Планета откровений (СИ) - Черезов Данила Алексеевич. Страница 44

— Вот, кстати, то, чем вы могли бы с нами поделиться, — с упрёком сказал Виктор Петрович. — Информация! Если вы всё обо всех знаете…

Старейшина с сожалением покачал головой.

— Ещё раз прошу меня простить… — начал он, но капитан замахал на него рукой:

— Да-да, я понял. Не хотите, и не будете. Может, вернёте мне моих балбесов? Я как-то уже успел по ним соскучиться.

Представитель древней и сильно могучей расы помрачнел.

— Эээ… Капитан. Может быть, вы немного погостите у нас?

— Это ещё зачем? — подозрительно спросил тот.

Старейшина досадливо поморщился.

— Мы не успели пока понять, что Лиана накрутила в голове того, чьё имя Герман. Не можем стереть программу!

— А спросить у девушки? — осведомился капитан.

— Да спросили уже! Не хочет говорить. Слишком далеко зашли изменения личности…

— И сколько ждать? — прервал капитан причитания Старейшины. Тот развёл руками.

— Понятия не имею, — честно ответил он. — Надеюсь, что недолго. Мы сделаем всё, чтобы вам было здесь комфортно! Хотите — просто будете отдыхать в домике на берегу озера, хотите — устроим вам обзорную экскурсию по всей планете…

— Ну, если вы так ставите вопрос, — вздохнул капитан. — Похоже, у меня нет выбора… Хотя, может, мне забрать двоих, а Германа вы мне потом отдадите? Или знаете что? — тут он сделал вид, словно его только что осенила замечательная идея. — А давайте вы его оставите себе, а?

Вид у Старейшины был немного ошеломлённый, затем он, видимо, прочитал мысли Виктора Петровича, и с облегчением засмеялся:

— Смешно! — и погрозил капитану пальцем. — Я почти поверил!

— Хорошая вещь — телепатия, да? — капитан подмигнул ему. — Что же, придётся, видимо, ещё понадоедать вам здесь.

Старейшина щелкнул пальцами, и между их креслами появился столик, на котором лежали фрукты довольно непривычного вида, и стояло два кувшина.

— Угощайтесь, прошу вас, — сделал он приглашающий жест рукой.

Виктор Петрович с подозрением посмотрел на столик.

— Если вы не забыли, Старейшина, на мне всё ещё шлем, — сказал он.

— Во всём верны букве закона, — вздохнул тот с улыбкой. — Инструкция, да? Не буду продолжать вас уговаривать…

— Я, с вашего позволения, забрал бы двоих членов своего экипажа, и подождал бы в жилом модуле, — предложил капитан. — Можете принести фрукты и напитки туда, если вам так хочется меня угостить.

— То есть вариант с домиком у озера и с экскурсией вы даже не рассматриваете, я правильно вас понял? — и, получив согласный кивок от Виктора Петровича, Старейшина огорчённо сказал: — Желание гостя — закон для нас! Но позвольте хотя бы отговорить вас от того, чтобы забрать кого-то сейчас. Поверьте, гораздо лучше будет, если Герман освободиться от действия программы в обществе, в котором был до этого.

Виктор Петрович внимательно посмотрел на него.

— Нет, что вы! — замахал тот руками в ответ на его мысли. — С ними всё в порядке! Я сейчас покажу вам.

Часть холма за его спиной пошла волнами, и пропала, открыв небольшое помещение внутри.

— Они нас не видят, — сказал Старейшина. — И не слышат. Односторонняя связь, так сказать.

Гришин и Кржижановский сидели на полу, а Герман лежал, закинув руки за голову. Рядом с ними стояли такие же кувшины, как и на столике. Они молчали.

— И как я пойму, что это не просто мираж, и вы мне не транслируете изображение прямо в мозг? — спросил капитан. Старейшина вздохнул.

— Никак, — сказал он. — Я вас понимаю, капитан. Вы мне не доверяете, и вы в своём праве… Что же, придётся сделать так, как вы просите. Невзирая на последствия.

Психолог с биологом исчезли из помещения под холмом, и появились рядом со своим капитаном, ошеломлённо глядя вокруг. Было видно, как Герман, оставшийся внутри, вскочил на ноги и оглядывается вокруг, пытаясь понять, куда делись его сокамерники. Виктор Петрович удовлетворённо кивнул, протянул руку и ткнул пальцем в Гришина. Тот охнул.

