Мальчишник. Райское наслаждение - Рощина Наталия. Страница 54

— Добрый вечер! — Мужчина приветливо улыбнулся и вопросительно посмотрел на меня.

— Василиса, — я шла на абордаж. Сама протянула руку, нарушая все правила приличия. Какие приличия, когда твоя жизнь расползается по швам, словно гнилое рубище. Я была уверена, что впустую прожила двадцать семь лет, в четвертый десяток войду одинокой, злой, потерявшей надежду. У меня оставался единственный шанс изменить ход истории!

— Григорий, — рукопожатие получилось крепким. Кажется, мужчину не смутила моя агрессия.

— Как вам вечер? — Играя шнуровкой корсажа, проворковала я.

— По-моему, удался.

— У меня сложилось абсолютно такое же впечатление, — ответила я заплетающимся языком.

— Рад, очень рад. Вы пробовали варенье из одуванчиков? — Он пытался перехватить инициативу.

— Да, интересно, но непривычно, — солгала я, потому что сразу предупредила Ладу, что такой гадости есть не буду. Честно говоря, Лада не притронулась к блюдам из этого солнечного цветка. Она очень привередлива в еде, я же не хотела экспериментировать.

— А как вам вино из одуванчиков? — не унимался Григорий.

— Кислятина, — я подслушала эти слова. Сама я в рот не брала подозрительную желтоватую жидкость, воспеваемую Катериной.

— Вы знаете, мне тоже так показалось.

— Наши вкусы совпадают? — не унималась я.

— Лучше — вибрации, — смеялся Григорий, а я улыбалась в ответ и не могла понять, что именно его так смешит.

Круг вопросов исчерпан. Теперь самое время предложить даме бокал шампанского, но даже в отсутствие Лады я точно знала, что откажусь. Пусть это будет воспринято как кокетство — все равно. Еще один бокал свалит меня с ног.

— Потанцуем? — неожиданно предложил Григорий, и я была благодарна ему за это суперпредложение. Как странно: за целый вечер никто не догадался пригласить меня. Столько мужчин, и ни один не соизволил. Нужно наверстывать упущенное. Я так люблю танцевать. Никто даже не подозревает об этом. Моим вечно занятым мужьям некогда было заметить мою страсть к танцам, хорошей музыке, а ее сегодня было предостаточно.

Мы танцевали под томительную музыку Стинга. Она соответствовала моему настроению, на глаза наворачивались слезы. Музыка надрывала душу, я была благодарна Григорию, который так чутко угадал мой душевный настрой. Наверное, все мои чувства отражались на моем лице, а это было не принято на подобных приемах. Здесь нужно играть, сиять, завораживать и походя решать свои вопросы, а я растаяла и готова была любить весь мир, хотела чувствовать в ответ хоть крупиночку искреннего сочувствия.

Мне казалось, все смотрят на нас. Это меня не смущало. Все понятно: красавица выбрала чудовище в белом костюме. Я чувствовала себя победительницей, что для меня не характерно. У Григория была слишком уж простоватая внешность, которую красила улыбка, время от времени появляющаяся на лице. Этот белый костюм выглядел нелепо. А ему, похоже, нравится. Вкус — дело тонкое.

— Как вам мой корсет? — ни с того ни с сего спросила я. Что ж это на меня нашло?

Григорий от неожиданности сбился с ритма, наступил мне на ногу, а потом покраснел и едва нашел в себе силы улыбнуться. Его серо-зеленые глаза испуганно забегали. Кажется, он мучительно подбирал нужные слова. Неужели так трудно сказать правду? Ведь мой корсет просто всем корсетам корсет! То ли еще будет, когда я спрошу его о шляпке.

— Василиса, вы всегда так непредсказуемы?

— А вы всегда уходите от прямого ответа?

