Дьявольский заговор (ЛП) - Смит Брайан. Страница 19

Когда он проснулся, сквозь тонкие занавески над кроватью пробивался солнечный свет. Надя всё ещё спала — и всё ещё обнажённая — рядом с ним. Марни не было, и на мгновение он рассеянно задумался, что с ней стало. Но тут в его сознание проник звук бегущего где-то поблизости душа. Тайна разгадана. Девушка была машиной. Независимо от того, как сильно она веселилась прошлой ночью или как мало спала, она всегда вставала первой и всегда казалась ничуть не измученной. Однажды утром он спросил её, как она это делает, и она сказала ему, что заключила сделку с дьяволом. Это было признаком того, насколько перевёрнутой реальностью стало для него то, что он не был до конца уверен, было ли это замечание шуткой или констатацией факта.

Взгляд на часы у кровати заставил его сердце сжаться.

07:07 утра.

До начала его смены в колл-центре оставалось меньше часа, а он всё ещё лежал в постели. Он осторожно отстранился от Нади. Она застонала и немного потянулась, но не проснулась.

Слава Богу.

Последнее, чего он хотел сейчас, так это иметь дело со всеми потенциальными отвлекающими факторами, которые могла бы представлять обнажённая и полностью проснувшаяся Надя. Собрать своё дерьмо в достаточной степени, чтобы заставить его работать вовремя, было сомнительным предложением, как сейчас обстоят дела. Поэтому он изо всех сил старался не толкать кровать, когда вставал и искал на полу свою одежду. Одевшись, он не мог не посмотреть на великолепно раздетое тело Нади. Он вспомнил старую поговорку о том, что некоторые вещи лучше оставить для воображения. Надя была убедительным доказательством того, что это не всегда было правдой. То, что он увидел её обнажённой, не развеяло его первоначального впечатления, что она, возможно, самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. Наоборот, это усилило впечатление. Она была нечеловеческой. Это было действительно слишком плохо для слуги зла.

Похлопав по правому заднему карману, чтобы убедиться, что ключи всё ещё там, он вышел из спальни. В коридоре он остановился возле закрытой двери слева. Здесь был источник звука бегущей воды. Он представил себе Марни, стоящую под душевой форсункой, а струи горячей воды пронзают её обнажённое тело. Это был ещё один эротически сильный образ, и на мгновение он почувствовал почти непреодолимое желание войти туда и присоединиться к ней в душе. Он даже на мгновение взялся за дверную ручку, а затем отдёрнул руку, поняв, что делает. Действовать по импульсу было бы безумием. Он бы точно опоздал на работу, если бы позволил этому случиться. Но это была не единственная причина, по которой это было бы плохой идеей. Ему нужно быть какое-то время вдали от этих женщин, чтобы он мог снова начать мыслить здраво и, возможно, начать разрабатывать план действий. Но даже зная это, он не сразу выбежал из дома. Он ещё несколько мгновений смотрел на закрытую дверь и ещё немного думал о мокрой от капель плоти Марни. Его сбивало с толку то, что он мог снова так сильно возбудиться так скоро после продолжительных потворств прошлой ночи, но потом ему пришло в голову, что он испытывает что-то вроде сексуального похмелья. И что, как всегда говорили, было лучшим способом прийти в себя после ночи, проведённой с сильными интоксикантами?

Клин клином вышибают.

В данном случае это означало бы ещё один вкус сладкой плоти Марни, а не глоток выпивки. Его рука снова потянулась к дверной ручке, когда он приблизился к грани того, чтобы сдаться своим самым низменным инстинктам.

Но потом он подумал о девочке в бочке.

Дерьмо.

Она провела всю ночь в этой проклятой штуковине. Связанная и с кляпом во рту. Беспомощная. Лишённая еды и воды. Кто знал, сколько времени она уже провела в бочке до его прихода в ресторан Олсона? Слишком долго было единственным реальным ответом на это. Он задавался вопросом, опорожняла ли она кишечник или мочевой пузырь ночью? Эта тревожная мысль заставила его лицо скривиться от отвращения. Это было очень возможно. И, возможно, она провела всю ночь, буквально варясь в собственном соку, пока он был занят трахом с Марни и Надей. Эта мысль наполнила его сильным отвращением к себе и погасила остатки его затянувшегося возбуждения.

