Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть первая (СИ) - Забудский Владимир. Страница 7

Когда мы поравнялись с женскими группами, парни-курсанты начали выпрямляться и расправлять плечи. Кто-то посмеивался и отпускал похабные шуточки, кто-то с надеждой искал глазами направленный на себя девичий взгляд.

— Девчонки, не проходите мимо! — решив, что уж тут-то он способен продемонстрировать свою удаль, шагнул вперед Дэвис, подмигнув Рине. — Эй, бэби. Мне кажется, это любовь с первого взгляда!

— Боюсь, безответная, приятель, — отмахнулась от него Рина, и скомандовала своей маленькой женской гвардии. — Пошли отсюда, девчонки!

Группы разошлись по дỷшам, но появление девушек оставило определенное оживление.

— Откуда ты ее знаешь? — поинтересовался Рон, жадным взглядом провожая подтянутую задницу Рины, контуры которой были хорошо видны под спортивными штанами.

— Еще из интерната. Понравилась?

— Сам не знаю. Слишком мощная для девушки, а уж голосок…! — усмехнулся он, когда мы зашли в раздевалку. — Но разок вдуть можешь. Познакомишь?

— Перед этим тебе придется немало потренироваться, Рон, — посоветовал я, снимая липкую от пота спортивную форму. — Она не даст мужику, которого может с легкостью побить.

— Горячая детка! — присвистнул тот. — По интернату, говоришь, ты ее знаешь? Значит она тоже из этого, как его там, «Вознесения»? Не знаешь, она из фавел, или с пустошей?

— Спроси у нее, если хочешь, — ответил я, не пожелав выдавать этому не слишком приятному типу то, что Рина как-то поведала мне во время одной из наших бесед тет-а-тет.

— А ты-то, Димитрис? Сам откуда? — поинтересовался рыжеволосый курсант Бен МакБрайд, еще один сын офицера полиции, продолживший отцовскую династию (мы знали истории друг друга вкратце после знакомства, произведенного куратором нашей группы в первый день обучения)

МакБрайд в это время раздевался у соседнего шкафчика, и, видимо, слушал наш разговор в пол-уха. В отличие от Дэвиса, который меня слегка раздражал, Бен при первом знакомстве показался неплохим малым — спокойный, собранный, не болтливый. Уже одно то, что он с первого раза запомнил мое имя, невольно располагало. Однако я был не слишком рад расспросам о моем прошлом.

— Я из Европы, — уклончиво ответил я, запирая свой шкафчик замком со сканером отпечатка пальца, и, взяв полотенце, направился душ.

— Она назвала тебя каким-то другим именем, — припомнил Дэвис, поспевая за мной.

— Нам в интернате давали другие имена, — нехотя признался я.

— Ни фига себе. Сурово. А зачем это?

— Так там принято, — пожал плечами я. — Но я оставил себе старое.

— Его же хрен запомнишь! — пожаловался парень.

— Не каждому повезло родиться «Роном» или «Беном». Может быть, «Дима» будет достаточно просто, чтобы даже ты смог запомнить? — с легким раздражением переспросил я, взглядом дав парню понять, что ему пора отвянуть со своими бесконечными вопросами.

— Эй, дружище, извини, если что, — почувствовав угрозу, обезоруживающе улыбнулся Рон. — Я как-то даже не подумал, может, эта Рина, ты с ней, э-э-э?..

— Нет.

— Отлично. И что же, у тебя есть кто-то?

«Эти вопросы никогда не закончатся», — подумал я.

— Я не намерен отвечать на такой вопрос, заданный мужиком, когда мы с ним заходим в душ, — ответил я, занимая одну из кабинок и открывая воду.

МакБрайд, заходя в соседнюю кабинку, невольно прыснул от смеха.

Когда после душа мы переодевались обратно в повседневную форму, Рон Дэвис вдруг присвистнул и показал мне большой палец.

— Что еще?

— Только что видел фотку твоей девчонки в социальной сети. Чтоб меня! Курсант Кейдж рядом с ней была бы похожа на портового грузчика. У вас с этой бэйби все серьезно?

— Живем вместе, знакомы пятый год, — нехотя буркнул я. — Ты что, досье на меня собираешь?

— Пятый год? — завистливо переспросил Дэвис. — Черт. Предложи ей свою руку и сердце, приятель. С такой деткой можно прожить пятьдесят лет. Или даже сотню.

