Дороги разных миров (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич. Страница 9
– А что потом?
– Потом? «Потом» – это «сейчас». Война сожрала все ресурсы. Всё железо легло в землю подбитой техникой и отстрелянными боеприпасами. Всё топливо сгорело в танковых дизелях и самолётных турбинах, вся химия ушла на порох и взрывчатку, вся электроника – на системы наведения и ударные беспилотники. Сельскохозяйственные земли год за годом засеивались только минами, и те, кого они не убили, начали умирать от голода. Война не закончилась, просто прекратилась сама собой. Никто не победил. Все проиграли. Но автоматические заводы продолжают выпускать мины, автоматические беспилотники разбрасывать их повсюду. А единственное условно мирное производство, которое сохранилось, – это выпуск протезов.
– Но почему никто не остановит это?
– Некому. Людей осталось совсем мало, заводы спрятаны под землёй и очень хорошо защищены. Все надеются, что однажды они выработают ресурс и встанут сами. Уже много лет надеются. Но при этом снабжают их сырьём.
– Как это?
– Сталкинг. Единственное занятие, которое приносит деньги. Сбор обломков машин, подбитых дронов и так далее. Всё это скупают по дешёвке доставщики и везут на автоматические приёмные пункты заводов. Там их можно обменять на протезы – снимаешь мерку с культи, отвозишь заказ и кучу хлама, получаешь изделие. За хорошие, качественные протезы надо отдать несколько тонн ресурсов. Особенно ценится взрывчатка – неразорвавшиеся снаряды и бомбы или вытопленный из них тротил. Утилизация боеприпасов – очень опасная работа, но за неё хорошо платят. Протезы продаются на рынке, караваны обменивают их на продовольствие, лекарства, книги, фильмы, одежду и так далее. Это тонкий ручеёк импорта, но людей осталось так мало, что как-то хватает. Вот тебе и вся местная экономика – сдаём металлолом, из которого делают мины, отрывающие нам руки, чтобы купить протезы этих рук. Излишки обмениваем на еду. Как тебе?
– Звучит очень печально.
– Тогда ты понимаешь, как я хочу избавить Мири от этой жизни.
***
Небольшой посёлок составлен из пары десятков одноэтажных домиков, далеко отстоящих друг от друга. Пыльная пустынная улица.
– А где все? – спросил Лёшка.
– Кто где, – ответил Брэн. – У кого подвижность получше – те на сталкинге. У кого похуже – на рынке. Дома сидят те, кто вообще недвижимость. Ближе к ночи народ подтянется, но толпу всё равно создавать некому. Мало тут людей.
– Дед, я быстренько огород полью, а ты пока продукты в холодильник…
– Только осторожнее, Мири! Мин наверняка нападало.
– Не учи меня, дед! Я опытный сталкер! – Мирена убежала за дом. Оттуда через некоторое время донеслись одиночные хлопки подрывов.
– Опытная она… – вздыхал Брэн, доставая их корзинки бумажные свёртки. – Я тоже был опытный, а потом раз – и ног как не бывало. Статистика рано или поздно берёт свое…
В свёртках оказались хлеб, сыр, пакет какой-то крупы, небольшой кусок мяса.
– Сейчас мангал разведу на улице, мяса пожарим. Как же хорошо снова обрести подвижность!
Мири принесла несколько пучков вялой зелени и что-то вроде большой, размером с кулак, редиски.
– Давно не поливали, засыхает всё, – пожаловалась она. – Автоматическая поливалка глючит.
– Я могу посмотреть! – вскинулась Василиса.
– Да сиди ты, неугомонная! – засмеялся Брэн.
– Не надо, Вась, я ещё не всё от мин зачистила. Знаешь, дед, опять новый вид попался! Выглядит совсем как гнилое яблоко, не отличишь. Я даже затормозила на секунду – откуда яблоки, ведь у нас ни одной яблони не выжило? Кстати, и детектор их слабо берёт, только в упор.
– А я тебе говорю, Мири, они адаптируются.
– Кто «они», дядя Брэн? – спросил Лёшка.
– Знать бы… Об этом много спорят. Лично я думаю, что людей там давно нет. Какой-нибудь компьютер с самообучающимся алгоритмом конвейерами управляет. На одном конвейере у него мины, а на другом – протезы. Одним спрос формирует, вторым его удовлетворяет.
– Да какая разница, деда? Давай лучше ужин готовить.
