Илартания. В объятиях сна (СИ) - Арунд Ольга. Страница 12

Уже на грани очередной потери сознания, я узнала, наконец, мужчину и, собрав все силы, прошептала:

— Господин президент…

Очнулась я гораздо позже и уже в больнице. Стоило открыть глаза, как меня накрыл гвалт голосов, всем хотелось меня обнять, поцеловать и затискать до смерти. К порядку всех призвала Меди:

— Тихо! — рявкнула она на всех желающих порвать меня на сувениры, и обеспокоенно спросила: — Триана, ты меня слышишь?

Очень хотелось высказаться на счёт оглушённых перепонок, но из горла вырвался лишь хрип.

— Воды?

А это уже Саша.

Я кивнула и к губам тут же приложили бокал. Только выпив всё, что в нём было, я осознала себя более-менее живой, оглядела собравшихся и решилась задать самый важный для меня вопрос:

— Как Адри? — слова я больше прохрипела, чем проговорила, но меня поняли.

— Он в травматологии, через пару дней выпишут.

Уф! Смерти брата я бы себе никогда не простила.

— Сколько я здесь лежу? — голос отказывался слушаться, но я себя пересилила, заставляя слова вырываться из горла.

— Ты проспала двое суток, — мама плакала, не стесняясь присутствующих, и даже папина молчаливая поддержка ей не помогала. — У тебя сильное истощение, трещина ребра и рана на горле.

А ребро-то как умудрилось треснуть? Перебирая в памяти произошедшее, мне никак не удавалось засечь момент, когда это могло произойти. Наступившая напряжённая тишина отвлекла от мыслей и я обвела взглядом близких, не отрывающих глаз от моей шеи. Порез! Рука инстинктивно дёрнулась к предполагаемому месту раны, но обнаружила лишь плотную повязку.

— Всё-таки успел, — вспоминать было неприятно, как и чувствовать себя глупой. Сейчас мой поступок казался ещё более идиотским, и я заранее прикидывала как буду извиняться за него перед Адри. Близкие продолжали подозрительно молчать. — Что не так?

Мама громко всхлипнула и выбежала из палаты. Папа, ободряюще сжав мне руку, пошёл её успокаивать и мой вопросительный взгляд упал на Сашу:

— Мы толком ничего не знаем, — вздохнув, начала она. — Если верить Адриану, ты помчалась ему на выручку и вроде как даже чем-то помогла, он особо не вдавался в подробности. Они уложили почти всех нападавших, но в последний момент тебя схватил их главарь и приставил нож к горлу, приказав бросить оружие. Естественно, они выполнили требование, но ты и тут не успокоилась — пнула аргатина. Может от неожиданности, а может намеренно он успел полоснуть тебя ножом, а кто-то из ребят Адриана прострелил ему голову.

— И вот ты здесь, — голос Меди звучал глухо, и я с недоверием повернулась к ней.

— Меди, ты плачешь что ли? — То’ как наша железная леди беззвучно льёт слёзы, впечатлило даже больше, чем нападение на Эркахалон.

— Дура ты! — Меди шмыгнула носом и, неожиданно для меня, крепко обняла, заставив почувствовать что да, трещина всё-таки имела место быть. — И мы ещё поговорим о степени правдивости этой истории! — шёпотом мне на ухо.

— Триш, ты нас очень напугала, не делай так больше! — Саша осторожно обняла меня с другой стороны.

Разговаривать не хотелось, да и хрипы в горле не способствовали желанию общаться, поэтому задерживаться подруги не стали и, посидев ещё немного, быстро попрощались и ушли.

Впрочем, надолго одну меня не оставили.

— Мам, всё же закончилось хорошо! — я в который раз взывала к маминому благоразумию, отговаривая её ночевать со мной в больнице. — Пап, ну хоть ты ей объясни!

— Триш, мы очень испугались за тебя. — Он, как и всегда, оставался образцом спокойствия, но я видела, что за последние дни седины в его волосах заметно прибавилось. — И то, что ты вынуждена после восстановительной капсулы продолжить лечение никак нельзя считать хорошим концом!

— Я даже предположить не могла, что вечер так закончится! — надеюсь, Адри рассказал родителям сильно отредактированную версию произошедшего, иначе сидеть мне под домашним арестом до пятидесятилетнего юбилея.

— Мы всё понимаем, но и ты нас пойми, — папа устало вздохнул, — невозможно передать, что мы почувствовали, когда всё узнали. Ещё и Адриан не отвечал!

