Зорро. Рождение легенды - Альенде Исабель. Страница 3

Индейцы напали в среду, в полдень. Враги приближались незаметно, но, когда они вторглись на земли миссии, их уже ждали. Сначала разгоряченным воинам показалось, что это место пустует; в патио их встретили лишь пара тощих собак да грязная курица. Нигде не было ни души, не слышно было ни одного голоса, не видно ни дымка над хижинами. Некоторые индейцы, одетые в шкуры, передвигались верхом, но в основном воины были нагие и пешие, вооруженные луками и стрелами, палицами и копьями. Впереди скакал таинственный вождь, разрисованный красными и черными полосами, в короткой тунике из волчьей шкуры и с волчьей головой вместо шапки. Его лицо почти полностью скрывали волчья пасть и длинная темная грива.

Индейцы объехали миссию за несколько минут, поджигая соломенные хижины, разбивая глиняные кувшины, бочонки, ломая инструменты и ткацкие станки, круша все, что попадалось им на пути, не встречая ни малейшего сопротивления. Леденящие кровь военные кличи и их ужасная спешка мешали им услышать голоса неофитов, запертых на замок в бараке для женщин. Осмелев, восставшие направились к церкви и осыпали ее дождем стрел, разбившихся о прочные кирпичные стены. По приказу своего вождя Серого Волка они толпой бросились на толстые деревянные двери, которые тряслись от ударов, но не падали. С каждой попыткой выбить дверь блеяние коз и жалобные вопли внутри становились все громче, а самые сильные и отважные воины уже искали способ проникнуть в здание через узкие окошки и забраться на колокольню.

Внутри церкви с каждым толчком в дверь росло напряжение. Защитники — четверо миссионеров, пятеро солдат и восемь новообращенных — расположились по бокам корабля [5], за мешками с песком. Им помогали девушки-подростки, которым было поручено заряжать ружья. Де ла Вега обучил их так хорошо, как только было возможно, но не мог ожидать слишком многого от испуганных девчушек, ни разу не видевших мушкета вблизи. У капитана было всего несколько часов, чтобы вбить им в головы последовательность движений, которые любой солдат выполняет автоматически. Приготовив оружие и передав его стрелку, девушка тотчас принималась готовить следующее. Нажимая на курок, защитники миссии высекали искру, которая поджигала порох, а взрыв, в свою очередь, детонировал в дуло. Дымящийся порох, изношенный кремень и заклинившие патроны порождали множество осечек, и, кроме того, многие забывали вытащить из ствола шомпол, прежде чем стрелять.

— Не теряйте мужества, война всегда такова — один шум да беспорядок. Если одно ружье заклинило, следующее должно быть наготове и в полном порядке, — наставлял индейцев Алехандро де ла Вега.

В комнатке за алтарем прятались остальные женщины и дети, которых падре Мендоса готов был защищать ценой своей жизни. Оборонявшиеся, держа пальцы на курках и закрыв рты платками, пропитанными водой и уксусом, молча ждали приказа капитана, единственного, кого не пугали крики индейцев и грохот за дверью. Де ла Вега прикидывал, сколько еще выдержит дерево. Успех его плана зависел от того, чтобы начать одновременно действовать в надлежащий момент. Несколько лет назад де ла Веге уже случалось командовать боями в Италии, а потому он не терял самообладания; единственным признаком волнения было легкое покалывание в пальцах, которое капитан всегда чувствовал перед выстрелом.

Вскоре индейцы устали ломиться в дверь и отступили, чтобы собраться с силами и получить указания от своего вождя. Угрожающее молчание пришло на смену ритмичным ударам. Именно этот момент и выбрал де ла Вега, чтобы дать знак. Колокол церкви начал неистово звонить, в то время как четверо новообращенных подожгли пропитанные смолой тряпки, и повалил густой смрадный дым. Двое защитников миссии отодвинули тяжелый засов. Звук колокола вернул индейцам решимость, и они перестроились, чтобы броситься в новую атаку. На этот раз дверь упала от первого же удара, и нападавшие в сильном замешательстве повалились друг на друга, налетев на баррикаду из камней и мешков с песком. После яркого света, царящего снаружи, полумрак и дым ослепили их. Десять мушкетов в унисон грянули с двух сторон, ранив множество индейцев, которые попадали с жалобными криками. Капитан поджег запальный шнур, и через несколько секунд огонь добрался до мешочков с порохом, смешанным с жиром, и снарядов, которые были спрятаны под баррикадой. Взрыв потряс фундамент церкви, пронзив индейцев градом камней и осколков и вырвав с корнем большой деревянный крест, возвышавшийся над алтарем.

