Сказка странствий (СИ) - "ZZTOP". Страница 52

— Когда на нашу деревню напал отряд гоблинских наемников, мне было всего шестнадцать лет! Почти все мужчины нашего племени были убиты, включая моего отца и двух старших братьев. Когда всех, кто уцелел, собрали на площади, среди них оказалась и я со своею матерью и маленькой сестрой. До невольничьих кораблей нас гнали две недели… Моя маленькая сестра, не выдержав лишений пути, умерла на одной из стоянок ночью, мать после этого сошла с ума и её тоже убили, чтобы дальше не тащить с собою… Меня же, как одну из самых молодых и красивых, практически каждый день насиловали, и не по разу, эти зеленые скоты… — Тинкербелл, опустив голову, закрыла лицо руками.

— С тех пор я больше никогда не смогу иметь детей… — тихо произнесла она из-под закрытых ладоней. — У меня не осталось ничего… Ни дома… Ни семьи… И ни вот этого… — тут девушка медленно потянула с себя платье, и Звуки вскрикнула, увидев два уродливых обрубка, торчащих из гладкой спины на уровне лопаток. Это были остатки некогда прекрасных крыльев. Заметив потрясенный взгляд Звуки, Тинкербелл горько усмехнулась.

— Они обрезали их всем, кто в тот день попал им в плен… — смахнув с глаз набежавшую слезу, прошептала она. — Я до сих пор помню эту страшную боль… Я никогда больше не поднимусь в чистое небо и не подставлю лицо ласковому солнцу… Фея, не умеющая летать… Для нас это почти равносильно смерти…

— Так ты фея?! — Звуки потрясёнными глазами смотрела на девушку. — Помню, мама часто рассказывала мне на ночь сказки про волшебных фей, умеющих творить настоящие чудеса! Если ты фея, так воспользуйся своим волшебством, наколдуй себе новые крылья, спаси себя!

— Глупая девчонка… — покачав головою, с горечью вздохнула Тинкербелл. — Волшебство бывает только в сказках, в жизни такого нет! Я не могу наколдовать себе новые крылья, как и не могу сбежать отсюда! Так же, как и никогда не смогу воскресить свою семью… Это невозможно…

-Но… Ты же, фея!!!

— Да, я фея! — спокойно ответила та. — Но я не та фея из твоих волшебных сказок! И если ты думаешь, что все в этом мире можно исправить простым взмахом волшебной палочки, то ты тогда просто наивная дура! Вы все только и можете, что исходить соплями от жалости к себе! — гневно процедила она, глядя на съежившуюся от этих слов Звуки. — Ты готова наложить на себя руки от одной только мысли, что тебе не повезло, а представь, какого сейчас твоим друзьям! Уж они-то точно не опустили руки, в отличие от тебя, и уж тем более, они бы не обрадовались, узнай, что их подруга умерла такой позорной и бесчестной смертью!

— Ты думаешь только о себе, о своем неудавшемся «я», а ты хоть раз подумала о своих близких? Ты боишься, что они не простят тебя, что весь тот позор и унижение, что ты испытала от того насильника, никогда не исчезнут из твоего сердца, но подумай, как ты об этом узнаешь, если сейчас умрешь? В общем так, девочка! — Тинкербелл, все еще с гневом глядя на Звуки, повернулась, намереваясь уходить.

— Я сейчас пойду спать, а ты посиди здесь одна, и хорошенько подумай! И если уж так захочешь, то можешь повеситься, я не буду тебе больше мешать! Но перед тем, как это сделать, хоть раз сделай в своей жизни хоть что-нибудь хорошее! Хоть раз сделай что-нибудь не для себя, а для других, чтобы тебя запомнили не как предательницу и слюнтяйку, но как верного и преданного друга! Это тебе на прощанье мой «волшебный» совет! — улыбнулась девушке Тинкербелл. — И надеюсь, он тебе поможет!

Уже уходя, юная фея все же на последок оглянулась, выхватывая из темноты одиноко сидящую фигурку. Звуки неподвижно сидела, обхватив руками колени, и уткнувшись в них головой, и Тинкербелл, мысленно нежно погладив её по волосам, только и оставалось, что надеется, чтобы эта девушка все-таки сделала правильный выбор…

Весь день, работая в поле, Здоровяк не находил себе места от мучившего его волнения. Еще с утра Кроха жаловалась на ноющую боль в животе, а на обеде её вдруг внезапно скрутило, и она со стоном присела на землю, белыми от боли глазами смотря на подбежавших к ней рабов.

