Новый мир. Книга 1: Начало. Часть первая (СИ) - Забудский Владимир. Страница 49

После этого нас вывели на задний двор — там начиналось кладбище. И зрелище это было тягостное. Может быть, было бы иначе, если бы могилы раскинулись под пышными кронами зеленых деревьев и были укрыты живыми цветами. Но на пустошах не росли деревья и цветы. Уделом ушедших были кучки земли и деревянные кресты. На некоторых из них надписи были вырезаны по дереву, на других — просто написаны маркером. Были и безымянные могилы — либо имена стерли дожди, либо они не были известны изначально. Некоторые кресты венчали проржавевшие каски или старые противогазы. Лишь искусственные цветы — поставленные в горшочки и корзинки, либо просто лежащие на могилах — пестрели перед глазами печальными комками цветного пластика, тщетно пытаясь украсить сумрачную картину.

Не знаю, какой была поучительная цель этой экскурсии, но на меня она вдруг навеяла (может быть, впервые в жизни) страшную тоску. Прежде я никогда не задумывался о смерти. А сейчас, глядя на бесконечные ряды крестов, я вдруг с необыкновенной ясностью понял, что каждый из них ознаменовал конец чьей-то жизни, оборвавшейся намного раньше, чем этот человек себе представлял. Но что самое печальное — некоторые из этих несчастных не оставили после себя ничего. Лишь пару слов, небрежно выведенных рукой безучастного гробовщика — и те были смыты дождем несколько лет спустя.

А сколько еще миллионов, миллиардов людей нашли подобный конец, вообще не будучи похороненными? Они превратились в прах и пепел, сгорели от радиации или скончались в мучениях от ее последствий, умерли от болезней, от голода, от холода, были убиты другими людьми… Целые города, обращенные в руины, полнятся их истлевшими скелетами. Никто не сохранил о них памяти. Никто не знает, о чем они мечтали, кого любили, какие мысли витали в их головах, какие они видели сны.

Я вспомнил изображение знаменитого памятника «Агнец» в Сиднее. Исполинская статуя девочки с ангельскими крыльями величественно возвышалась в самом центре крупнейшего в мире города, приковывая к себе взгляды туристов. Под ней есть экран, на котором поочередно высвечиваются имена и фотографии (если они сохранились) людей, о которых известно, что они погибли при наступлении Конца Света. Новое имя появлялось на экране каждые две секунды. Говорят, что полный список пройдет через экран за 110 лет. Целый век может миновать, прежде чем кто-то дождется своего права мелькнуть перед глазами людей всего на две секунды, — но никто не посмотрит на экран в этот момент, а если и посмотрит — не станет утруждать себя запоминанием имени и уж тем более не станет разбираться, кому это имя принадлежит. А сколько имен нет в списке?!.

— Дима. Дима! — из задумчивости меня вывела Мей, энергично дернув за руку.

Я не сразу сообразил, что происходит. Лишь секунду спустя увидел их. Несколько человеческих силуэтов показались на гребне холма с восточной стороны кладбища, метрах в пятистах от нас. Они не таились — лишь замерли и всматривались в нас. С такого расстояния сложно было разглядеть детали — во что они одеты, вооружены ли. Но мне и не представилось возможности вглядеться повнимательнее.

— Внимание! — заорал физрук хриплым басом, в котором все мы ощутили приступ тревоги. — А сейчас все быстро назад в церковь! Назад в церковь! Не толпитесь, разговорчики прекратить! Живенько! Все вопросы потом!

Особо уговаривать школьников не пришлось — ощутив обуявшее взрослых беспокойство, они беспрекословно засеменили в сторону двери храма, беспокойно оглядываясь через плечо на маячащие на горизонте силуэты. Лишь самые смелые не забывали щелкать объективами камер. Где-то в нестройных рядах донесся девичий плач.

Повернув голову, я увидел, как Петков оживленными жестами отдает команды милиционерам. Четверо стражей порядка пятились задом следом за лавиной школьников, прикрывая детей своими телами. Еще четверо, держа автоматы наперевес, рассыпались цепью и присели, изготовившись стрелять с бедра в сторону чужаков.

— Дима! — Мей дернула меня за рукав. — Давай скорее!

— Ах, да, извини, — спохватился я. — Джером, идем! Ты чего?!