Горячая волна отбросила оглохших от ужасного грохота нападавших назад, а защитники, словно марионетки, метались и дергались в клубах красноватого дыма. Защищенные брустверами, они успели опомниться, перезарядить свои ружья и выстрелить во второй раз, прежде чем в воздух взвились первые стрелы. Многие индейцы распростерлись по полу, а те, кто еще оставался на ногах, кашляли и плакали от дыма; они не могли прицелиться, а сами были превосходной мишенью для ружей.

Защитники миссии успели три раза перезарядить свои мушкеты, прежде чем вождь Серый Волк и самые храбрые из его воинов перелезли через баррикаду и вторглись на корабль, где их поджидали испанцы. В суматохе капитан Алехандро де ла Вега не терял из виду вождя индейцев и, отбившись от окруживших его врагов, рыча, как зверь, бросился вперед, чтобы встретить его со шпагой в руке. Капитан вложил в удар все свои силы, но инстинкт предупредил Серого Волка об опасности секундой раньше, и он спасся, отпрыгнув в сторону. Вложенная в удар сила заставила капитана потерять равновесие; он шагнул вперед, но споткнулся и упал на колени, а его шпага, стукнувшись об пол, переломилась пополам. С победоносным воплем индеец замахнулся копьем, чтобы пронзить испанца насквозь, но сильный удар прикладом в затылок остановил его.

— Прости меня, Господи! — воскликнул падре Мендоса, который держал свой мушкет за ствол и со свирепой радостью раздавал им удары направо и налево.

Вокруг вождя немедленно расплылась большая черная лужа, и гордая волчья голова окрасилась кровью, к немалому удивлению капитана де ла Веги, уже успевшего проститься с жизнью. Падре Мендоса с неподобающей своему сану радостью крепко пнул ногой распростертое неподвижное тело. Запах пороха вновь превратил священника в свирепого солдата, каким он был в молодости.

В течение нескольких мгновений по рядам индейцев пробежала весть о том, что их вождь пал, и они начали осторожно отступать; затем они перешли на бег и вскоре потерялись вдали. Взмокшие от пота и едва не задохнувшиеся победители ждали, пока осядет пыль после бегства врагов, чтобы выйти на воздух. Отчаянные удары церковного колокола сменил ружейный салют, а радостные крики тех, кто остался в живых, заглушили жалобы раненых и истерический плач женщин и детей, все еще запертых за алтарем и тонущих в дыму.

Падре Мендоса засучил рукава пропитанной кровью рясы и начал возвращать свою миссию к нормальной жизни, не заметив, что потерял в битве ухо и кровь на одежде его, а не противников. Найдя собственные потери не такими уж большими, он вознес к небесам двойную молитву, благодаря за победу и прося прощения за то, что в пылу битвы позабыл о христианском милосердии. Двое из его солдат были легко ранены, одному миссионеру пробили руку стрелой. Оставалось оплакивать лишь смерть девушки, заряжавшей ружья, пятнадцатилетней индианочки, которой раздробили палкой череп, и теперь она лежала на полу с полуоткрытым ртом и удивленным выражением в больших темных глазах. Пока падре Мендоса со своими людьми гасили пламя, помогали раненым и хоронили мертвых, капитан Алехандро де ла Вега с чужой саблей в руке обходил церкви в поисках трупа вождя, чтобы насадить его голову на пику и водрузить у ворот миссии, в назидание всякому, кто вздумает последовать его примеру. Вождь лежал там же, где упал, в огромной луже крови. Капитан одним ударом сбил волчью голову и пинком перевернул тело, которое было куда более хрупким, чем ему показалось, когда индеец занес над ним копье. Капитан, не успевший оправиться от боя и обуздать свою ярость, схватил вождя за длинные волосы и занес саблю, чтобы обезглавить его одним ударом. Но прежде чем сабля опустилась, раненый открыл глаза и посмотрел на него с неожиданным любопытством.