— Кроха, с тобою всё в порядке?! — Здоровяк одним из первых подбежал к стонущей девушке, с волнением обнимая её за плечи. — Что случилось?! Тебе плохо?!

— Да что тут непонятного-то? — с видом знатока скрестив на груди руки, изрекла одна из рабынь, показывая пальцем на мокрые пятна, появившееся на платье девчонки. — Рожает она у тебя, вот что! В сарай её нужно отнести, пока не начались настоящие схватки!

— Так чего же мы тогда стоим?! — закричал Здоровяк, подхватывая Кроху на руки и с возрастающим страхом глядя на её побледневшее лицо. — Скорее туда! Помогите же нам, прошу вас, я один не справлюсь!

— Не волнуйся, силач, все будет хорошо! — тепло улыбнулась та же женщина. — Поможем! Ты главное, донеси её до сарая, а там уж мы о ней позаботимся!

— Да, конечно! — парень, с осторожностью держа девушку на руках, с нежностью проговорил: — Всё будет хорошо, любимая! Ты только потерпи немного, и помни, я всегда с тобою!

— Я об этом никогда и не забывала! — Кроха слабо улыбнулась, ласково погладив Здоровяка по щеке. — Ты же у меня один такой на свете!

— Что здесь происходит, черт возьми?! — внезапно раздался рядом чей-то полный злобы окрик, и все с ужасом обернулись на такой знакомый до боли голос хозяина плантации. Огромный гоблин, одетый в рубашку с жилеткой и свободные черные панталоны, заправленные в высокие сапоги, медленно подошел к замершей в страхе толпе рабов, недвусмысленно поигрывая в руке сделанной из прочной кожи плёткой.

— Почему не работаете, жалкие твари?! Вы все давно должны уже быть в поле и собирать ягоды, так какого дьявола вы все ещё торчите здесь?! — Кларус, хозяин плантации, с искаженным от ярости лицом обвел съежившихся рабов тяжелым взглядом.

— Простите нас, господин! — Здоровяк, обнимая руками притихшую Кроху, умоляюще посмотрел на взбешенного плантатора. — Никто ни в чем не виноват, просто у моей девушки начались роды, остальные рабы просто хотели нам помочь! Прошу вас, позвольте только мне донести её до сарая и оставить там! Она всё равно не сможет сегодня работать, так умоляю вас, дайте ей спокойно родить!

— Гммм… Вот как, рожает, значит, говоришь… — Кларус заинтересованно посмотрел на большой живот Крохи и неожиданно криво ухмыльнулся. — Рожает, это хорошо! Мне новый раб никогда не помешает, особенно такой, за которого не надо платить! Ладно! Так уж и быть, дам твоей девчонке отдых! На два дня полностью освобождаю её от работ на плантации! Пусть родит мне здорового раба! Ну, а что касается остальных, живо все на работу, лентяи!!! — внезапно взревел гоблин, оглушительно хлопнув в воздухе плеткой. — Всех, кто не выполнит сегодня дневную норму, накажу лично сам! Всё, бегом, живо!!!

Дважды испуганной толпе повторять не пришлось, и весь двор мигом опустел, оставив на нём лишь двоих молодых троллей.

— Тебя это тоже касается, Ромео! — буркнул Кларус, засовывая плеть за широкий ремень, опоясывающий его талию. — Отнесешь девку в сарай и бегом на поле, пока я не передумал! Слышал меня?

— Да, господин! — побледнев, торопливо поклонился Здоровяк. — Я понял!

Стремглав добежав до сарая и осторожно опустив Кроху на мягкое сено, юноша напоследок ободряюще сжал тонкую руку девушки.

— Ты только верь в себя! — прошептал он, с нежностью глядя в её большие глаза. — У тебя всё получится, главное помни, я всегда, всегда буду с тобою!

— Я знаю! — через силу улыбнулась Кроха, и, потянувшись губами к парню, поцеловала его. — Ну, всё! Иди же, иди скорее! За меня не волнуйся, я справлюсь, всё будет хорошо!

Когда парень ушел, девушка, уже предчувствуя начинающиеся схватки, лишь закрыла глаза, сжав зубы и приготовившись к наступающей неизбежной боли…

Уже к вечеру, Здоровяк, словно синяя комета обогнав всех устало плетущихся с плантации рабов, первым распахнул деревянную дверь сарая и, замерев на пороге, со счастливой улыбкой обессилено привалился к дверному проему. Кроха сидела, нежно придерживая рукою головку новорождённого малыша и кормя его грудью. Завидев юношу, девушка подняла на него сияющие любовью глаза.