Смотри на меня (СИ) - Малиновская Маша. Страница 31

Но я, чувствуя себя настоящей сукой, выдавливаю из себя улыбку и принимаю руку Сергея, когда она подаёт её, помогая выбраться из машины.

Мы проходим в ресторан, администратор нас встречает вежливой улыбкой и сообщает, что нас ждут в третьем банкетном зале на втором этаже.

Драгунцев так и не выпустил мою ладонь из своей, и мне хочется освободиться. Мягко вынимаю её, якобы хочу поправить волосы.

— Сын! — улыбается отец Сергея. — А вот и вы. Уже знакомились на юбилее, но тем не менее напомню.

Он представляет нас сидящим за столом людям. Присутствующих немного, но отца Вертинского я узнаю сразу. Они очень похожи, только старший чуть полноват. Рядом с ним красивая женщина, моложе лет на десять — жена. Ещё двое мужчин с жёнами. Но самого Егора среди них нет, и я очень расстраиваюсь. Неужто мои надежды впустую?

— Юлия скоро станет частью нашей семьи, — подчёркивает отец Драгунцева, — они с Сергеем ещё обсуждают дату.

Я пытаюсь улыбаться в ответ на обращённые ко мне взгляды.

— Скоро познакомлю вас и со своим сыном, — отец Егора обращается ко мне, понятно же, что с Сергеем они и так знакомы. — Он отошёл ненадолго.

И только я хочу вздохнуть с облегчением, что не зря пришла, как жена Вертинского старшего добавляет:

— Он с Ксюшей, уже давно вышли. Думаю, скоро вернутся.

Я внутри вся обмираю. Сердце подпрыгивает к горлу, а потом проваливается вниз в пустоту. Где-то в районе желудка начинает болезненно тянуть.

— О, вот и они!

Оборачиваюсь и вижу его. В костюме, красивый такой! Но без галстука. Помню, он и в школе его даже на выпускной не надел.

А рядом с ним девочка лет пяти.

— Ксюх, под ноги смотри, — говорит ей тихо, когда она спотыкается при входе.

Внутри будто нити сковывающие рвуться. Захотелось начать дышать ртом от облегчения, но ровно до того мгновения, как Вертинский простреливает меня взглядом, пуская по телу болезненный ток.

Он подводит девочку к столу, и та умащивается на свободный стул возле жены отца Вертинского. Сложив два плюс два, понимаю, что это, судя по всему, сестра Егора по отцу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍После коротких официальных приветствий между Сергеем и Егором, все приступают к трапезе. Конечно же мне кусок в горло не лезет, но я здесь совсем не для того, чтобы есть.

Мне нужно поймать момент и позвать Егора, чтобы поговорить. Чувствую нутром, что идея совсем плохая, вижу, что он совершенно не расположен. Но я должна попытаться.

К моему и так нервному состоянию дров подкидывает отец Сергея.

— Хочу пригласить будущую невестку на танец. Можно, сын? — мужчина встаёт и подходит ко мне.

Иду с ним, чувствуя себя мощенницей. Никакой невесткой я ему становиться не собираюсь. Пока танцуем, мой «будущий свёкр» интересуется моими родителями, как у меня дела с учёбой, какие планы на жизнь, где я вижу себя. Собеседование на роль жены сына.

Замечаю, что Егор что-то говорит отцу и выходит. Мне тоже нужно! Но как это сделать культурно?

— Извините пожалуйста, после аварии долго не могу танцевать — нога болит. Отойду ненадолго — передайте Серёже.

Драгунцев-старший соглашается и отпускает меня. Я стараюсь спокойно дойти до выхода из залы, а потом, рискуя рястянуться на каблуках, быстро сбегаю по ступенькам на первый этаж. Тут небольшой узкий коридорчик, именно здесь и догоняю Егора, который замешкался, глядя в телефон.

— Егор! — окликаю, резко затормозив в паре метров. — Подожди.

Он поднимает глаза и смотрит. Придавливает взглядом на месте, и мой запал на разговор резко тает.

— Я… Мы можем поговорить?

Ничего не могу понять по его взгляду. Кажется, он вот-вот скажет мне убираться обратно к Драгунцеву.

— В машину, — бросает грубо, отворачивается и уходит, оставляя меня решать.

Я мешкаю. Каково должно быть Сергею, если я вот так сбегу с другим прямо сейчас?

Оборачиваюсь на лестницу позади себя, прикусив губу. А потом решительно иду за Вертинским.

Сажусь рядом с водительским. Егор заводит мотор и выезжает с парковки, даже не взглянув на меня.