Да уж, большего потрясения в нашей семье ещё не было. Раньше родители всерьёз беспокоились только за брата, выбравшего не самую спокойную профессию.

— Триана, — мама пересела ко мне на кровать, — ещё и Адриан винит во всём себя, жалеет, что не отправил тебя домой под конвоем.

Я улыбнулась:

— Мам, папа, не переживайте. Всё наладится! — Я действительно верила в то, что говорю. Вряд ли в моей жизни произойдёт ещё что-то столь же впечатляющее. — А с ним я сама поговорю.

— Поговорит она, — мама начала ворчать, значит успокаивается и о её ночёвке в больнице можно забыть. — Ладно, раз ты не хочешь, чтобы я осталась, мы пойдём. Нужно еще зайти к Адриану и рассказать как ты, а то он рвался сам дежурить у твоей кровати! Я люблю тебя, не пугай нас так больше!

Мама с папой по очереди поцеловали меня в лоб и вышли из палаты, а я осталась одна. Я не очень понимала, что заставило Адриана соврать родителям, но не могу сказать, что это меня расстроило. А вот Меди, если хотела сохранить всё в секрете, зря намекнула на свою осведомлённость. После ухода родителей ко мне заглянула медсестра и сделала инъекцию, а через минуту я заснула, чтобы быть принудительно разбуженной через несколько часов.

— Триш! Триана, ну просыпайся же! — Этот голос я узнаю даже если буду при смерти.

— Адри, я больна и нахожусь на законном отдыхе!

— А никто не просил тебя лезть под пули, — он потрепал меня по волосам, — в следующий раз умнее будешь!

— Это вряд ли. — Я, наконец, послушала голос совести и со старческим кряхтением приняла полусидячее положение.

— Значит, организую тебе домашний арест, пока до тебя не дойдёт что нужно делать и куда бежать в подобных ситуациях.

Адриан подвинул кресло к моей кровати и удобно в нём расположился.

— Это я и без тебя знаю, нам преподавали основы выживания. Расскажи лучше зачем ты нарушил больничный режим и пробрался ко мне в середине ночи.

— Считай, что эту дисциплину ты провалила. А что касается остального, — Адри растерянно потёр подбородок, — Триш, прости! Я должен был принять в расчёт твою неугомонную натуру…

— Значит, так, — перебила я, — если ты надумал тут покаянные выступления устраивать, то проваливай обратно в свою палату. Ты не всесилен и залезть ко мне в голову не способен. Думаешь, я всё это, — я не скрывала раздражения, обводя рукой палату, — заранее спланировала?

— Думаешь от осознания, что это была импровизация, мне стало легче? — Он тоже завёлся с полоборота, Понимая, что в таком настроении скандал неизбежен, мы замолчали, сверля друг друга взглядами.

— Ладно, — Адри первым примиряюще поднял вылеченные капсулой обе руки. — Вообще, когда я увидел твою улыбку, понял, что сейчас ты выкинешь что-то в высшей степени идиотское. Краем глаза я видел как кто-то спускается по пожарной лестнице. Надеясь, чтобы хоть у кого-то из подмоги хватило ума воспользоваться моментом, я дёрнулся в твою сторону, перетягивая всё внимание на себя. В тот момент, когда ты его пнула, надо сказать не очень профессионально, и чему вас только учат, — моё возмущённое восклицание Адри проигнорировал, — с лестницы прозвучал выстрел и аргатин начал заваливаться, увлекая тебя за собой.

С удивлением проследила за метаморфозами, произошедшими с братом за несколько секунд — он становился всё мрачнее и мрачнее. Вообще, интересно послушать как всё выглядело со стороны, только вот Адри, похоже, был другого мнения.

— То, что я сказал тебе в машине перед этим — ерунда. Самыми страшными минутами в моей жизни стали те, когда я понял, что ты не пытаешься подняться.

Что было бы со мной в подобной ситуации? Даже представить не могу. И сейчас, наблюдая как самый сильный, самый бесстрашный и самый важный мужчина моей жизни сцепляет руки в замок, чтобы не дать мне увидеть как они дрожат, я поняла, что ему проще погибнуть самому, чем видеть как умираю я. А о том, что до грани мне не хватило совсем немного, догадаться несложно — после восстановительной капсулы тяжелораненых выписывают на следующие сутки, а не держат в больнице, в состоянии искусственного сна.