В отличие от остальных, ирландец не спешил поддаваться панике. Прищурившись, он остро глядел в сторону силуэтов на горизонте и на его лице отражалась непонятная мне борьба чувств. Ветер развевал его непослушные патлы, повязанные банданой, придавая особенной достоверности имиджу непокорного бунтаря. Впрочем, я не был склонен сейчас разбираться в душевных переживаниях друга, — схватив его за плечо, я с силой дернул его в свою сторону, так что он аж зашипел от боли.

— Ай, ты чего?! — обиженно переспросил он, но нехотя поддался и двинулся за нами. — Чего вы все так переполошились?! Они ничего нам не сделают!

— Ты что, не понял, кто это? — постучал я костяшками пальцев по темени друга. — Это казаки! В той стороне — их станица! Кто знает, что у них на уме?!

— Да ничего у них на уме! — взорвался Джером. — Они пришли затем же, зачем и мы! Близких своих помянуть! Сегодня же гробки! Думаешь, у них тут никто из родных не похоронен?! Они же наши!..

— Были нашими — пока не стали террористами, — привлеченная нашими громкими голосами, рядом возникла Алла Викторовна, жестко обрубив негодующую реплику школьника. — Топайте скорее, не отставайте!

Признаться, я тогда здорово перепугался. Был уверен, что последует перестрелка, и неизвестно, чем это вообще может закончиться. От казаков можно было ждать всего. Наверное, они как-то прознали об экскурсии и задумали похитить детей, чтобы выдвинуть какие-то требования властям Генераторного. «Мама будет в ужасе, когда узнает об этом!» — с тревогой подумал я.

Нас быстро завели внутрь церкви. Толпа детей, сгрудившись среди деревянных лавок, беспокойно галдела и топталась с ноги на ногу. Кто-то из девчонок продолжал рыдать. Отец Прохор вместе с физруком и одним из милиционеров затворили тяжелые деревянные двери и со скрипом задвинули два засова.

— Так, а-ну тихо! Тишина, я сказала! — к беспокойно мечущимся школьникам выступила географичка, обменявшись перед этим парой слов с Петковым. — Вам не грозит никакая опасность! Наша охрана не допустит, чтобы с вами что-то случилось. Постойте здесь спокойно, не шумите, и подождите, пока охрана сделает свою работу!

— Они что, убивать их будут? — спросил кто-то из старшеклассников, и толпа вновь загалдела.

— Нет! — сурово сцепив зубы, географичка подняла руку, заставляя детей умолкнуть. — Никто никого убивать не будет! Наша охрана отгонит посторонних людей прочь — вот и все. Это просто мера предосторожности. Вам ничего не грозит!

В этот момент из-за толстых бревенчатых стен донеслась автоматная очередь. Все в этот момент вздрогнули, раздались несколько испуганных криков. Плакала уже не одна, а несколько девчонок — их завывания стояли в ушах, навевая в сердца панику.

— Что они там творят?! — с неожиданным бешенством воскликнул Джером. — Они же сюда пришли за тем же, зачем и мы! На могилки своих родных пришли!

— А ну тихо, Лайонелл! — взревел физрук. — Нечего здесь голос повышать! Наши стреляют в воздух, чтобы чужаки держались подальше. Нам безразлично, что этим бандитам здесь нужно — пусть приходят в другое время. Вашими жизнями и здоровьем мы рисковать не намерены. Понятно?!

От криков и перекрикиваний уже начинала болеть голова. Чем бы это не закончилось, было абсолютно ясно, что экскурсия испорчена, а матерям обеспечены истерики, слезы и большие дозы успокоительного. Вряд ли директор школы когда-то еще разрешит нечто подобное.

— Чушь какая-то! — продолжал про себя неистовствовать Джером, злобно щурясь. — Не понимаю, зачем было такое устраивать?! Никто ведь ничего плохого нам не сделал!

— Не думаю, что свидание с террористами входило в программу, — хмыкнул в ответ Ярик Литвинюк.

— Не называй их «террористами»! — гневно напустился на него Джером. — Ты хоть раз видел, как они что-то взрывали или кого-то убивали?! Видел?!

— Ты что, не помнишь, как в 58-ом?.. — начал было один из старшеклассников.