Единственная. Твоя (СИ) - Мун Эми. Страница 2
— Далеко мне до начальника.
— Не так уж, ещё годик другой — и уйдет ваш Цезарь.
Так за глаза их отдел шефа звал. Любава мельком видела — и правда Цезарь. Худой, долговязый, а профиль римского императора, только венка на голове не хватает. Хороший мужчина. И как только сдюжил во времена всеобщего беззакония*? На таких, видно, земля руская и держалась…
— Сплюнь. Мы с мужиками не знаем, как его уговорить ещё на пяток. Ни в какую. Устал, говорит.
Еще бы. Огромная страна на куски развалилась. Полезла из всех щелей отборная дрянь, сгубившая прорву жизней. Тихая война, как та онкология — жрала города и села. Бандиты, разборки, власть денег и молчание совести.
Их семью боги миловали — отец хорошим егерем был, много важных знакомств, нужных связей. Если какие проблемы — пара звонков дело решали, но папа не любил прибегать к чужой помощи. И напрасно! Может, тогда и врача нашел бы нормального, который помог!
Пришлось опять читать вывески. Прошлого не воротишь. Нельзя себе нервы рвать, маму с папой тревожить.
— Любава…
Бархатно-нежный голос вернул в реальность. Нет, совсем не похож на тот, из сна.
— Извини, Владимир, накатывает иногда. Сегодня столько свалилось, документы эти, квартальные отчёты. Может, надо было на переводчика все же. Какой из меня экономист?
— Очень красивый.
Ну вот, опять неловко. А может, махнуть на все рукой и опять съехаться? Может быть, это так — временное помутнение в мозгах? Не отказываются ведь от такого! Красивый — глаза сломать можно, фигура подтянутая — спортсмен, КМС по боксу, и при этом мозги на месте. Трудяга, не хам какой-нибудь, а как ухаживал! Однокурсницы слюной давились, когда ее у ступеней универа встречал роскошный русоволосый красавец с охапкой белых роз. Где только доставал такие пышные? Неделями стояли и не вяли. От чистого сердца дарил, а она себя чувствовала немного обязанной. Почему?
— Опять меня смущаешь, — пробормотала, отчаянно пытаясь навести в голове порядок. И заставить сердце действовать заодно со здравым смыслом, но оно, глупое, все не хотело пускаться вскачь.
— И в кино пригласить хочу.
Ну вот. Все шло к этому, и все равно ответ поперек горла встал, так, что дышать трудно. Давит что-то в груди, стягивает колючими цепями.
Он же хороший. Самый лучший, одно сплошное достоинство, так почему на душе муторно до ужаса? Почти так же, как после первой и единственной их ночи.
— Я… — Любава запнулась. Оглянулась растерянно по сторонам и, как утопающий за соломинку, ухватилась за спасительную мысль. — Кафе!
Владимир так и расцвел.
— В кафе хочешь? Это мы мигом…
— Да нет же, — перебила торопливо. — Мне вот, — махнула рукой в сторону переулка, где пряталась кафешка, — купить домой кое-что надо. Подожди здесь, хорошо? Я быстренько.
— Но…
— Очень быстренько!
Любава выхватила сумку и уверенно зашагала прочь. Ей нужна хотя бы минута передышки! Выкинуть из головы этот дурацкий сон, себя за шкирку встряхнуть и принять уже мысль, что с Владимиром ей будет хорошо!
Он же для нее в лепешку готов расшибиться. Только глазом моргни — все сделает!
Точно!
Вот сейчас купит тортик и на чай пригласит! А может, остаться попросит!
Закусив губу, Любава рванула дверь кафешки на себя, но вместо скрипа петель услышала тихое «хлоп».
И глухой стук тела об пол.
На мгновение ее парализовало. Сумочка выскользнула из рук и шмякнулась на пол.
А перед глазами навсегда отпечатался огромный бугай с пушкой и губастый парень в характерной черной кожанке.
— Взять ее! — взвизгнул губастый.
Любава шарахнулась назад к двери, а стекло перед носом вдруг пошло сеткой трещин. В нее стреляли!
Не помня себя, Любава рванула за ручку и кубарем скатилась с лестницы, прямо в руки подоспевшего Владимира.
