Жизнь напрокат (СИ) - Ягушинская Вероника. Страница 82

Я чуть не выронила тарелку из рук. Боже! Она до сих пор жива! Но как такое может быть?! Голова в очередной раз закружилась, но я усидела прямо, не закачалась, и новая порция воспоминаний захлестнула с головой.

Бабуля не умерла потому, что ей успели вовремя поставить диагноз и сделали дорогостоящую операцию, на которую мы с ней в свое время денег не наскребли, да и поздно тогда уже было. К предкам обращаться за деньгами она мне запретила, а сейчас… А сейчас ее мнения никто не спросил! Мой муж, заметив, что бабуля плохо себя чувствует просто силой отволок ее в медицинский центр и оставил там на сутки, разрешив при необходимости привязать к кровати. Диагноз нас не порадовал, зато выявили болезнь вовремя и успели остановить, поэтому сейчас Валентина Терентьевна жива, здорова, варит варенья, обожает правнуков и… по-прежнему донимает моих предков своим "воспитанием", правда больше в шутку, ибо мой супруг, сумевший найти к ней подход, слегка пообтесал за эти годы бабулин мерзк… нелегкий характер.

Да я уже готова боготворить этого мужчину!

Кстати, предки и брателло в Штаты так и не уехали. От выгодного предложения сменить место жительства папа отказался, предпочтя загранице работу в родном городе с зятем. Да-да, мой муж, как оказалось, сначала был простым работником у отца, потом его замом, а сейчас бизнес у них поделен пятьдесят на пятьдесят.

И все бы хорошо, да только… Кто у нас муж?!

— Кирюш, а как у тебя отчество? — якобы невзначай поинтересовалась я.

Не прокатило. Ребенок вылупился на меня, как на нипатитянтина, как он в детстве инопланетян называл, и даже лоб мне потрогал.

— Ма, ты чего? Забыла, как папку зовут?

— Да нет, — пожала я плечами. — Тебя проверяю, — попыталась съехать с темы, чтобы не вызвать подозрений.

— Ну-ну, — протянул мальчик и запихнул в рот очередную ложку с горкой мороженого.

— Не торопись, горло заболит.

— Вот теперь вижу, что ты в порядке.

"О, боже, какой мужчина! Я хочу от тебя сына," — раздалось из соседней комнаты.

— Телефон, — констатировал факт мой сын и начал подниматься, но я жестом остановила ребенка.

— Сиди, доедай. Я сама схожу.

Телефон — это вещь! Там же могут быть… фотографии!

Увы и ах, но того, что искала, в мобильнике я не нашла. Нет, фоток там было завались, да только все они с различных детских праздников и утренников, где есть много-много-много детей во всех ракурсах, и нет взрослых.

Поиск по контактам тоже ничего не дал: отец моих детей там был записан холодно и кратко "муж". Круто! О! Может, в смске подпись будет. Вряд ли, но вдруг?

"Я скучаю. Люблю вас."

Нда. Негусто. И где тебя носит, солнце мое?

Накарябав дежурный ответ "мы тоже любим и скучаем", я разжала пальцы, и телефон шлепнулся на нашу необъятную постель. Когда-нибудь же он явится домой. Главное, ни с кем не перепутать, а то, не дай Бог, еще гости какие припрутся… Словно в подтверждение моих мыслей, набатом раздался дверной звонок.

Пока я думала, стоит ли идти открывать или притвориться, что дома никого нет, меня опередил ребенок.

— Ма, бегом вниз! — заорал Кирюша, и вопрос отпал сам собой.

С бешено колотящимся сердцем я спустилась с лестницы, прошла через гостиную в прихожую и остановилась в дверях, во все глаза глядя на вошедшего.

Невысокий стройный русоволосый мужчина сейчас стоял ко мне спиной, беседуя с сыном, поэтому лица его я не видела, но фигура казалась знакомой. Не из детства, это снова прорезались воспоминания.

— Вот и она, — произнес ребенок.

Мужчина обернулся. Художественный беспорядок у него на голове был именно художественным. Слегка вьющиеся волосы до плеч были аккуратно уложены по прядкам, создавая не слишком заметный, но объем, который очень гармонично уравновешивал тонкое лицо с прямым длинным носом. Красавчиком я бы его не назвала, но сейчас Егор был очень даже симпатичным мужчиной. От прежней худобы осталась гибкая стройность, а от неуверенного в себе подростка с неудачной семейной жизнью не осталось и следа! Вокруг выразительных серо-голубых глаз, как будто подведенных тушью, собирались небольшие морщинки, когда он улыбался. Егор внимательно оглядел мой растерянный вид, шагнул вперед, протягивая руки и, улыбаясь, произнес:

— Ну, здравствуй, Ангелок.

