Мое мерзкое высочество (СИ) - Питкевич Александра "Samum". Страница 62

Несколько раз повернув, мы остановились у невысокого узкого здания. Из него тут же выскочила пара солдат, довольно грубо выдернув графа из повозки. Чиновник со знаками отличия на груди махнул мне рукой.

— Старший дознаватель в пути, — сухо сообщили мне, предлагая сесть за шаткий, деревянный стол неподолекуот лестиницы в полвал. Как я помнил, эта конструкция тоже находилась тут уже с десяток лет, заставляя «гостей» Министерства нервничать еще больше. Даже подписать бумагу на подобном столе было не просто.

— Сальватор ди Кламеро? Я занимаюсь этим делом по высочайшему распоряжению, — пожилой, немного скрюченный мужчина с колючими глазами и пугающей поллулыбкой на бледных губах. — Рад вас видеть в своей обители снова, юноша.

— Сожалею, что не могу сказать того же, — против воли, выдохнул я, почувствовав холодное дыхание прошлого на затылке.

— Ну что же вы? Сегодня у нас весьма радостный повод. Не для всех, конечно, но это уж как водится в этих стенах, — следователь кинул цепкий взгляд в сторону графа, который сидел в углу на крепком стуле, пристегнутый кожаными ремнями и с уже завязанным ртом. — Сопутствующие документы у вас при себе?

— Та часть, что не была передана ранее, — кивнул я, выкладывая на шаткий стол копии писем и списков товаров, что были найдены в имении Дуа.

— Это все что имеется? — пытливо спрасил старик словно догадывался, какие еще бумаги могут прятаться в моих карманах.

— Это все, что я хочу приложить к делу, и, соответственно все, что от меня требовали.

Белесые, выцветшие глаза старика сверкнули. В них легко можно было прочесть довлетворение. Казалось, он поздравил самого себя с проницательностью.

— Что ж, тогда я непременно оставлю пару пустых листов в вашем деле на тот момент, когда остальные бумаги попадут сюда. — Кивнул старик, передавая документы секретарю, который бегло просмотрев, что-то записал в свою толстенную черную тетрадь.

— Думаю, это случится довольно скоро, — не стал отпираться я.

— И, должен признаться, с учетом того, что прощение вашей семьи уже подписано, а в архиве несколько дней назад составили верительную грамоту на титул князя ди Кламеро, мне даже интересно, с каким сопровождением мне принесут следующий пакет.

Сглотнув, когда слова старого следователя дошли до меня, я с трудом подавил дрожь. Князь? Этот титул был выше, чем тот, что отобрали у моих предков. И помимо радости, внутри прорастала тревога: все ли я знаю, что нужно или есть подводные камни, о которых не сумели вызнать те шпионы семьи, которые сейчас находились во дворце

— Не стоит нервничать, князь, — этот голос я знал довольно хорошо, хотя слышал всего-то пару раз. Вскачив со стула, низко склонил голову перед тем, кто этого был, без сомнения, достоин. Великий Герцог Назарат, дядя нынешнего конунга появился из нижних помещений. — Воспринимая это как извинения за то, что ваш род был обвинен без достаточных оснований. Мой братец в те годы совершил много опрометчивого.

Понмя, что сильные мира сего не любят приносить извинения, я только прикрыл глаза. Это было неожиданно и пока не ясно, на благо ли.

— Благодарю, ваше высочество.

— Рано. Благодарить будешь конунга. И не сегодня, а на празднике в честь Олив Сайгорской, эта Красная Злючка, как ее величают, как раз в течение пары дней должна дотащиться до столицы в своей шкатулке. Весьма затейливая девица, должен признать, — герцог бегло просмотрел документы поданные дознавателем.

Кивнув собственным мыслям, Назарат задумчиво посмотрел на Дуа, от чего граф весь затрясся.

— Что ж, дорогой мой граф, приглашаю вас спуститься на этаж ниже. Там вас очень давно дожидается палач и его инструменты. Конечно, делами казны заведует моя сестра, но я не мог позволить такой нежной особе, как Кьелатта, присутствовать на подобном мероприятии. Так что компанию сегодня вам составлю сам. Увезти!