— Ученые еще не изобрели средства, чтобы цыпочки оставались такими же свежими и хорошо пахнущими через пятьдесят лет, Рон, — хмыкнул кто-то из курсантов.

— Ага. Да только и хрен через пятьдесят лет не будет стоять как штык! — не растерялся Рон. — Знаете что, мужики? Если бы у меня была такая дама, как у этого везучего сукина сына с непроизносимой польской фамилией, я бы уже вел ее под венец.

— Тебе просто надо выпустить где-нибудь пар, — посоветовал Дэвису кто-то. — Нет ничего унылее, чем восемнадцатилетний девственник.

— Да пошел ты! — обиделся Рон.

Я не присоединился к смешкам, звучащим в раздевалке, но почувствовал облегчение из-за того, что треп переместился с моего прошлого на другие темы. Коренные жители Анклава, сыновья полицейских, такие как Дэвис и МакБрайд, вряд ли оценили бы по достоинству мою историю, начавшуюся в никому не известном селении, о котором они могли слышать лишь то, что где-то там находятся плохие парни, которые называют себя «Альянсом».

— Как прошла первая неделя, Дима? — поинтересовалась Джен пятничным вечером, когда мы укладывались в кровать после того, как я вернулся из тренажерного зала и принял душ.

Вид у нее был уставшим. Второй курс в медицинском был сложнее первого, а Дженет Мэтьюз всерьез собиралась стать квалифицированным хирургом-офтальмологом — из тех, кто способен не только включать и выключать лазеры, но и взять в руку глазной скальпель, когда понадобится. Такие специалисты могли рассчитывать на две сотни тысяч фунтов в год или даже больше. Но вначале им предстояло пройти непростую подготовку, благодаря которой австралийские врачи считались самыми компетентными в мире.

— Вовсе не так уж плохо, — подытожил я, ложась рядом с ней на кровать.

— Видел там свою Рину?

— Только не начинай, ладно? — закатил глаза я.

— Просто спросила, — невинно пожала плечиками девушка.

С тех пор как мы поселились в нашей квартире, она спала в мягкой закрытой пижаме, в чем, по-моему, не было большой необходимости в условиях австралийской жары. Я бы предпочел видеть ее рядом голой, тем более, что у нее было прекрасное тело. Впрочем, даже в этой миленькой пижамке она была невероятно привлекательна. Джен уже смысла с себя на ночь косметику и ее лицо приобрело свои природные черты, которыми она сама была недовольна и называла «блеклыми» из-за того, что светло-розовые губы и светло-рыжие брови и ресницы слабо выделялись на фоне кожи. Впрочем, мне они таковыми не казались.

— Хорошо выглядишь, как всегда, — заметил я.

— Что? — прикрыв ладонью зевок и потерев слипающиеся от усталости глаза, переспросила девушка. — Судя по тому, как я себя чувствую, это не может быть правдой, но все же спасибо за комплимент.

В моей голове невольно закрутились вполне понятные мысли, но день выдался слишком насыщенным, чтобы у меня оставались силы закончить его чем-то интересным в этой постели, для чего вначале придется преодолеть сопротивление девушки, чувствующей себя не менее уставшей. Да и был у нас секс несколько дней назад… пять, кажется… или семь?

Вряд ли озабоченный Рон Дэвис понял бы меня, если бы увидел, как я желаю своей сногсшибательно красивой девушки спокойно ночи и переворачиваюсь на другой бок.

***

Я втягивался в свою новую жизнь довольно быстро. Неделя шла за неделей, месяц — за месяцем, и, поскольку я не отсчитывал дни, как делал это в «Вознесении», а просто жил и даже получал от жизни удовольствие, время летело незаметно.

Учеба в полицейской академии, к которой я поначалу отнесся как к вынужденному злу, быстро затянула меня и даже начала нравиться. Когда-то я мечтал о космосе, но жизнь быстро меняется, и вот сейчас из меня готовили человека, который будет заниматься, в общем-то, достойным и необходимым обществу трудом — блюсти законность, пресекать преступления, помогать законопослушным гражданам. Быть может, мне придется применять когда-нибудь кулаки, дубинку или даже пистолет против людей, которые нарушают закон, но кто-то должен делать это, а я, в сущности, имею для этого необходимые навыки. Как полисмен, я буду пользоваться в обществе уважением, даже среди таких, как Ральф Мэтьюз, и, кроме того, у меня будут многие привилегии и льготы, а также весьма достойная, по меркам муниципальной службы, зарплата. Так есть ли у меня причины для жалоб?