Туман войны (СИ) - Курамшина Диана. Страница 25

— Мне очень жаль оставлять вас, но мой отряд полностью готов, и я более не могу задерживаться. Так долго ждал этого момента, но сейчас… с удовольствием бы променял на возможность и далее видеть вас.

В процессе своего монолога, он так и удерживал мою руку.

— Дозволите ли вы справляться о вашем здоровье? — спросил он, несильно сжимая мои пальцы в своей ладони.

— Милостивый государь, — прервала Ольга мою попытку высказать недовольство подобным поведением, — госпожа баронесса обручённая невеста. Как вы можете вести себя подобным образом?

— Но пока же ещё не жена, — улыбнулся Давыдов в усы, отпустив наконец мою руку, которую я всё это время пыталась высвободить. — Кроме того, сейчас война, — многозначительно продолжил он, — и ещё не известно, кого более жалует фортуна.

Заметила, что нас довольно плотно, но на расстоянии окружили татары и несколько человек из инвалидной группы. Не выказав и доли страха, Денис Васильевич озорно улыбнулся, не увидев моих рук, которые я предусмотрительно спрятала за спину.

— Я отбываю, потому заехал попрощаться и увидеть вас напоследок. Не знаю, когда буду иметь счастье лицезреть вас вновь, моя муза.

Неожиданно свист, оборвал поэта. Давыдов вздохнул, прикрыв глаза, склонил голову в поклоне и развернувшись пошёл к своей лошади. До меня донеслось только тихое: «Прощайте». И уже через пару минут различался отдалявшийся перестук копыт.

— Это совершенно неприемлемо, — возмущённо заявила Ольга, как только гусарский подполковник скрылся из виду.

— Думаешь, наше мнение его как-либо остановит?

— Ой, не было бы от этого беды, барышня. — прошептала она тревожно.

— Просто не стоит обращать на него внимание. Гусары всегда довольно эпатажны. Ну а тут, мы единственные особы женского пола. Вот голову у них и сносит.

— Но ведь в городе же были, неужели в «весёлый дом» не наведались? Зачем же вас так компрометировать?

— О… Господи, Ольга! — невесело рассмеялась я. — Мы уже столько времени путешествуем в окружении огромного количества мужчин. Думаешь у нас осталось незапятнанное renommée (*репутация)? Боюсь, даже наличие тут моего жениха уже не спасёт её. Неприятно осознавать, но от этого только хуже. Ты же помнишь, как на нас косились у губернатора, в Смоленске.

— Но как же… — опешила компаньонка, — я же всегда в вами, неотступно!

С сочувствием сжала её предплечья.

— Ты ждала меня, ma chère! — неожиданно услышала рядом родной голос. Странно, что он появился так тихо и пешком.

— Конечно, mon cher! — улыбнувшись повернулась к жениху. — Наконец-то вы вернулись, — протянула к нему ладони, — а тут…

— Мы ждём вас и не ужинаем, — перебила меня Ольга, пригласительно протягивая руку у накрытому столу.

Чуть позже прибыла группа с гружёной телегой. Счастливая Степанида занялась инспекцией привезённых вещей, а мы смогли спокойно поговорить с Павлом.

— Давыдов приезжал. Его повышенный интерес начинает понемногу раздражать.

— Прости mon amour, увы пришлось немного задержался в городе.

— Что-то случилось? — мне во всём уже мерещился подвох.

— Да, мне донесли, что инвалидов у тебя хотят отобрать. Будете уже не развозным госпиталем, раз оперируете на месте сражений.

— Но как же так… мы же планировали…

— Да, мы хотели просить позволения на твой уход со мной партизанить после Москвы… когда будут организовывать новые отряды и для них будет требоваться хоть какое-то место для лечения раненых. Но думаю, тебе стоит завтра быть не далеко от светлейшего, и добиваться разрешения создать партизанский госпиталь уже сейчас. Раз это движение уже начато. Да и считаю, «сражение» за первопрестольную тебе лучше не видеть.

