Северные истории. Книга II (СИ) - "Глиссуар". Страница 4

— Мое почтение, лорд Рейвин, — сухо произнес Бенетор с легким кивком вместо поклона и снисходительно представился: — Я лорд Эргос Бенетор из Кримхельтона.

В конце концов, откуда мальчику его помнить? Последний раз Бенетор посещал Эстергхалл четыре года назад, чтобы присутствовать на поминках старого лорда Агнора и присягнуть его сыну.

— Конечно, — со всем возможным достоинством ответил Эстергар. — Я узнал ваш герб.

— Примите мои соболезнования, лорд Рейвин. Ваш отец был… славным воином.

Даже в малой степени достойным правителем лорд Ретруд Эстергар, по мнению Бенетора, не был, но нужно было хоть что-то сказать. «Сколько веков должно пройти, прежде чем мы поймем, что хороший воин — не всегда хороший правитель? Фержингард — он один это понимает».

Ведь великим императорам древности не приходилось брать в руки оружие, чтобы утвердить свою власть. Им не нужно было выходить с копьем против свирепого медведя, чтобы внушить подданным уважение. Превыше силы ценились мудрость, красноречие и изысканность манер. Великий Келеанин Завоеватель в жизни не притрагивался к иному оружию, кроме своего золотого меча, но одно его имя внушало ужас его врагам, ибо каждый знал, что тысяча боевых кораблей и сто тысяч воинов направятся туда, куда укажет золотой клинок императора. И тысячи лет спустя во всех девяти известных землях помнят его имя и поют о нем песни. Кто скажет, что Келеанин Завоеватель менее велик, чем Эстерг Покоритель Севера? Эстерг смог завоевать Север, но никто из его потомков не научился управлять им так, как императоры управляли своими владениями.

«Но справится ли Фержингард? Он сказал, что сохранит Север единым и под общим порядком… клянусь, я не слышал более мудрых и приятных моему сердцу слов. Если бы только не мальчик… Проклятье! Ну зачем он вспомнил сейчас мой герб? О, Неизвестный, почему никогда не обойтись без крови? Если бы только был другой путь…» — почему-то лорд Эргос верил, что если бы существовал другой способ передачи власти, Фержингард непременно бы им воспользовался.

Бенетор обменивался приветствиями и вглядывался в знакомые лица, пытаясь определить, кто из лордов в курсе готовящегося переворота. Эльтур Элейт, взволнованный, но очень важный — еще бы, наверняка ему пообещали Кейремфорд — бросал быстрые взгляды то на дядюшку Вильморта, то на юного Эстергара. Старик Хэнред рассказывал сидящим рядом с ним какие-то истории, должно быть, о своих похождениях, попутно прикладываясь к собственной фляге и не подозревая ни о чем… Лорд Эрвиндор Фэренгсен, напротив, сидел собранный, напряженный, его красивое лицо с утонченными чертами покрывала нездоровая бледность, а унизанные кольцами пальцы судорожно подрагивали… «Неужели тоже знает? — изумился Бенетор. — Нет, его, верно, мучают боли… Точно, украдкой капает в свой кубок какое-то лекарство из маленького пузырька». Поймав взгляд лорда Нертона, Бенетор улыбнулся и отсалютовал ему через стол — бедняга Нертон, явно нервничая больше всех, метался взглядом по зале, тоже высматривая будущих союзников. «Видимо, все вместе они ни разу не встречались, — заключил лорд Эргос. — Фержингард беседовал с каждым по отдельности. Его ошибка». По лицу сидящего рядом с Нертоном лорда Риенара Костерера нельзя было понять ровным счетом ничего, кроме того, что тот желает мучительной смерти лорду Бенетору и всей его семье, особенно леди Ротруде. Бенетор питал схожие чувства, но лишь к одному лорду Риенару. «Одного смертельного врага уважающему себя человеку вполне достаточно — не много и не мало, — усмехнулся про себя лорд Эргос. — Ох, не нажить бы сегодня еще полсотни».

Тяжелые дубовые двери великого чертога затворились и съезд начался. Никакого особого церемониала не подразумевалось — обычно новый лорд Эстергар произносил торжественную речь, сразу вслед за этим каждый из прибывших лордов приносил присягу, после чего начинался поминальный пир и обсуждение всех дел и споров, что накопились с прошлого собрания. По крайней мере, именно так все было в прошлый раз, когда присягу приносили лорду Ретруду Эстергару, присяги же лорду Агнору никто из нынешних лордов не застал. Но в этот раз все пошло иначе, потому что лорд Вильморт Фержингард первым поднялся со своего места и вышел на середину залы.