Стражники подхватили почти теряющего сознание графа, утянув его вниз по ступеням. Тощий мужчина извивался, пытался цеплялся ногами за ступени, вырывался, но охрана работала в этом месте не первый год и прекрасно знала, как быть в такой ситуации.

— Помня нашу прошлую встречу, Сальватор, ты решил что-нибудь? — внезапный вопрос заставил вытянуться, как на воеенном параде. Брови сами собой нахмурились.

Да, у меня была просьба, но она была настолько дерзкой, что я просто не мог ее озвучить сейчас.

— Боюсь, что да, ваше высочество. Только сейчас не место и не время.

— Что ж, — кивнул Назарат, — тогда еще подождем. У этой услуги нет срока давности, так что я выслушаю тебя в любой день, когда посчитаешь возможным. И постараюсь удовлетворить прошение. Удачи, князь. Идем, Лафет, послушаем вопли и стоны казнокрада.

— Я следую за вами, мой принц, — старик с белесыми глазами согнулся в поклоне и махнул рукой секретарю. — Проводите гостя после того, как он подпишет.

Один из оставшихся стражников резко наклонил голову, принимая приказ, а секретарь повернул ко мне свою пугающую тетрадь, позволяя ознакомиться со списком предоставленных документов.

— Все ли верно, господин ди Кламеро? — невысокий, щуплый человек в тонкооправленых очках, свидетель падения многих благородных семей, протянул мне свое перо.

От одного вида это зеленоватой бумаги, подписи и слова на которой невозможно было подделать, становилось не по себе, но такова была цена. Просмотрев список докуентов, возглавляемый именем Графа, я решительно подписался под страницей. По бумаге тут же пробежала тонкая рябь.

— Благодарю, — предельно вежливо поклонился секретарь, тут же поспешив вниз за начальством.

А я выдохнул с облегчением. Дело было сделано.

глава 40

От паники и лишних слов меня спасло только то, что Ол недовольно перевел взгляд на отца, вынудив того замолчать. В Сайгоре была принята несколько иная система работы министров, и говорить следовало в строгом порядке. Если это было известно мне, то и отец это точно знал, но видно посчитал, что в его ситуации правилами можно пренебречь.

— Этот вопрос касается только нашей династии, так как принцесса Олив теперь относится к ней, — медленно, растягивая слова, произнесла Кьелатта, явно ущемленная дерзостью отца и тем, что вынуждена оправдываться перед человеком, не являющимся подданным этой страны.

— Даже если вы приняли Олив в качестве своей принцессы, она все еще остается моей дочерью. И в том виде, который имеет принцесса, я усматриваю оскорбление не только себе лично, но и всему Мерону.

— Поверьте, мы непременно выясним, что именно стало причиной такого печального облика НАШЕЙ принцессы, но сделано это будет не из-за любви к вам, а из уважения к ее высочеству и мирному договору между Мероном и Сайгорой, — спокойно произнес Назарат, даже не глядя в сторону отца.

Кажется, у герцога не было ни малейших сомнений по поводу того, с какой целью отец прибыл в страну. И это радовало, так как имелась огромная разница в том, чтобы изображать дурочку и бедняжку со скверным характером перед Меронской знатью, и пытаться как-то повлиять на планы отца. Мне потребовалась помощь соседней страны, чтобы ускользнуть из-под его власти, и я совсем не планировала возвращаться обратно.

– Это весьма мило, — не поворачивая голову в сторону отца, опасаясь, что приобретенные за многие годы страхи перед этим человеком, все же окажутся сильнее моей выдержки, — но я довольно сильно утомилась в дороге, так что хотела бы оставить подобные разговоры для более умных людей и на более подходящее время. Надеюсь, здесь найдется немного места для одной принцессы?

Ол, кажется, скрипнул зубами, с трудом сдерживая раздражение в адрес моей семейки, а вот Назарат с Кьелаттой едва заметно усмехнулись. Принцесса легко поднялась из кресла, от чего прекрасная темная ткань платья пошла бликами в свете свечей.

— Ее высочество права. Подобные разговоры подходят старикам, а не юным принцессам. С вашего позволения, мой конунг, я провожу Олив в те комнаты, что для нее подготовили.