Ноль эмоций (СИ) - Осянина Екатерина. Страница 43

За то время, что я нерешительно двигалась в сторону входной двери, задавая себе вопрос, стоит ли открывать, звонок брякнул еще дважды. Потом из-за двери раздался негромкий мужской голос, который я слышала, без сомнения, впервые:

— Евгения, откройте, пожалуйста, надо поговорить. Я знаю, что вы сейчас дома.

Жалея, что со мной нет Костиного пистолета, чтобы в случае чего хотя бы попытаться стукнуть им незнакомца по макушке, я нашла в прихожей туфлю на шпильке, зажала ее в руке, держа за носок и пряча за спину, и все-таки открыла дверь.

Передо мной стоял немолодой мужчина, одетый в черную куртку с капюшоном, нависающим над верхней половиной лица, бежевый свитер явно ручной вязки, выглядывающий из воротника куртки, туфли и светлые вельветовые брюки, промокшие чуть ли не до колен. Явно пешком сюда приперся, с капюшона струйками стекала ему под ноги вода. Хоть бы зонт прихватил. Он был высок, подтянут и выглядел бы привлекательным для мужчины его возраста, если бы не глубоко посаженные темные глаза, которые навевали мысли о свихнувшихся колдунах или маньяках-убийцах своим опасным неподвижным блеском.

Я не двигалась с места, не собираясь приглашать посетителя внутрь квартиры, но он, откинув с лица капюшон, чуть встряхнув головой, решительно оттеснил меня вглубь коридора и пригласил себя сам, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Не пугайтесь, Женя. Я пока с миром. — Он нехорошо усмехнулся, давая понять своим подчеркнутым «пока», что бояться его мне все-таки следует.

— Что вы хотите? — запугать меня не так-то просто, учитывая, что мне почти нечего терять, кроме собственного тела и разума.

— Поговорить.

Голос его звучал негромко, но уверенно и властно. Чувствовалось, что он привык раздавать приказания, а также к тому, что они выполняются неукоснительно, без промедления, и их не приходится повторять, даже если они были произнесены шепотом.

Поговорить так поговорить. Я повернулась к незнакомцу спиной, демонстративно положила туфлю на место и прошла в кухню, не сомневаясь, что посетитель проследует за мной и без моего формального приглашения. К моему удивлению, он даже разулся: я услышала, как он снимает обувь и почти беззвучно ступает за мной по паркету.

Я села за стол, покрытый белой клеенчатой скатертью, имитирующей кружево, и, как примерная ученица, готовая к уроку, сложила руки перед собой. Он устроился напротив меня боком, облокотившись одной рукой на стол, а другой на спинку стула, слегка сгорбившись, и молчал, видимо, собираясь с мыслями.

— Чай, значит, предлагать не будете, — усмехнулся мужчина, переведя на меня цепкий взгляд из-под нависших бровей.

Я качнула головой, и он, вздохнув, продолжил:

— Ну и ладно. Я, собственно, не за этим. Вы не догадываетесь, кто я?

— Вариантов у меня не очень много, — спокойно проговорила я, — но я хотела бы узнать это от вас.

Солнце, совершенно некстати проглянувшее вдруг в разрыве быстро несущихся по небу низких туч, осветило лицо незнакомца, и я разглядела, что глаза у него были светло-серые, прозрачные, и напоминали валяющиеся под ногами в пыли грязные стеклянные осколки с их колючим блеском.

— Вы не напуганы, — отметил мужчина и сунул руку в карман.

— А вам надо, чтобы я боялась? Вы вроде хотели поговорить. Я слушаю.

— Но вы враждебно настроены.

— Ничуть, — все так же спокойно возразила я, — если бы я была враждебно настроена, я бы попыталась расцарапать вам лицо. Или стукнуть туфлей по голове.

Солнечный лучик вовсе не поднимал настроения, а лишь подчеркнул, насколько все вокруг мрачно и безрадостно, и снова скрылся. Я чуть дернула головой, отгоняя непрошенные мысли, и продолжала наблюдать за нежданным гостем.

Он достал из кармана сложенный носовой платок и принялся вытирать мокрое от дождя лицо.

— Вам так трудно начать со мной разговор? — спросила я, следя за его манипуляциями. Он снова усмехнулся.

— А вы не похожи на умалишенную.

