Незавидная невеста - Гринберга Оксана. Страница 6

– Не подведи меня, девочка! – произнес лорд Корнуэлл вместо прощания.

Затем вытащил платок и вытер влажный лоб. Руки у него дрожали, и я подумала, что дядя волновался еще больше моего.

– Я сделаю все, что в моих силах, – пообещала ему. – Но и вы тоже выполните свою часть сделки! Я говорю насчет Олли. Он мне очень дорог, поэтому я прошу вас…

Нас с братом еще вчера вечером переселили в другие, просторные, даже роскошные комнаты, а на завтра Олли был назначен поход к магисту Гундерсону. Но я не знала, что произойдет, как только «Гордость Империи» покинет порт Вильмы, и мое сердце сжималось от тревоги.

Слишком долго я привыкла полагаться на саму себя и защищать брата! А теперь, получалось, я уезжала в далекие края – на материк, – и когда вернусь было ведомо одним лишь Богам.

Именно поэтому я втихаря оставила Олли половину суммы, которую дядя выдал мне «на булавки» и на обратную дорогу домой. Решила, что «булавки» мне не пригодятся, потому что целая артель швей работала не покладая рук со вчерашнего утра и на «Гордость Империи» были загружены два сундука с нарядами, наспех перешитыми из платьев Абигейл.

Взяла я деньги только на обратный путь для себя и своей горничной, раньше прислуживавшей Абигейл, а теперь по волевому решению дяди отправлявшейся со мной в столицу.

Это, естественно, не понравилось кузине, и Абигейл закатила еще один скандал. Правда, дядя быстро ее угомонил, но я была уверена, что двоюродная сестра мне ничего не простила. Ни того, что на отбор поехала именно я, ни того, что она на время лишилась части своего гардероба и личной горничной.

А еще, подозреваю, Абигейл не могла простить мне того, что теперь «мерзкая нищенка» носила один с ней титул.

Но в порт кузина почему-то приехала. Стояла чуть поодаль и поглядывала на меня с улыбкой кобры, которая ждет удобного момента, чтобы вонзить в мое тело ядовитые зубы.

Но я уезжала, а Олли оставался… Кого она будет кусать, если меня не окажется рядом?!

– Я позабочусь о твоем брате, – пообещал мне дядя. – Иди уже, Агата! Тебе пора!

Повинуясь душевному порыву, на долю секунды я прижалась к его крупному телу. Потому что Бернард Корнуэлл был единственным моим родственником кроме Олли и противной Абигейл. На это он хмыкнул растерянно, после чего осторожно похлопал меня по плечу, сказав, что на корабле уже ждут. И пусть Боги будут ко мне благосклонны…

Абигейл я обнимать не стала. Кинулась наверх, по сходням, которые уже готовились убрать матросы. И почти сразу же раздался приказ капитана поднять якорь и расправить паруса, а через несколько минут в светлые полотнища, украшенные черными драконами Арондела, с остервенением ударил очередной порыв ветра.

«Гордость Империи», покачиваясь, принялась медленно отплывать от причала, покидая небольшой, но загруженный порт Вильмы. Направлялась к узкому выходу из гавани, в которую, наоборот, спешили вернуться до шторма рыбацкие суденышки.

– Леди, вам надо пройти в каюту! – гаркнул мне в ухо один из матросов. – Ветер крепчает, – и поднял палец, указав на несшиеся по небу темные, рваные облака – передовые отряды надвигавшейся грозы.

На это я кивнула, но все же решила задержаться у борта, потуже завязав ленты новой шляпки. Стояла, хотя ветер порядком трепал подол коричневого дорожного платья и хлестал им по моим ногам. Смотрела, как исчезал вдали мой родной город, а потом как удалялся серый, неприветливый остров Хокк, зелень на котором была лишь у берега, да и то с трудом отвоеванная у хмурых, темных скал, обители горных овец и разбойничьих шаек.

Затем, когда мы вышли в открытое море, ветер стал совсем уж порывистым, да и качать нас принялось так, что мне пришлось вцепиться в деревянный борт. А свинцовые волны, казалось, лишь набирали свою силу!..

Глядя на них, я решила, что самое время спуститься в каюту и хорошенько помолиться Эмгу и Святой Истонии за старенькую «Гордость Империи» и всех тех, кто находился на ее борту!