— Бежим, бежим… Быстрее! — вцепилась в мужчину, дергая и пытаясь оттащить в сторону.
Но вместо того, чтобы скорее прятаться, Владимир оставил ее за машиноми, сунул в руки телефон и, приказав звонить в милицию, рванул в кафе.
О, боги! Его же убьют!
Дрожащими пальцами Любава принялась набирать номер.
* — примерное время действия рассказа — нулевые.
Глава 2
На часах полночь, а внутри две таблетки успокоительного, но сон все не шел.
И в голове набатом ругань Владимира с другим следователем. Яростные требования не впутывать ее в это дело.
— Ты обалдел, Ястреб, — шипел усатый и прокуренный насквозь мужчина. — Такой свидетель! Да мы этого гаденыша наконец-то к ногтю прижмем!
— Без нее, ладно?!
И они снова ругались.
А Любава молчала. Пыталась утрамбовать в себе то, что пару часов назад ее пытался прикончить сынок одного из влиятельных людей не только этого этого города — всей страны.
Скомканные пояснения Владимира не сулили ничего хорошего. У богатого дяди есть «нагулянный», но единственный ребенок, который очень быстро понял, что папочка готов баловать дитятко и спускать ему очень многое.
Вседозволенность превратила человека в животное, уверенное в своей безнаказанности. За ним тянулся приличный список грехов, но где есть деньги — нет места закону. До поры до времени.
— Любава, ваши показания станут весомым аргументом в суде. Но…
Но надо ее спрятать. Потому что предыдущий свидетель вдруг решил искупаться в Москве-реке. Случайно, ночью. А второй пошел в отказ. Третий собрал вещи и исчез из города. И следствие постоянно затягивалось, суды переносились.
— Она не будет участвовать в этом, — опять завелся Владимир.
Боится. На чем угодно могла поклясться, непрошибаемый ко всему мужчина впервые готов был пойти на сделку с совестью. Зря.
— Я уже в этом участвую, — смогла отлепить язык от неба. — Они видели меня, забрали мою сумочку, а там документы. И тот продавец…
Любава запнулась.
Владимир молчал. Это значит, все плохо. А у человека наверняка была семья. Может, и дети без отца остались. Иногда Любава видела, как за прилавком, рядом с носатым добродушным дядькой, вертелись два смуглых подростка. Товар помогали таскать, столики в порядок приводили…
Как тут отвернуться? Сделать вид, что ее это не касается.
— Обеспечим тебе охрану круглосуточную, — пошел в новую атаку следователь. — Никто не сунется.
Амулет больно впился в кожу между пальцами. Может, Любава и верила, что охрану ей постараются обеспечить, но дурой не была. Не будут же с ней в туалет ходить и глаз не спускать. Какой-нибудь шанс, да представится.
Крохотная головная боль, засевшая в затылке, медленно отращивал шипы. Плохо! Думать сейчас надо, извилинами шевелить, а у нее вместо мозгов — вязкий кисель. И веки вдруг потяжелели, так и хочется закрыть.
— Потом все, Серёга, — опять подал голос Владимир. — Дай человеку отдохнуть.
Да, не помешало бы. Но возвращаться сейчас домой опасно. Словно подслушав ее мысли, следователь встал и кивнул на выход.
— Дальше по коридору есть служебное помещение. Там кровати. Обычно парни отдыхают между вызовами, но сейчас пусто, все машины при деле.
— Она поедет ко мне, — заартачился Владимир. — Маловероятно, что уже организовали слежку.
Но и исключать нельзя. Нет, меньше всего ей хотелось подставлять под удар единственного близкого человека.
— Я переночую тут. Все равно утром нужно будет вернуться, так ведь?
Владимир набычился. По глазам видно — готов спорить, а нет, так тащить на плече в берлогу, да ситуация не располагала.
— Переночую с тобой, — пошел на компромисс.
А вот за это спасибо огромное. До сих пор трясло, и в ушах заезженной пластинкой звучал хлопок и надсадный визг губастого урода.
«Взять ее!»
Любава кивнула — одной не так страшно
Теплые ладони скользили по волосам. Медленно, плавно. Стряхивали острые крупинки паники, делали мысли лёгкими и спокойными, как широкая река.