Гуарани - де Аленкар Жозе. Страница 5

Индеец улыбался; небрежно прислонившись к высокому стволу, он внимательно следил за каждым движением зверя и ожидал нападения с безмятежным спокойствием человека, который смотрит на приятное ему зрелище. И только его неподвижный взгляд говорил о том, что он готовится к защите.

Так, в течение нескольких мгновений, ягуар и индеец глядели друг на друга, не отрывая глаз; хищник уже напрягся, собираясь кинуться на своего противника, как вдруг на поляне появились всадники.

Ягуар стал озираться вокруг; глаза его налились кровью, шерсть вздыбилась — он замер на месте, заколебавшись и не решаясь напасть.

Индеец, который при первом движении зверя согнул было слегка ноги в коленях и сжал в руках рогатину, снова выпрямился; не меняя занятой позиции и не отрывая глаз от ягуара, он увидел справа от себя остановившихся всадников.

Тогда он простер руку поистине царственным жестом — да он и действительно был царем здесь, в лесу, — и сделал всадникам знак следовать своей дорогой.

Когда же итальянец, сняв с плеча аркебуз, начал целиться в хищника, индеец гневно топнул ногой и, указав рукой на зверя, воскликнул:

— Мой он! Мой!

Слова эти были сказаны по-португальски и произнесены мягко и звучно, но в голосе слышались энергия и решимость.

Итальянец рассмеялся.

— Черт возьми! Вот чудак! Испугался, видно, что приятеля твоего тронут? Ну что же, неустрашимый касик 21, — продолжал он, перекинув аркебуз через плечо, — пусть он сам тебя отблагодарит.

В ответ на эти слова индеец презрительно пихнул ногой лежавший на земле клавин: он показывал этим, что стоило ему захотеть, и он давно бы уже одним выстрелом прикончил зверя. Всадники поняли его жест и, ограничившись лишь необходимыми предосторожностями на случай неожиданного нападения, сами не стали ничего предпринимать.

Все это совершилось быстро, за несколько мгновений, причем индеец ни на секунду не отрывал глаз от своего врага.

По команде Алваро де Са отряд проследовал дальше и снова углубился в лес.

Ягуар ощетинился и, словно оцепенев, глядел на всадников, но не посмел ни напасть на них, ни спрятаться: должно быть, он боялся, как бы в него не выстрелили из аркебузов. Но едва только он увидел, что люди, едущие верхом, удаляются, исчезая один за другим в чаще леса, как он снова зарычал вожделенно и радостно.

Послышался треск ломающихся веток, как будто в лесу упало дерево, и черная фигура зверя метнулась в воздухе. Одним прыжком он перемахнул на соседний ствол и оказался на расстоянии тридцати пядей от своего противника.

Индеец мгновенно сообразил, что это значит. Плотоядный зверь жаждал крови — он приметил лошадей и с презрением отвернулся от человека, мелкой добычи, которая все равно не могла бы его насытить.

Не теряя времени, охотник вытащил из-за пояса маленькую, тонкую, как игла ежа, стрелу и натянул тетиву большого лука.

Послышался пронзительный свист и вслед за тем стон раненого зверя: пущенная индейцем тонкая стрела впилась ягуару в ухо, и в ту же минуту другая стрела, разрезав воздух, пронзила ему нижнюю челюсть.

Хищник мгновенно рассвирепел, стал страшным. Скрежеща зубами, он заревел от ярости и жажды мести; сделал прыжок, потом другой и очутился совсем близко от охотника.

Предстояла борьба не на жизнь, а на смерть. Индеец это знал и снова стал так же невозмутимо ждать, как и в первый раз; беспокойство, которое охватило его на мгновение, когда он подумал, что лишился своей добычи, теперь рассеялось; он был удовлетворен.

И вот два диких обитателя бразильского леса, каждый во всеоружии, каждый с сознанием своей силы и отваги, взирали друг на друга, готовые уничтожить противника.

На этот раз ягуар не стал медлить. Он был уже в каких-нибудь пятнадцати шагах от охотника. Он весь сжался и внезапно оторвался от места, словно обломок скалы, отсеченный молнией.

