MIT: Malfoy Information Technology (СИ) - "Noniko_27". Страница 38

— Есть кое-что, чего я очень хочу, но, боюсь, уже слишком поздно, — загадочно произнёс Блейз, не поднимая взгляда от тарелки. Он отломил вилкой кусочек запеканки и отправил его в рот.

Гермиона последовала его примеру, желая поскорее отведать аппетитного вида блюдо. Стоило ей попробовать картофельную запеканку со свиным фаршем и грибами, как она запищала от удовольствия, вскинув восхищённый взгляд на лучшего повара в её жизни. Он выглядел смущённым из-за её реакции, но его шедевр был так прекрасен, что она не удержалась и от словесных комментариев:

— Это очень-очень вкусно! Прямо слов не хватает, чтобы описать, насколько вкусно. Ты — кулинарный гений!

— Спасибо, я рад, что тебе понравилось.

— Ещё бы мне не понравилось! Признавайся — ты туда какое-то зелье бахнул? Это просто нереально вкусно.

— Ну, почти. Добавил особую специю — щепотку любви.

— Как слащаво-приторно, — сквозь смех проронила Гермиона. — Меня аж передёрнуло. Кто говорит такие вещи с серьёзным выражением лица?

— Зато ты, наконец, улыбаешься и смеёшься.

— Ну да, ты прав, — успокоившись, согласилась она, по привычке заправив локон волос за ухо. Она склонилась над блюдом и стала уплетать запеканку с менее выраженным восторгом, от чего кухня снова погрузилась в тишину.

Образовавшийся вакуум в голове стал заполняться прозвучавшими мгновение назад фразами из диалога. Лишь сейчас, прослушивая их словно в замедленном воспроизведении, она стала замечать их смысловую двоякость. Он явно намекал на свои чувства к ней, нет, даже говорил открытым текстом, а она всё грубо проигнорировала. Наверняка ранила его своей легкомысленностью, хоть он виду и не подал. Его так сложно понять. Гермиона готова была моментами головой биться об стену, если бы от этого был прок, но он так и оставался для неё закрытой книгой.

— Помнишь, ты мне как-то раз сказал, что Малфой не такой уж и плохой человек, что моё первое впечатление о нём обманчиво? Теперь я тоже так думаю.

— Мы же вроде не хотели сегодня вспоминать Малфоя, — не поднимая взгляда от тарелки, прохладным тоном заметил Блейз. Он медленно давился салатом, давно расправившись с основным блюдом.

— Это важно. Я не хочу, чтобы между нами были какие-то недопонимания, — бойко кинула Гермиона, давая понять, что намерена довести дело до конца. — Честно говоря, я ещё сама не понимаю, что к нему испытываю. Мне очень уютно в его компании, даже когда мы просто сидим и занимаемся каждый своим делом. Не знаю, может, всего-навсего формируется привыкание — ну, знаешь, как к домашнему животному — а я из мухи дирижабль раздуваю? Но в одном я точно уверена — ты мне нравишься: нравишься как порядочный и добрый человек, как друг, на которого всегда можно положиться, — Гермиона запнулась. Последние слова, ради которых она и собирала всю свою смелость, не хотели срываться с губ.

Блейз сидел, не поднимая глаз, и за всё время, что она говорила, он ни разу не взглянул на неё. Таким хмурым и уставшим Гермиона видела его впервые, из-за чего в сердце что-то болезненно ёкнуло. Не было сил больше оттягивать с горькой правдой, поэтому, сделав глубокий вдох, она на одном дыхании произнесла:

— Я не вижу в тебе мужчину. Прости.

— Думаю, тебе уже пора домой, — наконец подал голос Блейз.

========== Глава двадцать первая ==========

Стараясь не шуметь, Гермиона осторожно отодвинула стул и встала из-за стола. Она посмотрела на сидящего неподвижно Блейза, держащего сложенные в замок пальцы на уровне рта и опирающегося локтями на столешницу. О том, что творилось у него в душе, она могла лишь догадываться, ощущая, в свою очередь, жуткое чувство вины.

«Я же поступила правильно?» — терзали её тревожные сомнения, и она долгое время не решалась покинуть его, ни один раз всё взвешивая и осмысливая. Решив таки, что ему сейчас необходимо остаться наедине с собственными мыслями, она молчаливо двинулась к выходу.

Однако почти дойдя до коридора по узкому межкомнатному проходу, Гермиона вдруг замешкалась. Теперь стало казаться, что она сболтнула лишнего про Малфоя; что ей не стоило так сильно раскрываться. А вдруг Блейз, обозлившись, всё перескажет ему? У него есть на то полное право. Но ведь потом и с Малфоем проблем не оберешься, ему только дай повод над ней поглумиться.

