Легенда о мальчике, что учился дышать (СИ) - "chuckcloud". Страница 335

Харди дернул ее за плечо, переворачивая прямо под собой на спину. Затем приподнял ее за шею и, подавшись вперед, сунул ей в рот член. Не встретив на пути сопротивления, он стал двигать бедрами. Он наращивал темп и уже подталкивал ее под затылок, увеличивая глубину до предела. Нина закашливалась в рвотных позывах, но послушно продолжала сосать. Из глаз текли слезы, но сержант, кажется, не замечал или это его не сильно волновало, и он агрессивно продолжал ебать ее в рот. Почувствовав, что скоро кончит, он резко с хлопком достал хуй. Нина вновь закашлялась, а от губ к головке протянулась ниточка вязкой слюны. Харди еще несколько раз подергал член и судорожно застонал.

— Сука-бля… Я — власть… — прохрипел он и спустил Нине на лицо.

Она зажмурилась и как-то сдавленно захныкала. Один глаз полностью залепила сперма, стекающая с ресниц на щеку и губы. Нина тяжело и прерывисто задышала, оттолкнула от себя сержанта, вскочила и, по пути натягивая джинсы, рванула в ванную.

Том плюхнулся на задницу, все еще не выпуская член и продолжая медленно двигать рукой вверх-вниз. Он опустил затуманенный взгляд и увидел, как на головке показалась последняя капля спермы, после чего растер ее пальцем.

— Сука-бляяяя… — медленно выдохнул Харди, закрыл глаза, а затем задышал быстро, пытаясь восполнить нехватку кислорода в кипящей крови. — Сука-бля… — нахмурился он, когда отступившая эйфория вмиг сменилась каким-то ебаным неприятным чувством.

От обмякшего члена до сих расползались уже слабые, но до сих пор приятные волны тепла, а где-то внутри появилось липкое и сковывающее ощущение тревоги. Том поднял взгляд и только теперь заметил, что Нины на кровати перед ним нет.

Харди услышал шум воды, торопливо слез с кровати и кинулся в ванную комнату, на ходу застегивая ширинку.

— Уйди! — закричала Нина, едва он открыл дверь.

— Что случилось? — растеряно заговорил Том, глядя, как она судорожно набирает в ладони воды и умывает лицо. — Я… Я наверно… Я, сука-бля, не хотел… — буробил он, осознавая, что, кажется, наделал какой-то непонятной дрочи.

— Алекс был прав! — сквозь рыдания закричала Нина и уставилась на свое отражение в зеркале. Вся тушь размазалась и черными струйками стекала по щекам.

— О чем ты? — нахмурился Харди.

— О чем я? Ты не знаешь, о чем я? — обернулась Нина, отчаянно взвизгнув.

— Не понимаю, прости… Сука-бля… — бился в агонии свершенного харассмента сержант.

— Да как же, блять! Это же твоя любимая история! — прорычала Нина, смерив его взглядом полным то ли обиды, то ли злости. Сейчас Том не мог распознать достоверно, что в ее зеленых глазах. Того, что видел он там раньше, теперь не было.

Харди нервно помотал головой.

Нина вновь отвернулась к зеркалу и принялась оттирать тушь с лица.

— Алекс… Он всегда мне говорил, что я никому не буду нужна, кроме него. А перед тем, как я его убила, он сказал мне… Вновь сказал, что я никому никогда не буду нужна. Что я никогда не найду того, кто полюбит меня. Кто поймет меня, с моими тараканами в голове… — сложила она пальцы в виде пистолета и покрутила у виска. — Что только он способен меня любить, понимать и защищать. А для всех остальных я буду лишь глупой безвольной…

— Куклой… — прошептал Харди, отлично помнивший ту историю.

— Да, куклой… — дрожащим голосом повторила Нина и вновь повернулась к сержанту. — Куклой, которая нужна лишь для удовлетворения.

— Что, сука-бля, за хуйня? — скривился Том. — Зачем ты вспоминаешь слова этого…

— Вот она я перед тобой, Том. Безвольная кукла! — развела руки в стороны Нина. — Делай со мной, что хочешь. Я буду молча все терпеть, принимая это за любовь. Буду терпеть, просто чтобы не быть одной, чтобы думать, что я кому-то нужна. Нужна хотя бы для удовлетворения, — обвела она лицо ладонью, и ее подбородок затрясся.

— Сука-бля, да ты бредишь! — рявкнул Харди. — Ты для меня не кукла, и не для удовлетворения мне нужна!

— По-моему, ты сейчас показал обратное, — поджала губы Нина.

