Не кричи...(СИ) - "Изменяя_реальность". Страница 12

— Чья кровь у вас на футболке? — голос звенит сталью прямо в затылок.

Если меня сейчас загребут во второй раз, это будет самое короткое и идиотское дорожное приключение, которое мне доводилось переживать.

— Я уже могу опустить руки и отойти от машины, офицер?

— Я вам этого не говорила. Чья кровь у вас на футболке? — уже угрожающе повторяет вопрос шериф, и я слышу, как щелкает предохранитель.

Холодное дуло служебного пистолета упирается мне в косточку прямо за ухом. Тем не менее, натягивая лучшую из своих улыбочек, оборачиваюсь к ней. В следующую секунду в глазах темнеет, а висок раскалывает дичайшая боль. Кажется, что даже космос со звёздами на секунду увидел. Я не успеваю понять, что происходит, как оказываюсь распластанным на асфальте, с сидящей на моей спине шерифшей. Запястья больно стягивает пластиковый хомут. Нихуя себе оперативность. Я ожидал слегка другого… Что за не любезная земля такая в Техасе, а? С завидным постоянством имеет меня во все дыхательно-пихательные.

— Воу-воу! Шериф! Что за ролевые игры? Я ж ничего не сделал… — оправдываюсь, пытаясь сообразить, как всё произошло.

Я, опытный наёмник, профессиональный боец, тренированный и прошедший огонь, воду и медные трубы убийца оказываюсь в прямом смысле повержен в мгновение ока техасским рейнджером с сиськами? Да ладно! Что ж за день сегодня такой, а? Ретроградный меркурий что ли? Невольно начинаешь верить во всю эту абракадабру.

— Вы задержаны до выяснения личности, — спокойно констатирует Морелли.

— Так выяснили же! Вон, мой бумажник валяется, — с трудом поднимаюсь с асфальта и подгоняемый стволом в лопатки, топаю к машине полиции, — ну, хоть машину на штраф-стоянку заберите, а?

***08.20.2018 3:56 a.m

— Эй, Морелли! Тебе весело? — интересуюсь из камеры, пока шерифша что-то печатает на ноутбуке. Время на часах около четырех утра. — Мне тоже нет, но у меня странные вкусы. Может, выпустишь, и мы договоримся полюбовно?

— Рамлоу, прикрой пищеприёмник, дай поработать… — устало отмахивается шериф, озабоченно стуча по клавиатуре.

Нет, это уже перебор. Не могу я тут зависать долго. Это какой-то идиотский хуефокус. Шериф поднимает глаза, наблюдая, как я мечусь по камере.

— Чего мельтешишь? Спать ложись.

— Если только в твоей компании, Морелли.

— Ты и так тут в моей компании, дружок, — усмехается шериф, наблюдая за мной, как лаборант за мышью.

Останавливаюсь напротив, уперев руки в бёдра. Куртка валяется у неё на стуле, как и мой пистолет, и нож, и документы… Вот же зараза такая, обыскала машину, вывернула почти всё. Хорошо хоть деньги не нашла.

— Где разрешение на оружие? — спрашивает со скучающим видом вертя в руках бумажник.

— Забыл в кармане другой куртки, — огрызаюсь, продолжая ходить из угла в угол.

— Понятно-понятно… Так, чья кровь у тебя на футболке?

— Моя. Башку мне раскроила одна тёлка. Кстати, может, подсобишь? — снова останавливаюсь, разглядывая женщину и пытаясь найти в ее непрошибаемой броне профессионализма лазейку.

Назвать её девицей язык не поворачивается. Задать самый тупой и заезженный вопрос типа: «Что такая дыра, как эта забыла в такой женщине, как ты?» тоже. Не тот уровень подката, если серьёзно. Тут надо подумать… Морелли поднимается из-за стола, и с хищной грацией подходит ближе. Взгляд усталый, но внимательный. Полные губы кривятся в брезгливой усмешке. Смотрит на меня, как на говно.

— Чем? — чуть склоняет голову к плечу, не стесняясь моего взгляда.

О, а она знает себе цену! Взгляд самоуверенный, руки в боки, подбородок чуть вперёд. Всё в её фигуре говорит о превосходстве в данную минуту. Посмотрим, надолго ли собаке белый хвост. В конце концов, шериф должна понимать, что это не меня с ней заперли, а наоборот — её со мной. Слишком дерзко, считаете? А как иначе, если она, как представитель власти, связана нормами закона и моралью, а у меня только прощение грехов от самого Александра Пирса, и никаких ценностей с пяти лет.

— Ну, хоть антисептиком обработай, что ли… А я спасибо скажу.

— Ты и так скажешь мне спасибо, — усмехается, возвращаясь к столу и доставая аптечку.

