Собиратель Сухоруков (СИ) - Кленин Василий. Страница 49

– Хватит выслуживаться, господин двадцатник! – хлопнул по плечу Черепаха. – Владыка еще сильнее тебя не полюбит.

Возвышение до двадцатника не многое поменяла в жизни Аскуатлы: соратники из его пятерки по-прежнему подтрунивали над Слепышом-Муравьем. Хотя, делали это не так зло, как в начале службы.

– Да не выслуживаюсь я, – начал было Муравей, но так и не закончил фразу.

Он не знал, как вслух признаться в том, что… ему просто нравилась война. Да, она ужасна. Столько смертей. И войну эту четлане явно не выигрывают… Но с приходом врагов, с началом боевых действий всё в мире стало понятным и правильным. Муравей всегда знал, что надо делать, как поступать, что говорить. Всё, чему учили парня, все нужные приказы вовремя всплывали в его памяти, и черный точно знал, как эти знания лучше применить. Когда-то давно, на учениях Аскуатла проявил нерешительность, не смог исполнить приказ и навлек позор на себя. Именно после этого (и еще короткого разговора с владыкой) парень поклялся всегда твердо придерживаться своих убеждений. Плевать, что о нем подумают! Решил – действуй! И это дало плоды. Маленький Слепыш стал двадцатником, спас Сухую Руку, провел удачную вылазку. Как раз за последнее (и еще приведенного пленника) вся его двадцатка получила сегодня выходной.

– Ладно, – юный двадцатник хлопнул Черепаху по плечу в ответ. – Обойдусь сегодня без выслуживания. Найду какое-нибудь дерево с хорошей тенью и просплю под ней весь день.

А найти дерево в Аграбе было нелегко: осажденные излучинцы вырубили почти всю растительность. Пришлось идти за казармы, за амбар – к самым скалам на западной стороне. Только там еще росли отдельные кривые сосенки, вцепившиеся в камень узловатыми корнями. Муравей устремился к такому дереву с самой широкой хвойной шапкой, да только лёжка оказалась занятой. В удобной ложбинке между выступающими хребтами корней развалился воин и заливисто храпел в тихие пасмурные небеса.

Страж. Золотой.

Да он же несет здесь дозор! Дозорный среди дня бросил пост и уснул. Муравей даже замер: это не просто нарушение приказа, это угроза для всех!

– Встань, дрянь! – голос двадцатника звенел от гнева и ярости.

Золотой выключил храп и подскочил было с перепуга, но, разглядев, кто перед ним, нагло расселся в удобной ложбинке меж корней.

– Ты мне никто, черный, – хмыкнул он. – Иди, куда шел.

– Тебе приказали сторожить это направление, а ты заснул!

– Не ты приказал. Вижу, понравилось быть двадцатником? Хочешь теперь всеми командовать, Аскуатла?

– При чем здесь я? Если предводители узнают о том, что ты спишь на посту – тебя на куски порубят!

– Да горы вокруг! От кого тут охранять? Я, между прочим, вчера весь день на стене отстоял. И часть ночи. Я заслужил отдых. К тому же, кто узнает? Может, ты расскажешь? С вас, черных, станется.

Муравей вспыхнул. Золотой надавил на больную мозоль: вечную вражду черных и золотых.

– Мне не нужно никому сообщать. Я сам с тобой разберусь.

Золотой вскочил, как пружина, и весело оскалился. Он был на полторы головы выше, заметно старше и… И, вообще, он был золотым. Но Аскуатла только хмыкнул в ответ: в Черном воинстве ему всегда приходилось драться против тех, кто крупнее него.

Вдруг какое-то движение за спиной стражника отвлекло внимание Муравья. Чуть дальше, за валунами, где начинался крутой подъем, галька медленно ползла вниз. Краем глаза двадцатник черных успел рассмотреть, что ее с места сдвинул булыжник, который бодро пропрыгал по скале и звонко щелкнул о ближайший валун. Муравей медленно поднял взгляд наверх, туда, где начиналась чехарда скальных наростов.

– Великий Змей! – выдохнул он.

Черный одним движением подхватил щит и копье. Владыка приказал всем воинам ни на миг не расставаться со своим оружием, и Муравей, конечно же, следовал этому приказу. Только перед дракой он бросил всё наземь. Золотой от резкого движения напрягся.

– Ты чего?

– Нападение, вот чего! – крикнул Муравей и, обогнув стражника, кинулся к склону.

– Чего… – глупо повторился золотой и медленно развернулся.

На ближние метров двадцать склон горы был голым и открытым. А вот выше, в многочисленных складках породы, стражник внезапно заметил притаившихся врагов. Вернее, они уже перестали прятаться; наоборот, бодро выскакивали из-за скал и собирались атаковать!