— Ну почему же, — возразила я без усмешки, — у меня и справка есть.

— Да, да, я в курсе. Саидов рассказывал, как на вас отразились его… опыты. Он, правда, не сразу признался мне в этой своей неудаче. И он очень не хотел, чтобы я о вас узнал.

— Почему?

— Он боялся, что я откажусь с ним работать.

— А это так? Вы бы отказались? — теперь у меня отпали последние сомнения, кто именно сидел передо мной. Тот самый бывший военный, которому отказал Костя. Как там его Саидов называл? Герасимов? Или не бывший? Судя по выправке и манере держать себя с собеседником…

— Признаться, меня больше интересовал Щелкунов, чем Саидов. Но и его идея тоже была неплоха. Правда, Щелкунов ее забраковал и отказался с нами работать.

— Почему вас интересовал Костя? — тихо спросила я, сильно сомневаясь, что он будет отвечать на этот вопрос.

— Я его давно знаю, — просто сказал он, расправляя и складывая свой платок, чтобы чем-то занять руки, — еще со времен его службы в армии. Он был одним из лучших среди контрактников.

— Чем он там занимался?

— Воевал с чеченскими боевиками. Возглавлял небольшую ударную диверсионную группу, которая охотилась на их полевых командиров. Ну а когда боевые действия на Кавказе поутихли, ушел со службы и вот… Открыл, так сказать, частный, но сильно подпольный бизнес… — Он невесело усмехнулся, а потом развернулся на своем стуле ко мне. — Он продумывал и организовывал такие дерзкие диверсии, что… — он поцеловал и растопырил цветочком кончики пальцев, причмокнув при этом, как торгаш на базаре, расхваливающий свой товар. — И при этом ни разу не «спалился». Хитрый, смелый, решительный. При этом с отменным инстинктом выживания. Ценный кадр. Мне такие люди нужны.

Я хмыкнула.

— Поэтому вы организовали на нас охоту?

Он склонил голову набок, закусил край губы.

— Щелкунова велено было брать живым.

— А меня?

— Саидов настаивал на вашем уничтожении как ненужного свидетеля. Но мне вы тоже были нужны.

— Для чего?

— Для давления на Щелкунова.

— А теперь Костя в тюрьме…

Он вдруг откинулся на спинку стула, сложил руки замочком на столе, а лицо его приняло удовлетворенное выражение. Я поняла, что мы подобрались к главному, и сейчас он озвучит предложение, от которого я, судя по всему, не смогу отказаться.

Я скопировала его позу, тоже сцепила руки и стала ждать продолжения, давая ему понять, что внимательно слушаю.

— Я могу вытащить его оттуда и дать вам обоим гарантии, что вас больше не будут преследовать.

Я молча кивнула, ожидая, когда он озвучит свои условия. Он понял, что я приняла его игру и тоже кивнул, прежде чем продолжить. Я его не торопила.

Он побарабанил пальцами по столу и наконец разродился:

— Вы мне отдадите деньги, которые украли у инкассаторов. Все, до последнего миллиона.

— Чего-чего? — я даже подняла бровь, как это делал Костя, чтобы изобразить удивление, а сама в это время пыталась сообразить, как же это он узнал о тех деньгах. Но он сам ответил на вопрос, который я даже не успела озвучить.

— Не делайте удивленный вид, — спокойно сказал он, продолжая тихонько отстукивать пальцами какой-то ритм, — я умею складывать два и два, к тому же у меня есть доступ к кое-какой информации.

— Например?

— Например, я узнал, куда вы так стремились там, в лесу, и поставил там засаду. В том доме, который когда-то принадлежал семье Щелкуновых. Не подскажете, кстати, что там произошло?

— Если вы о том, куда делась ваша засада, то могу предположить, что она тоже попала в засаду. И кстати, ваша засада опоздала, потому что мы добрались до этого места первыми. А потом эта несчастная деревня оказалась так популярна, что просто засада на засаде! — я притворно всплеснула руками.

Он, судя по его лицу, понял больше, чем я рассчитывала, даже уточняющих вопросов задавать не стал. Помолчал еще, разглядывая скатерть, смахнул невидимые крошки с того места, где его пальцы отстукивали дробь, повздыхал, видимо, обдумывая дальнейшую тактику нашего разговора.