– Скоро нас порядком потреплет, Эмгу мне в зад! – перекрикивая штормовой ветер, заявил мне старенький матрос, когда я попыталась добраться до лестницы, ведущей на нижние палубы.

Тут корабль подбросило на очередной волне, да так сильно, что я оторвалась от пола и, взвизгнув, повисла у него на шее.

– Ничего, юная леди, мы и не такое видали! Старушка «Гордость» выдержит! – добавил тот уверенно, но почему-то это меня не утешило.

Матрос заботливо проводил меня до двери, за которой оказалась небольшая лестница в четыре ступени, и я по ней спустилась, всего лишь пару раз приложившись об стены во время качки. Другие пассажиры «Гордости Империи» давно уже укрылись в своих комнатушках на носу корабля, но дядя на этот раз не поскупился – моя каюта соседствовала с капитанской, расположенной на корме.

Состояла она из двух маленьких комнат, одна из которой предназначалась для меня, а во второй должна была разместиться Мадлен. Еды нам с собой в дорогу не сложили, потому что обедать мне предстояло за одним столом с капитаном, а Мадлен должны были приносить в каюту – это была максимальная роскошь, которую только можно было купить на губернаторские деньги.

Правда, думать о еде мне нисколько не хотелось. Вместо этого я решила снять новое дорожное платье, переодевшись во что-нибудь попроще, и лечь в кровать, потому что чем дальше мы отплывали от порта, тем меньше оставалось возможности устоять на ногах. После этого мне хотелось закрыть глаза и… хорошенько помолиться Эмгу и Святой Истонии, а затем просмотреть дядины документы, если, конечно, получится читать.

А если удастся сидеть за столом и писать, то раздобыть где-нибудь чернильницу и бумагу и составить список тех, с кем я могла встретиться на отборе и чьи имена я до сих пор помнила.

Но в каюте горничной, которая должна была мне помочь переодеться, так как она заведовала моими новыми вещами, не оказалось. Две наших комнатушки – комнатами их можно было назвать только в натяжку – были пустыми. И это порядком меня встревожило, потому что я не видела Мадлен с самого приезда в порт, занятая тем, что выслушивала напутственные дядины речи.

Наверху оставаться было невозможно – да и не было ее там, я бы заметила! – поэтому, вывалившись в проход – штормить нас стало еще сильнее, – я отправилась на поиски горничной. Заглянула на нижнюю палубу, но там было пусто, лишь покачивались матросские гамаки; затем добралась до камбуза, но и там ее не оказалось.

Перепугавшись не на шутку, я принялась стучать в пассажирские каюты. Может, их обитатели что-то видели?!

В одних выпивали, в других молились, в третьих возвращали богу моря съеденное за завтрак. Но Мадлен нигде не было, никто ее не видел!..

Сперва я подумала, что мне нужно как можно скорее разыскать капитана и бить тревогу – вдруг мою горничную смыло за борт и теперь она борется за жизнь в холодных свинцовых волнах?!

Но потом, вернувшись в свою каюту, я по наитию открыла первый сундук.

Тот самый, в котором оставила часть денег и куда дядя приказал положить шкатулку с драгоценностями Абигейл. Подняла крышку, и даже ключа для этого не понадобилось, потому что замок был открыт.

Внутри не оказалось ни денег, ни шкатулки, хотя я собственными глазами видела, как слуги укладывали вещи в последние минуты перед выездом!

Затем они заперли сундук на замок, а я забрала ключ. Но, наверное, мог быть и еще один…

Как раз у Мадлен, почему бы и нет?!

К тому же у горничной было предостаточно времени, чтобы прихватить деньги и драгоценности, после чего исчезнуть – на палубе стояла суета, никто и ни за кем толком не следил. Вернее, я не следила – смотрела на дядю, а тот смотрел на меня, тогда как Абигейл…

Что, если она поджидала Мадлен?! Увидела, как горничная сделала свое дело, и успокоилась. То-то кузина перед самым отправлением окинула меня презрительным взглядом!

Потому что я не сомневалась, кто именно отдал приказ Мадлен. К тому же они явно не ждали моего возвращения на Хокк… Иначе как объяснить то, что я увидела в сундуках – сперва в одном, а затем и во втором?!