— Но я же опять столкнусь с Давыдовым… — с тревогой я сжала его руку.

— Не волнуйся, ma chère, — ответил он спокойно, — он хоть и поэт, но очень амбициозен. А это для него реальный шанс выделиться. Чтобы он там не пел в своих романсах, Денис Васильевич военный до мозга костей, истинный патриот, и он будет выполнять поставленную Кутузовым задачу. Караулить тебя у него просто не будет возможности.

— Не станет ли такое его внимание мешать нашим планам?

— А ты заинтересована в его ухаживаниях? — спросил Павел удивительно спокойно.

— Нет конечно, — ответила не задумываясь.

— Тогда его внимание меня не волнует, — улыбнулся жених в ответ, — твои глаза вспыхивают, видя меня, и это главное.

Глава 14

28 августа 1812 года

С первыми лучами солнца армия покидала Можайск. Увы, но Кутузову было совершенно не до меня, что вполне понятно. Желая не пропустить возможность пообщаться с главнокомандующим, решили быть поближе к штабу, но такие малозначимые личности, как мы с женихом, совершенно не вызывали ни у кого желания нам помогать. А так как Михаила уже с нами не было, провести к светлейшему нас оказалось некому.

В любом случае, мне первоначально следовало обратиться к Виллие, и заручиться его содействием в планируемом нами предприятии.

В огромной толпе идущих людей передвигаться было лучше всего на Ветре. Как и после Смоленска, армию вновь сопровождали беженцы.

Лейб-хирург ехал в окружении нескольких мужчин и, судя по разговору, все они имели отношения к врачебной стезе. Что удивительно, присутствующие были примерно одного возраста с Яковом Васильевичем, то есть недавно разменяли четвёртый десяток.

Заметив нас, шотландец представил меня и Павла сопровождающим.

— Доброе утро, баронесса, — донеслось сзади и, обернувшись, с удивлением признала в осунувшемся мужчине на чалом мерине, моего бывшего начальника.

— Семён Матвеевич! Рада снова видеть вас!

— Но не узнали, — господин Сушинский горько усмехнулся. — Да, господа, в отличие от нас, женщины даже на войне умудряются выглядеть потрясающе.

— Яков Васильевич, — обратилась я к лейб-хирургу, старательно гася смущение, — мне необходимо поговорить с вами.

Отъехав немного от группы, Виллие выжидательно посмотрел на меня слегка улыбаясь.

— Ваше превосходительство, — начала я официально, — правда ли, что у меня хотят отобрать инвалидную команду?

— Баронесса, — резка перестал улыбаться лейб-хирург, — они не ваша собственность! А относятся к медицинскому ведомству.

— При чём тут собственность? — удивилась я. — Просто мы друг к другу привыкли, а сейчас, я хотела бы получить ваше разрешение просить у светлейшего осуществить небольшую идею. И в дальнейшем мне будет весьма необходима их помощь.

— И в чём же состоит ваша «идея»? — ехидно спросил шотландец.

— Вы же помните, сколько раненых было оставлено по дороге, — лицо Виллие при этой фразе исказилось. Ведь именно благодаря его усилиям, как выражается Павел, удалось «протолкнуть» необходимость квалифицированной врачебной помощи нижним чинам. Как медик, он меня прекрасно понимал. — Это неправильно!

— Что же вы предлагаете мадмуазель Луиза?

— Нам необходимо организовать партизанский госпиталь!

— What? (*Чего?) — от изумления шотландец перешёл на английский [56].

— Вам известно, что светлейший разрешил создать партизанский отряд, чтобы тревожить неприятеля?

— Насколько я знаю, там почти сотня казаков и полсотни гусар! И что вы собрались делать с десятком инвалидов? Вы о своих помощницах подумали? Куда вы их вновь собираетесь втянуть?

— Яков Васильевич, вы думаете, рядом с полем сражения они подвергались меньшей опасности?

Лейб-хирург устало вздохнул, прикрыв глаза. Выдержав паузу, обратился уже к Павлу.

— Почему вы не отговорите её от этой авантюры?