Мои пальцы машинально гладили густые волосы Григория. Может быть, именно это взволновало его? Агрессивная, напористая женщина, которая так и опаляет желанием. Все в этом зале наполнено ароматом желания. И это взволновало его настолько, что он не может собраться с мыслями. Бедный закомплексованный мужчинка, лишенный женского тепла. Мне стало безумно жаль его. В голове возникла удручающая картинка: Григорий идет по улице. Но уже без белоснежного костюма. Обычная каждодневная одежда рядового инженера, походка усталого муфлона, спустившегося с крутого склона. В руках беляш, запах которого перебивает самую лучшую французскую парфюмерию, но о ней наш герой даже не мечтает. Он может позволить себе только одеколон «Саша», но, понимая, как смешно выглядит, нервно жует беляш и старается не думать о тех, кто предпочитает Dunhill X–Centric и дорогие швейцарские часы. Эта картинка едва не довела меня до слез. Я не заметила, что легко поглаживаю плечи и шею партнера. Его тело отреагировало напряженным ответным желанием. А мы постепенно оказались на танцевальном пространстве, где почему-то никто не отваживался танцевать. Сексуальная энергия, исходившая от нас, отбрасывала всех, кто находился поблизости, на безопасное расстояние.

— А как вы относитесь к застежке «молния» на мужских брюках? — обжигая меня своим дыханием, шептал Григорий.

— Предпочитаю пуговицы, — в тон ему ответила я.

— Что будем делать? — Мы стали пристальным объектом внимания всех танцующих.

— Не знаю, — совершенно искренне ответила я. Сегодняшний вечер напоминал комедию ошибок. Я боялась совершить еще одну. Признаться, что я пьяна, как-то не приходило мне в голову. Неожиданно пришло решение: — Нам бы выйти на воздух.

Прозвучало не слишком завуалированное предложение пообщаться без свидетелей. Я мгновенно получила положительный ответ. Григорий взял меня за руку и чуть не потащил к выходу. Я боялась, что мои ноги, разом уставшие от высоких каблуков, подогнутся, и что я потеряю равновесие. Я вообразила жуткую картину: я падаю на сверкающий пол, задравшаяся юбка открывает всем присутствующим отсутствие нижнего белья. О, как бы вытянулись лица тех, кто это увидел бы! Я так разнервничалась, что чуть не растянулась на ступеньках крыльца ресторана.

В следующее мгновение я почти бежала, а твердая рука Григория все сильнее сжимала запястье. У меня не было времени поинтересоваться, куда это мы так мчимся. Ведь мы, кажется, никуда не опаздывали. Зачем же устраивать гонку? Мои бедные золотые сабо. Григорий трясущимися руками стал расшнуровывать мой корсет, прижимая меня к довольно шершавому стволу высоченной сосны. Вместо того, чтобы наслаждаться возбужденным мужчиной, я испугалась, что моя спина превратится в сплошную рану. Но странным образом хмель улетучился, что, в свою очередь, сделало меня менее способной на отчаянный поступок.

— Остановитесь! — глухо выдохнула я, когда Григорий попытался освободить свою возбужденную плоть. Он все пытался всучить мне ее, но мои пальцы отстраняли ее. По мере того, как в кожу впивалась жесткая кора, ко мне возвращался здравый смысл.

— Я хочу тебя! — раздался иступленный вопль. Я поняла, что сама нарвалась. Отбиваться смешно, но почему-то мне совершенно расхотелось ощутить в себе плоть именно этого мужчины. Он выглядел жалко, и не в моих фантазиях, а в реальной жизни. Ко всему у него были какие-то проблемы: его возбуждение то нарастало, то сходило на «нет». То ли от волнения, то ли еще по какой-то причине, ему приходилось теребить свой пенис, чтобы привести в боевое состояние, а я не желала принимать в этом участия.

— Подожди, — я попыталась остановить его, но Григорий оказался крепче, чем я думала. Я разбудила вулкан! Одной рукой он схватил мои запястья и, заведя их назад, не давал мне пошевелиться. Теперь к боли в спине прибавилось онемение в руках, а возбужденный партнер уже был близок к тому, чтобы стащить с меня юбку. Мне было страшно и смешно одновременно. Страшно, потому что еще ни разу в жизни мужчина не брал меня силой, а смешно, потому что я представила, как выглядит наша возня со стороны. Особенно впечатляла, должно быть, моя обалденная шляпка и практически сорванный с моей высокой груди желтый корсет. Дунь — и улетит.

— Что здесь происходит? — Голос Лады прозвучал так неожиданно, что Григорий сначала присел, попытался застегнуть брюки. Я же, как стояла с голой грудью и задранной юбкой, так и осталась недвижима, разве что глаза закрыла.

— Вы кто? — Срывающийся вскрик главного петуха в курятнике вырвался у очередного неудавшегося партнера.