Что в данной ситуации может сделать здравомыслящая тридцатилетняя женщина, к тому же беременная? Правильно! Я тоже подумала, что грохнуться в обморок — самое оно.

Очнулась я на диване в гостиной с мокрым холодным полотенцем на лбу. Попыталась стряхнуть эту тряпку, но мне не дали.

— Лежи уже, горе луковое. Если у тебя будет шишка, твой муж меня живьем зароет. Он и так-то меня не жалует, — раздалось из соседнего кресла.

Я скосила глаза на звук и узрела Егора. Мужчина сидел, развалившись и закинув ногу на ногу. На коленях у него лежал какой-то журнал.

— Я, конечно, тоже очень рад тебя видеть, — продолжил он, улыбаясь, — но на такую бурную реакцию не рассчитывал. Ты как? Голова не кружится? Ничего не болит? А то твой архаровец уже скорую вызывать собрался, еле телефон отобрал.

Прислушалась к своим ощущениям.

— Вроде, нет. Все нормально, — ответила Егору и отвела глаза.

Под его пристальным изучающим взглядом мне было крайне неловко, хотя откуда-то я и понимала, что для такой реакции на лучшего друга нет оснований. Повисла тяжелая пауза, которую первым прервал все же он.

— Что ты помнишь?

Вопрос меня удивил настолько, что я даже села и подобралась. Если Егор мой лучший друг, с которым мы дружим с того самого лета, то обмануть его будет крайне сложно. А если все валить на амнезию? Но откуда у меня амнезия?

— Я сильно головой ударилась, когда падала? — решила я попробовать перевести разговор в нейтральное русло, потирая лоб.

— Нет. Я успел тебя поймать, — спокойно произнес мужчина. — И не переводи тему. Что ты помнишь с того момента, как отключилась на озере шестнадцать лет назад? Ты же растерялась сегодня, увидев меня, не отпирайся, я слишком хорошо тебя знаю.

— Ладно, не буду, — вздохнув, призналась я. — Только в дурку не сдавай, пожалуйста.

— Где-то я это уже слышал, — улыбнувшись, произнес Егор и расслабился.

Только сейчас я поняла, что до этого момента он сидел напряженный, как струна.

— Ничего я не помню, — стала рассказывать я, и на душе, как и в прошлый раз, много лет назад, стремительно становилось легче. — Тогда на озере я отрубилась и очнулась уже здесь. В голове пусто, как в барабане, не помню практически ничего из того, что происходило со мной за прошедшие годы. Воспоминания всплывают, но урывками и только когда я смотрю на человека или какую-то вещь.

— А про меня почему тогда сразу не вспомнила? — удивился Егор.

— Растерялась? — предложила я.

— Или ты тогда меня выбрала? — прищурился он. — Кстати, как тогда тебе надо было выбор-то свой обозначить? А то я от любопытства чуть не поседел.

— Никого я не выбрала, — вздохнула я. Интересно, если бы я назвала Смерти имя мальчика, она бы устроила мою жизнь именно с ним? — Смерть спросила, я ответила, что выбирать вообще-то вы должны, а я не смею вас неволить.

— Вот и молодец, — похвалил меня Егорка, а ныне Егор Сергеевич — топ-менеджер одного из крупнейших банков нашего города. — А то могла бы совершить самую главную глупость в жизни. Я, кстати, тогда тебе не особо поверил, — неожиданно признался он. — О существовании потустороннего мира я, конечно, подозревал, мало ли полтергейстов на белом свете, но всерьез как-то не рассматривал, сомневался все. Вела ты себя действительно не на свой возраст, но странности поведения тоже встречаются нередко, мне ли не знать. А потом ровно в полночь повеяло могильным холодом, и ты потеряла сознание. Мне тогда показалось даже, что я видел твой призрак…

Задумчиво жуя губы, Егор уставился невидящим взглядом в окно.

— Знаешь, когда я осознал, что все, рассказанное тобой, правда, мне стало по-настоящему жутко. Одно дело по телевизору смотреть всякие битвы экстрасенсов, и совсем другое повстречаться с потусторонним в жизни. Я тогда решил для себя, что через шестнадцать лет, когда тебе будет тридцать, я обязательно спрошу у тебя про те события, тем более что, очнувшись, ты мало что помнила.