— Вроде они, — сказал он. — Хотя, тактильные ощущения вы тоже можете подделать, правильно?

Старейшина схватился за голову.

— Капитан!.. — начал было он, но тот прервал его.

— Да ладно вам, я шучу. Вернее, пытаюсь… Ну, миражи, как вы тут? — он склонил голову набок, рассматривая часть своего экипажа. — Всё мерещитесь?

***

— Странное ощущение, скажу я вам, — Гришин отхлебнул из кувшина. Виктор Петрович неодобрительно покосился на него.

— Ты бы не налегал на инопланетную пищу, — сказал он, — до результатов анализа, а?

— Мы эту инопланетную пищу уже полдня едим, — ответил психолог. — Но, если вам так спокойней… — Он поставил кувшин на стол, и задумчиво посмотрел на него. — Керамика, ручная лепка. Удивительно! Говорите, пару лет деревья, потом люди, а потом снова деревья? И родились в недрах звезды?

— Это не я говорю, это мне местный Старейшина рассказал, — развел руками капитан. — Так что за что купил, за то и продаю.

— И телепатия, и телекинез, и ещё чёрт-те-что и сбоку бантик… Как считаете, капитан, наши бонзы в Космофлоте как быстро пришлют сюда кучу переговорщиков?

— После того, как я озвучу им то, что аборигены просили их не беспокоить? — грустно усмехнулся капитан. — Думаю, что не позже чем через месяц.

Психолог покачал головой.

— Бедные аборигены, — сказал он. — Вот так сидишь себе дуб дубом, никого не трогаешь, а тут мы…

— Не забывай, пожалуйста, о том, что они всё слышат, — Виктор Петрович поднял вверх указательный палец.

— Кто? Руководство Космофлота? Или аборигены?

— И те, и другие, — вздохнул капитан. — Правда, начальство наше услышит это только спустя некоторое время, но всё равно. А вот аборигены вполне могут и передумать.

— Насчёт чего?

— Да насчёт всего! Я бы поостерёгся рассуждать о возможном будущем этой планеты, пока Герман не будет снова с нами, а мы не будем сидеть в корабле и лететь в сторону дома.

— Как скажете, капитан, — пожал плечами Гришин. — Хотя, как я понял, они всё равно слушают мысли, а не слова… А вот не думать об этом я не смогу.

— Ты же психолог!

— И что? Во-первых, я морально истощенный психолог. А во-вторых, это известный факт — когда стараешься о чём-то не думать, думаешь об этом в два раза больше. Не думать о жёлтой обезьяне, не думать о жёлтой обезьяне! — пропел он, и резко повернулся к Дмитрию. — Ну как, получается не думать о жёлтой обезьяне?

— Да пошёл ты, — пробурчал он, и это было первое, что он сказал с того момента, как они вернулись в жилой модуль. Виктор Петрович покосился на него.

— Ты как? — спросил он. Если психолог был бодр, весел, крайне возбуждён и словоохотлив, то Кржижановский, наоборот — замкнулся в себе, был мрачен и хмур.

— Нормально, — поморщился тот. — Капитан, а мне обязательно ждать здесь Германа вместе с вами? Средства передвижения у нас вроде как два…

— Хочешь улететь? — вопросительно поднял брови капитан. — Назови причину, чтобы я тебя отпустил, если у тебя действительно всё нормально, как ты говоришь.

— Да что у него нормально? — Гришин бросил разглядывать кувшин, и переключился на изучение фруктов. Трогал их осторожно, вертел в руках, потом клал обратно. — Какие, однако, вкусные на вид штуки! Может, я попробую?… — Увидев, как капитан смотрит на него, вздохнул и положил ярко-малиновый продолговатый «огурец» на место. — Да, я понял, после анализов… А вот друг наш, — и он махнул в сторону Кржижановского, — страдает оттого, что он, такой здравомыслящий и опытный, повёлся на развод какой-то инопланетной бабы, угнал катер, бродил по чужой планете в поисках непонятно чего… На корабле, видимо, запрётся в каюте и будет там страдать в одиночестве. А здесь слишком много свидетелей его фиаско…

— Психолог, — в голосе Дмитрия было больше яду, чем в зубах у королевской кобры. — Убей себя об стену, а? Сам?

— Что? Скажи ещё, что я не прав! — хмыкнул Гришин.

— Ты лев, — огрызнулся Кржижановский, и искательно посмотрел на капитана: — Ну что, Виктор Петрович? Разрешите?