– Бегом к нашим! Зови подмогу! – не своим голосом заорал Муравей и в тот же миг принял на щит два дротика.

Опасаясь новых, он быстро укрылся за ближайшим валуном. Обернулся: у золотого только пятки сверкали.

«Это хорошо, – выдохнул Слепыш. – Только вот пурепеча совсем близко. Нашли, гады, какую-то тропку! И даже накопиться успели из-за проспавшего золотого… Сколько же их там?».

Враги уже не скрывались. Спускаясь по крутому склону, они вовсю топотали, и Муравей отлично слышал их приближение. В нужный момент двадцатник резко выбросил копье вперед, протыкая брюхо подлому пурепеча. Вернее, он так рассчитывал, но перьеволосый кенга тоже не забыл, что за валуном прячется четланин. С грацией оцелота он отпрыгнул в сторону, расхохотался и бросился на Муравья. У нападающего не было щита, в руках один только топор, но враг за пару вдохов заставил черного полностью укрыться за огромным щитом. Он бил, казалось, отовсюду и сразу, Муравей успевал ответить одним ударом на его три. А затем к перьеволосому подоспела помощь.

Теперь двадцатник только успевал уворачиваться. Он твердо помнил команды наставников: если врагов много – двигайся! Всегда делай так, чтобы противники перекрывали друг друга. Муравей пытался, но очень трудно было обогнать в скорости кенгов. Сначала двое, потом трое и четверо нападающих начали окружать Аскуатлу. Их оружие, долбящее по щиту, уже отбило ему левую руку. У одного из атакующих в руках оказалась здоровенная мака, и каждый ее удар крошил крепкий щит.

– Черная Гора! – раздался сзади боевой клич Черного воинства, и Муравей чуток выдохнул.

Помощь близка. Судя по голосам, это не его двадцатка. Но главное – они пришли. И вовремя: с горы спустилось уже больше десятка пурепеча, а к ним медленно подходили новые кенги. Один из нападающих поднес к губам медную трубу и принялся сигналить во все легкие.

– Аааа! – с отчаянным воплем пронесся мимо двадцатника ополченец с одним копьем наперевес, неумело ткнул им вперед, завалился вслед за ушедшим в пустоту оружием, а уже через миг его крик превратился в бульканье, и черный с рассеченным горлом упал на камни.

Аскуатла быстро оглянулся и с ужасом понял, что на помощь ему пришли всего трое… вернее, уже двое. Оставшиеся, в ужасе от кончины своего собрата, прижались к двадцатнику с обеих сторон, лишая его возможности маневра.

– Не стойте! – кричал им Муравей. – Перемещайтесь!

Всё было бесполезно. За несколько вдохов кровожадные и ловкие кенги убили ополченцев и ранили его самого в ногу. Правда, за это время от казарм прибежали еще несколько человек. Они снова слегка задержали нападающих и дали Муравью передохнуть, но перьеволосые в короткий срок поубивали-попереранили и этих.

«Что же они делают! – стонал про себя двадцатник. – Им бы поднакопиться, собрать силы в кулак. Эти гады так всех по очереди и поуби…».

В это время кто-то из кенгов ловко пнул Муравью в низ щита. Тот невольно открыл голову – и туда сразу же полетел тускло-коричневый медный топор. Двадцатник из последних сил попытался вздеть копье – но не успел. Топор скользнул по древку и со всего маху врезался в лоб. Чистый белый свет вспыхнул в глазах Муравья, застив на миг весь мир. Слепыш распахнул руки в стороны, роняя щит и копье, и начал валиться на спину – как ему казалось – очень медленно. Кровь заливала глаза, он так и не разобрал, что за тень промелькнула перед ним и почему ни один из кенгов так и не нанес второго удара.

Свет окончательно погас.

Глава 21. На что годятся перьеволосые

Сегодня Серый всех спас. Точнее, спас нас Муравей. Который в последний спасительный момент заметил врага, нашедшего обходную тропку (или им кто подсказал?), который сдерживал натиск целого отряда кенгов, пока я не узнал об обходном маневре, не перегруппировал силы. Первым к скалам подоспел Вапачиро: я велел ему умереть, но остановить наступление. Живой смертью он плясал над лежавшим маленьким Муравьишкой, сдерживая пурепеча. Три двадцатки (включая «гвардейскую» часть Черного Воинства) пришлось бросить на ликвидацию этого прорыва. Враги дрались насмерть; в обходном маневре принимали участие практически только кенги. Лучшие из лучших. Они побили и поранили около полусотни моих людей. Просто счастье, что горная тропа оказалась труднодоступной, и подтянуть по ней большие силы было крайне сложно. Враги рассчитывали на внезапный удар. Который, по счастью, таковым не оказался.