— Послушайте меня, лорды. У меня есть, что сказать вам, — негромко начал он, и общий шум как-то сразу стих. — Первый лорд Эстергар, восседавший в этом зале, Эствин, сын Эстерга, был женат на Хельхе, дочери Фаагтора, первого известного лорда Фержингарда…

«Это надолго, — понял Бенетор и потянулся к своему кубку с вином, разбавленным до состояния розовой воды. Ни дратхи, ни горячей еды в самом начале церемоний обычно не подавали, чтобы у гостей не было соблазна отвлечься от важных дел. — Будет напирать на исключительную связь своего дома с Эстергарами и права наследования».

— Ну, к чему так длинно? Вырази соболезнования и садись, — проворчал Хэнред, не отвлекаясь от своей фляжки, в которой, судя по всему, была отнюдь не дратха, а кое-что покрепче. Фержингард не обратил на эту реплику ни малейшего внимания, а Бенетор, наоборот, напрягся — и пьяный, и трезвый Хэнред способен доставить много неприятностей.

— У лорда Агнора Эстергара, сына Бьермунда, было двое младших братьев. Оба они мертвы и не оставили потомства, — продолжал Фержингард все так же спокойно и негромко, но речь его все ускорялась, выдавая нетерпение или волнение. — Из восьми законных детей лорда Агнора отца пережили только двое: сын Ретруд — его похоронили четыре дня назад — и дочь Альда, три месяца назад ставшая моей женой. Единственный внук лорда Агнора и единственный правнук лорда Бьермунда по отцовской линии, — лорд Вильморт указующе простер руку в сторону Рейвина, который напряженно вскочил со своего места, — сейчас перед нами.

— В самом деле, для дома Эстергар настали не лучшие времена, — подал голос лорд Ребат. — Единственный представитель рода, и тот мальчишка.

— Такого еще не бывало за пять сотен лет, — тут же поддакнул Элейт.

«Твой дядюшка — единственный представитель своего рода, причем уже двадцать лет подряд, — чуть было не напомнил Бенетор, но сдержался и оставил свое замечание при себе. — Вся разница в том, что он был на четыре года старше Эстергара, когда сделался лордом».

— К чему вы все это говорите? — лорд Эрвиндор Фэренгсен опомнился и поднялся со своего места, опираясь обеими руками о стол. Все видели, как тяжело ему далось даже это движение. «А ведь ему всего сорок, — с сочувствием подумал Бенетор. — Нет, никто не станет слушать наполовину калеку. Лучше бы он прислал вместо себя старшего сына».

— Я, лорд Вильморт Фержингард, заявляю о своем праве вызвать Рейвина Эстергара на поединок за титул верховного лорда и все владения, — докончил Фержингард, первый раз возвысив голос.

На несколько секунд воцарилась тишина, а потом грянул гром.

— Что?! — взревел разом протрезвевший Хэнред. — По какому такому праву, демоны тебя раздели, Фержингард?

— Вы что, не слушали? — Бенетор решил, что пришло время вмешаться. Раз Фержингард принципиально не реагирует на любые реплики Хэнреда, придется взять старика на себя. — Лорд Вильморт только что объяснил, по какому праву. Это спор между родственниками. Что вы вмешиваетесь?

— К демонам! К демонам и упырям! — выругался лорд Хэнред. — Был бы жив старый лорд Агнор, он бы никогда не допустил этого брака! Он собирался выдать Альду за наследника Фэренгсена, когда она войдет в возраст. И Ретруд не хотел отдавать сестру за Фержингарда…

— Однако отдал, — парировал Бенетор. — За выкуп в три тысячи золотых. Нравится вам или нет, леди Альда — законная супруга лорда Вильморта, что делает его ближайшим наследником всех владений Эстергаров после лорда Рейвина.

Старик пробурчал какое-то ругательство и умолк, не найдя, что возразить. Зато слова нашлись у лорда Эрвиндора:

— Мы обсуждаем сейчас не права наследования. Если бы юный лорд Рейвин умер, не оставив потомства — чего мы вовсе не желаем — самым вероятным наследником действительно стал бы лорд Вильморт Фержингард. Однако речь сейчас идет совсем об ином — лорд Вильморт требует поединка!