Он отвернулся от двери ванной и поспешил вниз по лестнице, остановившись внизу, чтобы мельком взглянуть на входную дверь. Он всё ещё мог бы успеть на работу вовремя — как раз секунда в секунду, — если бы он вышел отсюда сейчас, сел в свою машину и двинулся в путь без дальнейших задержек. Спасение маленькой девочки оставалось его конечной целью, но теперь он задавался вопросом, должен ли он ждать до сегодняшнего собрания Дьявольского Заговора, чтобы сделать свой ход — как он изначально предполагал, что он сделает — или вместо этого предпринять что-то прямо сейчас?

Внезапный хлюпающий звук сказал ему, что вода больше не течёт по трубам наверху. Марни только что приняла душ. Если у него и было здесь окно возможностей, то оно быстро закрывалось. Мысленный образ девочки, сидящей на корточках в луже собственной мочи, решил для него вопрос. Он ещё раз взглянул на входную дверь, выругался себе под нос и направился к гаражу. Оказавшись там, он с растущим трепетом посмотрел на синюю металлическую бочку, приближаясь к ней. А если бы она умерла ночью? Это казалось маловероятным. Она была молода. Здорова. Но могли быть и осложнения, вытекающие из условий её заточения. Возможно, она подавилась кляпом. Возможно, какое-то лекарство, которое они в неё ввели, перегрузило её организм. Возможности усугубили его и без того значительное беспокойство. Было слишком легко представить девочку мёртвой внутри бочки. Но так или иначе — и независимо от того, хотел ли он — он это узнает.

Он использовал лом, чтобы оторвать крышку от бочки. Он закрыл глаза и вознёс отчаянную молитву, прежде чем заглянуть внутрь.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть она будет в порядке.

Он положил лом и сдвинул крышку в сторону, чтобы заглянуть внутрь к девочке, вздрогнув от исходившего оттуда едкого запаха мочи. Запах пристыдил его и заставил пожалеть, что он не действовал прошлой ночью. Хорошая новость заключалась в том, что девочка была жива. Она посмотрела на него глазами, которые не выглядели такими ошеломлёнными, как прошлым вечером. Это, конечно, хорошо, но недостатком этого было то, что в её выражении лица был явный ужас, которого раньше не было. Она захныкала и отпрянула от него, когда он заглянул к ней.

— Не волнуйся, — прошептал он, как он надеялся, успокаивающим тоном. — Я не собираюсь…

Остальное осталось невысказанным, когда он услышал, как дверь в гараж снова открылась.

О, дерьмо.

— Ещё раз украдкой решил взглянуть на сосуд, да?

Майк нахмурился.

На что?

Майк посмотрел направо и увидел приближающуюся к нему Марни. Она улыбалась, и тон её был лёгким и явно беззаботным. Либо она не подозревала его в восстании против Заговора, либо исключительно умела скрывать подозрения.

Она подошла к нему и посмотрела на девочку.

— О, а она милая. Но воняет, — она рассмеялась и помахала рукой перед лицом, затем толкнула Майка локтем. — Мы должны очистить её перед церемонией. Бьюсь об заклад, Олсон добровольно выполнит эту обязанность. Это было бы прямо в его духе, этот маленький толстый извращенец.

Майк всё ещё держал крышку бочки, и теперь он сжал её крепче, изо всех сил пытаясь скрыть своё отвращение к этому комментарию. Голос в его голове теперь кричал на него, призывая разбить крышку о голову Марни, затем схватить девчонку и валить отсюда. Невероятно, но нежелание причинять физический вред Марни сохранялось. Это было безумием. Она была не просто плохим человеком. Это было преуменьшением во много раз. Она была ужасным, презренным человеком, обладавшим почти неописуемо гнусным оправданием для души. И всё же она всё ещё была Марни, его прежней всепоглощающей навязчивой идеей. Возможно, этого было недостаточно, чтобы остановить его руку, но этого было достаточно, чтобы заставить его колебаться.