– Говорят, перед войной как раз все бизнес-процессы передали ИИ, – рассказывал Брэн, ловко переворачивая мясо над углями. – Компьютер, мол, может выстроить идеальную бизнес-стратегию, чтобы прибыль всегда была максимальной, а расходы – минимальными. А что может быть идеальнее войны? Спрос абсолютный, а когда речь идёт о жизни и смерти, то цену можно любую ставить.
– Вот ты, дед, нашёл свежие уши! – смеялась Мири. – Он, Вась, всем свою теорию про идеальный бизнес-интеллект рассказывает. Но на самом деле никто не знает, что тогда случилось. Мало кто выжил, документов не осталось. Да и наплевать всем.
– Мне не наплевать, – упрямо сказал Брэн. – Я хочу разобраться.
– Но сначала – ужин!
***
Мирена сварила кашу, похожую на кукурузную, покрошила салат, дед прикатился с улицы с тарелкой жареного мяса. Это не было похоже на праздничный стол, к которому привыкла Василиса в Коммуне. Даже обычный ужин в их семье обычно был более щедрым. Но Мири и Брэн так радовались и гордились, что она поняла – для них это настоящий пир. Кроме того, они с Лёшкой так проголодались, что смели свои порции моментально.
Дальше дед пил пиво, дети – чай, и разговор возобновился.
– Теперь всё изменится, Мири, – сказал Брэн. – Спасибо Василисе, я теперь самоходный и могу отправиться в горы. Сколько можно тебя гонять?
– Эй, а как же я? – удивилась девочка.
Она отстегнула свой протез, и с ним возится Василиса, разложив причудливую конструкцию на столе.
– А ты иди с караваном. Керт тебя давно зовет. Посмотришь на Мультиверсум, деньжат заработаешь.
– Ну, я не знаю, дед… Как ты без меня?
– А как я до тебя жил? У меня сталкерский опыт больше, чем ты на свете живёшь.
– Это, конечно, так, – сомневалась Мирена, – но ведь ты уже год не выходил в поле. Расклады поменялись, мины другие…
– Не так уж сильно. Да и есть у меня свои секреты. Не пропаду! – отмахнулся Брэн. – Понимаешь, Мири, тебе нечего тут ловить. Этот срез умер ещё тридцать лет назад. Сейчас он просто догнивает. Ты когда в последний раз ребёнка видела?
– Вот, сейчас вижу, – девочка потрепала Лёшку по пыльным волосам.
– Ты знаешь, о чём я.
– Да знаю, дед, не нуди. Ты мне весь мозг изгрыз уже.
– Мири, ты правда хочешь прожить тут всю жизнь? Родить тут детей?
– Блин, дед, мне всего шестнадцать!
– Самое время определяться с тем, как ты будешь жить дальше.
– Всё, хватит, не порти такой хороший вечер! Вась, как там моя железка? Безнадёжна?
– Не совсем. Только вы отвернитесь, ладно? Не смотрите, чем я её чинить буду.
– Да ладно, чего уж теперь. Мы же про УИн знаем.
– Я тут нагребла хлама всякого, ничего? – Василиса разложила по столу детали, найденные в кладовке. – Отсюда можно сальник снять, отсюда ось выпрессовать…
– Конечно-конечно, – сказал Брэн, – бери, что хочешь. Мусора железного у нас завались.
– Сильно лучше не станет, – вздохнула Василиса, – сама конструкция не очень. Но клинить не будет, и точность позиционирования пальцев повысится.
– Ого! Я смогу почесать ухо и не оторвать его?
– Сможешь даже в носу поковыряться!
– Обалдеть! Слушай, подруга, может, останешься? Мы с тобой тут офигенный бизнес замутим! Я буду таскать хлам, ты его чинить…
– Мири! – возмущённо прервал её Брэн.
– Да шучу я, блин, шучу!
– У нас мама там, – вздохнула Василиса.
– Да хватит, я не всерьёз же. Дед прав, дрянное здесь место и делать тут нечего. Может, я, правда, с Кертом схожу на пробу. Но при одном условии, дед!
– Это ещё каком?
– Скажи, что ты не полезешь на завод.
– Мирена!
– Ну, блин! Одно дело – в развалинах пошариться, хабара поискать. Я тебе свой трал оставлю, крупняк он весь берёт, а мелочь разве что гусеницу поцарапает. Но завод! Там же турели!
– Мирена, кто-то должен это прекратить.