— Блять, я не знаю, зачем это сделал! Я, сука-бля, не контролировал себя и не отдавал отчета своим ебаным действия, — зажестикулировал сержант. — И я нихуя подобного не хотел тебе этим показать! Просто сорвало крышу!

— Все так говорят. Алекс тоже так говорил, когда впервые выебал меня, — пустым взглядом уставилась Нина в кафельный пол.

— Кто, сука-бля, все? При чем тут все? Я не все! — взорвался Харди и одним движением смахнул миниатюрные пузырьки с полки над раковиной.

Нина зажмурилась и обняла себя руками.

— Нахуя ты все это говоришь, сука-бля? Какая разница, что говорил твой брат? Он сдох! И он был, сука-бля, больным ублюдком! — подлетел Том к ней в плотную и выставил указательный палец. — Он издевался над тобой, врал тебе, шантажировал! Ты сама его убила, забыла? И после этого, ты живешь, по сей день прислушиваясь к словам этого ебаного извращенца? Что за хуйня, Нина? Ты считаешь, что его слова правдивее моих? Разве я не говорил тебе буквально, сука-бля, несколько минут назад, как ты для меня важна, как мне важно и нужно то, что было между нами? Я, сука-бля, открыл перед тобой то, что никому не открывал. Я доверился! Но мои слова для тебя нихуя не значат? Потому что Алекс так сказал? Ты, сука-бля, ебанутая?

— Я пыталась забыть его слова и выкинуть их навсегда из головы! — с надрывом закричала Нина. — Но я каждый раз убеждаюсь, что он был прав! Думала в этот раз все иначе — наконец он ошибся! Но нихуя!

— Все, сука-бля! Хватит! Замолчи! — взмахом ладони остановил ее Харди. — Я, сука-бля, не могу это больше слушать! Твой ебаный бред! Ты меня хуй слышишь, не буду слушать и я! Ясно? И знаешь, что? Если я и мои слова для тебя пустое место, то ты можешь вспоминать слова своего обдроченного брата и думать, что никто тебя не полюбит. А я вот что скажу. Если ты не хочешь принимать любовь, которую я могу дать, или принимаешь ее вот так, как сейчас… — сверля Нину взглядом и тяжело дыша, сказал сержант и замолчал. — То это лишь твоя проблема! И вообще… — добавил он и вновь остановился. — Иди ты на хуй! — надсадно выдавил он.

Том смотрел на нее, крепко сжав челюсть и двигая желваками. Ноздри его раздувались, а губы подрагивали, то напряженно сжимаясь, то расслабляясь, создавая ощущение, что он вот-вот готов заплакать. Но плакать сейчас не хотелось. Хотелось орать. И хотелось, чтобы она что-то сказала, остановила его и успокоила. Но Нина так же молча стояла, широко распахнув глаза, затаив дыхание, и беспомощно открывая рот не в силах что-либо сказать. Казалось, будто ее окатили ледяной водой.

— Томми… — едва слышно прошептала она, умоляюще сведя брови.

— Иди на хуй! — уже более холодно повторил Харди, окончательно поняв, что сил на этот разговор у него больше не осталось.

Нина судорожно втянула носом воздухом и сделала осторожный шаг навстречу. Но Том не собирался больше ничего ни слушать, ни делать, ни говорить. Он развернулся и вышел из ванной, оглушительно захлопнув за собой дверь. Через пару секунд раздался еще один хлопок — со злостью была закрыта и входная дверь номера. Нина с рваным стоном выдохнула, зажмурилась, и по щекам тут же хлынули слезы. Опершись на раковину, она открыла глаза и посмотрела в зеркало. Отражение будто бы надменно улыбнулось, и Нина с яростью ударила по нему ладонью.

— Сука! Ненавижу тебя! Сука! — орала она и неистово била по зеркалу. Затем обессилено закрыла лицо ладонями и опустилась на кафель. — Ненавижу! — вновь закричала она, схватила с пола один из пузырьков, опрокинутых Томом, и бросила в зеркало. То раскололось на тысячу осколков, со звоном рассыпавшихся по кафелю.

========== Глава 130: Попутчики ==========

Харди выскочил из мотеля и стал раздраженно хлопать себя по карманам в поисках сигарет. Найдя и закурив, он принялся расхаживать туда-сюда, меряя нервными шагами парковку перед мотелем.

— Сука-бля, пиздец! — вскрикнул он и яростным ударом берца опрокинул урну. — Сука-сука-сука! — хватался он за голову, не в силах сдерживать переполняющие его эмоции.