Вот же змея. Её наглость и самоуверенность невозможно раздражают. Хочется стереть с лица эту поганую ухмылочку. Об асфальт. Сломать это сраное чувство превосходства, заставив пищать от ужаса и страха смерти. Чтоб знала, как себя вести.

— Досье моё уже видела?

— Видела. Впечатляет, — с потрясающим безразличием соглашается, — а ещё больше впечатляет, что Председатель Совета Безопасности собственным приказом снял с тебя все обвинения и статус разыскиваемого преступника. Сядь на скамью, спиной ко мне, просунь руки за решетку, — командует Морелли, приближаясь, — и будь паинькой, иначе снова огрею.

Приходится подчиниться. На запястьях защелкиваются браслеты, сковывая движения. Приковать меня к прутьям решётки умно, ничего не скажешь. Видать, нюхнула пороху в своё время.

— Наклони голову вперёд, посмотрю, что там у тебя. Медик будет утром, если что — зашьёт, — заходя в камеру, ставит рядом со мной на скамью небольшую стальную коробочку.

— Понял, принял, — вновь подчиняюсь, выжидая удобный момент.

От её прикосновения по коже будто вновь бежит электроток. Ловкие пальцы аккуратно ощупывают шею и затылок. Офицер молча копошится в волосах, находя разрез и тщательно что-то там рассматривает. Знаете, в какой момент мне действительно срывает крышу? Вот прям уносит, как канзасский торнадо домик девочки Элли. Когда Морелли, оттерев кровь и образовавшуюся корку, прижигает рану какой-то вонючей синей жижей и начинает на неё дуть. Она начинает дуть мне на царапину, понимаете? Как в детстве, когда ссадишь коленку, и к тебе спешит на помощь вся родня. Знакомо? А мне — нет. От ощущения ветерка в волосах и такой непривычной заботы шиплю ещё громче, не зная, как скрыть своё смущение и растерянность.

— Не шипи, сейчас всё пройдет. Ты вон какой здоровый, что тебе какая-то ссадина, — усмехается, шлёпая мне ладонью по плечу, — интересные татуировки у тебя.

— Ага. Я и сам ничего, — мотая головой, отзываюсь, всё ещё надеясь растопить сердце шерифши своей харизмой.

Дверь камеры со скрипом закрывается и я буквально чувствую спиной её присутствие.

— Да, ничего… Ничего хорошего, — смеётся она, расстёгивая наручники и отпуская.

— Слушай, а это неплохое начало интересной игры, как думаешь? Мы одни в участке. Может, повторим, но без боли, или с болью, но ради удовольствия?

Потирая запястья, всё ещё думаю о том странном ощущении в волосах, когда она дула на кожу. Забавно как-то… Мне уже под сраку лет, а я даже самому себе не признаюсь никогда в жизни, что никто не дул мне на разбитые коленки, и этого пиздецки не хватало.

Она смотрит внимательно, держа в руках флакончик с синей жижой и ватный диск, буро-коричневого цвета. Улыбаясь, делает шаг в мою сторону, и я чувствую этот невозможный, манящий запах от её тела от которого срывает башню.

— О-о! Неужели чёлка — это не единственное в твоём организме, что ещё стоит? — с издёвкой парирует она.

— А ты иди ко мне, и проверим… — подмигиваю, вытягивая губы уточкой и поправляю растрепавшуюся стоячую причёску.

— Боюсь, что сердечко у тебя не выдержит, дорогуша, такую женщину, как я.

— Спасибо, кстати, — попутно ощупывая пальцами затылок, бросаю ей, пропуская последнюю колкость в свой адрес, — правда.

— Руками грязными в рану не лезь. Инфекцию занесёшь. Или думаешь, что зараза к заразе не пристаёт? — устало вздыхает, закрывая крышку ноутбука и выключая свет над рабочим столом.

В помещении повисает сумрак. Я вижу её силуэт, приближающийся к прутьям. Опять ощущение, будто я в передвижном цирке главный аттракцион и гвоздь программы. Не иначе. Только почему-то с приближением Нины Морелли к прутьям камеры всё явственнее ощущаю, что тигр тут не один. Светлые глаза женщины смотрят устало и пристально, так что и говорить ничего не хочется. Я знаю этот взгляд, вижу его каждое утро в зеркале. Взгляд человека, уверенного в своей силе, в своих возможностях, в правоте своих слов. Непоколебимая решительность. Такую ничем не прошибить — проще убить. Волоски на предплечьях встают дыбом. Я буквально шкурой ощущаю электричество. Интересно, каково это — обладать такой женщиной? Мотаю головой, отгоняя дурацкие мысли. Гематома слегка пульсирует, стоит тряхнуть чуть сильнее.