«Нет, я не могу оставить всё как есть».

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Гермиона энергично направилась в обратную сторону.

— Блейз, — осторожно позвала она его, остановившись в арочном проёме. — Я понимаю, что это верх наглости, наверное. Но этот разговор мог бы остаться между нами?

— Хорошо.

— Спасибо, я знаю, что ты не из болтливых и вряд ли бы стал с Малфоем делиться, но так не спокой… — Гермиона оборвала себя на полуслове, когда услышала резкий скрип деревянных ножек, шумно проехавшихся по ламинату.

Вскочив на ноги, Блейз в мгновение ока, как ей показалось, вырос огромной нависающей горой, а она сама оказалась прижатой спиной к шершавой стене. Никогда прежде Гермиона не видела его таким, отчего даже дыхание спёрло. Он был зол, чертовски зол. И эта немая ярость ни в коем веке не шла в сравнение со вспышками гнева Малфоя.

— Ты пришла в дом мужчины, а говоришь о другом — очень нетактично с твоей стороны, — приглушённо заметил Блейз, мучительно медленно склоняясь всё ближе к её лицу. — Как ты думаешь, мужчина позвал женщину к себе, чтобы остаться наедине в квартире, где их никто не побеспокоит, просто так? Глупышка, как можно быть столь наивной.

Шумно вздохнув, он втянул крупными ноздрями аромат её кожи — чуждый запах другой расы. Впрочем, Блейз практически от всех белокожих его ощущал: чей-то ему был противен, чей-то — безразличен. Но этот душок, исходящий от Гермионы, ему не казался неприятным, а скорее наоборот — как лакомство, он отдавал чуть сладковатым ароматом, который хотелось попробовать на вкус.

— Я… — она запнулась, путаясь в мыслях и не понимая, как реагировать. — Ты меня… пугаешь. Прекрати, пожалуйста.

— Прекратить… что? — произнёс прерывистым шёпотом Блейз, обдавая её губы горячим дыханием. — Я вот думаю, что надо брать от ситуации по максимуму. Когда мне ещё выпадет подобный шанс?

Гермиона никак не отреагировала на его слова, поэтому, выждав с минуту, он нехотя отодвинулся и увидел, как плотно она зажмурилась и отчаянно сжала губы. Да так сильно, что от них отлила кровь и они стали белее снега. Её маленькие ресницы дрожали, как и всё тело.

Она едва себя сдерживала, чтобы не заплакать.

«Я перегнул», — виновато подумал Блейз. Он выпрямился, отступил на шаг и тихо произнёс:

— Прости.

Глаза, в уголках которых блестели слёзы, Гермиона открыла не сразу. Со стороны она выглядела словно пугливый зайчонок, готовый в любую секунду зажмуриться снова. Но, видимо, осознав, что на её как минимум губы больше никто не покушается, осмелела.

Она посмотрела на Блейза, не в силах скрыть охватившие её страх и гнев. Больше не было сил терпеть щемящую боль в груди, но меньше всего хотелось перед ним разреветься.

Грубо отпихнув его ещё дальше от себя, Гермиона, срываясь на бег, поспешила в коридор, где схватила с пола свои рюкзак и кеды. Сложный электронный замок подчинился ей не сразу, пощекотав нервы мыслью, что ещё придётся обращаться за помощью в этом нехитром деле. Но всё-таки дверь поддалась, и она смогла выскочить из квартиры, ступив босыми ногами на холодную кафельную плитку.

***

Холодный ночной ветер противно завывал, скользя по голой из-за задравшегося свитера пояснице. А она, сидя на полу напротив двери своей служебной квартиры, ни на что не обращала внимание. Абсолютное безразличие после изматывающих слёз и переживаний — совершенно обычное дело. Ей просто надо время, чтобы восстановиться и выбросить из головы события сегодняшнего дня. Проглотить этот горький осадок от естественно возникшей обиды.

Приближающиеся шаркающие шаги всё же привлекли её, и Гермиона устало повернула голову в сторону источника звука. К ней медленной, ленивой походкой приближался Малфой, одетый в белую майку-алкоголичку, спортивные треники, задранные почти до колена, и резиновые шлёпанцы. Раньше она бы прыснула в кулак, увидев его в таком наряде, но за пару недель его новый образ успел приесться, и теперь даже он ничего не мог шевельнуть в её душе в такой отвратный день.