— Пристегнись, — лишь отрывисто бросает, продолжая смотреть в лобовое.

Делаю как он сказал и тоже замираю, вонзив ногти в ладони. Не могу начать говорить, не хочу отвлекать его от дороги. Да и вообще, вижу, что пока не готов слушать.

Минут через десять останавливается на заправке и выходит к терминалу, хлопнув дверью.

У меня же внутри смерч чувств разносит всё. Перед Сергеем и его семьёй стыдно, но сейчас мне это неважно. Я всё же отправляю ему короткое сообщение.

«Извини, пришлось срочно уехать. Попроси прощения за меня перед всеми»

«Так срочно, что ты забыла жакет? Что произошло?» — тут же приходит ответ.

«Позже поговорим»

Отправляю и выключаю телефон. Я ужасный человек, знаю. Но я человек. И хочу хотя бы попытаться облегчить душу, если уж мне не суждено стать счастливой.

Вертинский возвращается за руль и так же молча продолжает ехать. Меня давит эта тишина, и я несколько раз порываюсь сказать хоть что-то, но так и не решаюсь.

Он паркуется возле одной из высоток в центре минут через двадцать.

— Приехали, — глушит машину, а потом выходит.

Я выхожу тоже и иду за ним в подъезд. Не решаюсь ничего сказать и пока поднимаемся на лифте на восьмой этаж, пока входим в квартиру.

Я просто молча следую за ним. Думаю, Егор обозначит, когда будет готов выслушать меня.

Он же сбрасывает туфли и прямиком идёт к бару. Открывает бутылку коньяка и наливает полстакана, а потом в несколько глотков опустошает его. И только после этого поворачивается ко мне.

Я же замираю в дверях между прихожей и гостиной. Вся сжимаюсь внутри под взглядом, что быстро хмелеет.

— Я думала, ты не пьёшь, — выдавливаю, но голос не слушается.

— Не пью, — в ответ голос, насыщенный густыми тёмными нотами. — Не пил. Но в трезвую смотреть, как ты идёшь за руку с этим обсосом, я больше не могу.

— Егор… — делаю шаг навстречу, сглатываю, пытаясь промочить враз пересохшее горло. — Я… я не писала те сообщения. Родители сказали, что телефон разбился во время аварии. Они думали, так будет лучше.

— Два, блядь, года! — в соседнюю стену летит стакан и разбивается на осколки, заставляя меня всю сжаться и зажмуриться.

Понимаю, что лицо мокрое. Слёзы начинают течь помимо моей воли.

— Два года ты думала, что не нужна мне, — кажется, он тоже начинает задыхаться. — Два грёбаных года я думал, что не нужен тебе.

— Это не так. Я умирала без тебя! Я так хотела, чтобы ты пришёл! Почему ты не пришёл?! — тоже срываюсь на крик. — Зачем послушал эти дурацкие просьбы? Ты всегда делал по-своему. Мне было плохо, Егор! Мне нужен был мой лучший друг!

— Снова, блядь, ты со своей дружбой! — его эмоции ослепляют меня. — Я тебе не друг, Конфета, вкури ты уже это!

Резко идёт ко мне, а я интуитивно отступаю, но он настигает быстро.

— Я как подумаю, что он делал с тобой, — почти рычит. — Как представлю! Убивать хочу, понимаешь? На куски рвать.

— А ты сам разве лучше? — отталкиваю его, и он, на удивление, поддаётся. — Сколько их было за два года? Ты хоть вспомнить можешь?

Мой эмоциональный лимит максимально превышен. Я просто задыхаюсь. Мы оба виноваты и оба нет. Бросаемся горькими претензиями, хотя ни одного из нас обвинить нельзя. Такой вот парадокс.

Мне нужен воздух. Передышка. Минута, прежде чем сражение продолжится. Не знаю, чем оно закончится — либо оба сгорим, либо выплывем. Тоже оба. По одному не суждено.

Но мне действительно нужна минута.

Я отворачиваюсь и почти убегаю. Не знаю куда, просто по коридору.

— Давай, Конфета! Сбегай! Ты только так и можешь.

Вижу две узкие одинаковые двери. Предположив, что это туалет и ванная, толкаю одну из них и не ошибаюсь. Ванная.

Вхожу и включаю свет. Опираюсь на раковину, включив воду, и поднимаю глаза в зеркало. Щёки аллеют пятнами, глаза лихорадочно блестят, губы приоткрыты от учащённого дыхания. Здоровые люди так не выглядят.