется сюда и мы снова будем жить вместе, как и прежде. Так или иначе, Эдит мертва.

– Да уж, мертвее не бывает, – кивнул я. – Насколько я понимаю, вы познакомились с вашим будущим мужем лет десять назад?

– Именно так. Как вы уже знаете, я тогда работала в харчевне. Джон частенько заглядывал к нам, так как дома у него творился настоящий ад. Он рассказывал мне, что вытворяет Эдит: Бог свидетель, я никогда не желала ей зла, но Джона она совершенно измучила. Да и сыновья доставляли ему немало огорчений. Им тогда было лет по восемь, не больше, но всякому было ясно – свет еще не видел подобной парочки жестоких паршивцев! – Изабелла вздохнула, и верхняя ее губа изогнулась от отвращения.