Бросившись на индейца, он встал на задние лапы, выпрямился, вытянул передние, чтобы задушить врага, оскалил зубы, чтобы перекусить ему горло.

Этот чудовищный прыжок совершился с такой быстротою, что казалось, черная, как агат, шерсть все еще блестит среди листвы, а меж тем лапы ягуара уже коснулись земли.

Но перед ним был противник, равный ему по ловкости и по силе.

Как и вначале, индеец немного согнул колени и левой рукой крепко сжал рогатину, единственное оружие, которое он имел возможность пустить в ход. Его пристальный взгляд магнетически действовал на зверя. В ту минуту, когда ягуар бросился вперед, охотник еще больше пригнулся к земле и, подавшись назад, направил на хищника свое оружие. Высоко подпрыгнувший зверь ринулся на него всей тяжестью своего тела, но в ту же минуту почувствовал, как острые зубья впиваются ему в горло, и задрожал.

Тогда индеец выпрямился, как гремучая змея, готовящаяся поразить свою добычу. Упершись ногами и спиной в ствол дерева, он в свою очередь кинулся на зверя и упал ему на брюхо. А тот, обессиленный, распростертый на спине, с головою, зажатой между остриями рогатины, все еще отбивался от своего врага, тщетно пытаясь дотянуться до него лапами.

Поединок этот длился несколько минут. Крепко уперев ноги в ляжки зверя и навалившись всем телом на рогатину, индеец сумел удержать недвижным хищника, который совсем еще недавно носился по лесу, не зная на своем пути никаких преград.

Когда ягуар уже едва дышал и почти не сопротивлялся, индеец, все еще продолжая держать рогатину, запустил руку под тунику и вытащил оттуда намотанную вокруг пояса веревку из волокон пальмы тикум 22.

На концах этой веревки были два узла; он развязал их зубами и, накинув петлю на передние лапы зверя, крепко стянул их. Потом он проделал то же самое и с задними лапами и, наконец, связал своему противнику челюсти, так что тот больше не мог открыть пасть.

После этого он побежал к протекавшему поблизости Ручейку и, набрав воды в сложенный в виде чаши лист дикого кажуэйро 23, смочил голову зверя. Ягуар стал понемногу приходить в себя; его противник использовал это время, чтобы закрепить затянутые петли, с которыми ни сила, ни ловкость зверя ничего не могли поделать.

Вдруг возле лесного болота появилась маленькая котиа 24, пугливая и робкая; она высунула было мордочку, но испугалась, и ее огненно-красная шерсть тут же снова скрылась в траве.

Выстрелом из лука индеец убил ее, потом он схватил маленького зверька, в котором еще теплилась жизнь, вытащил из его тельца стрелу и пролил в пасть ягуара несколько капель горячей и еще дымившейся крови.

Как только совсем ослабевший хищник почувствовал запах свежего мяса и вкус крови, которая сочилась между зубов ему в пасть, он весь скорчился, судорожно рванулся, попытался было зарычать, но вместо этого испустил глухой, сдавленный стон.

Видя, с какой яростью зверь пытается распутать веревки, которые стянули его так, что он не мог сделать ни одного движения и все усилия его оставались напрасными, индеец только улыбался. Из предосторожности он еще крепче связал ягуару лапы, чтобы тот не мог пустить в ход длинные и изогнутые когти, самое опасное свое оружие.

Когда индеец вволю насладился видом своего пленника, он сломал в лесу две сухие ветки дерева бирибы, потер их друг о друга, высек огонь, развел костер и занялся приготовлением пищи.

Он быстро изжарил дичь и закусил сотовым медом маленькой пчелки, которая строит улья свои на земле.

Подойдя к ручейку, он выпил несколько глотков воды, вымыл руки, ноги и лицо и решил, что может двинуться в путь.

Просунув между лап ягуара свой длинный лук, он взвалил его на плечо и, согнувшись под тяжестью извивавшегося в судорогах зверя, пошел той самой лесной дорогой, по которой поехал отряд.

Спустя несколько мгновений на краю опустевшей поляны заросли раздвинулись, и оттуда вышел незнакомый нам, почти совершенно обнаженный индеец — единственной одеждой его был узенький, украшенный желтыми перьями пояс.