Живописец смерти (СИ) - Лукарелли Карло. Страница 137

Уэртер давился, но еще дышал. И тут парня осенило. Зачем терять редкую возможность испытать это с настоящим художником? Подбежав к своему рюкзаку, он начал рыться в нем. Уэртер в это время охал, выплевывал краску, ловил ртом воздух. Парень подбежал и одним быстрым движением распорол ему живот. И в одно мгновение все вокруг засияло волшебными яркими красками, каких он еще не видел, даже не воображал. Парень схватил в руки внутренности художника и начал бегать от одного громадного полотна к другому, нанося широкие мазки.

Бойд Уэртер, к сожалению, умер, не сразу. Некоторое время он наблюдал за безумцем. Видел, как тот подбегает к его истекающему кровью телу, окунает руки во вспоротый живот, а затем мчится к его картинам. Наконец взор Уэртера окончательно помутнел, и художник стал почти неотличим от мясной туши на репродукции картины Сутина, лежавшей на полу у его ног.

Парню надоело бегать туда-сюда. Он схватил со стола банку из-под кофе, подержал, пока она не наполнилась кровью, хлеставшей из брюшной полости художника, затем взял кисть и, переходя от картины к картине, начал наносить широкие мазки. До тех пор, пока алый цвет не превратился в розовый. А потом все цвета стали бледнеть, так что через минуту мастерская была уже бледно-серой. И в этот момент он услышал, как хлопнула дверь лифта. Повернулся, вытер обо что-то руки и пошел за ножом. К тому времени, когда дверь мастерской Бойда Уэртера распахнулась, он был уже во всеоружии.

Глава 27

Выйдя из здания аэропорта, Кейт вдохнула влажный техасский воздух. Голова гудела. В полете расслабиться не удалось. Мешали тяжелые раздумья о Ричарде. Зачем он снимал такие крупные суммы со счета фирмы? Неужели в словах Норин Стоукс есть хоть доля правды? Она отгоняла от себя эти мысли, и тут же воображение рисовало ей Анджело Бальдони с пистолетом в руке. Кейт вспомнила, как на долю секунды тогда вспыхнула безумная мысль: «Пусть стреляет, пусть убьет, пусть весь этот кошмар закончится, и я наконец встречусь с мужем». Но наверное, Митч Фримен ошибся. Стремление жить в ней оказалось сильнее.

Услышав сигнал клаксона, Кейт подняла голову и улыбнулась. Из окна машины ей махала Марианна Эгберт, куратор Часовни Ротко, приятельница со времен учебы в аспирантуре.

— У вас здесь еще август, — сказала Кейт, садясь в машину.

— Ты в Техасе, дорогая, — ответила Марианна, по-местному растягивая слова.

Она собиралась о чем-то спросить, но Кейт опередила ее.

— Со мной все в порядке. И вообще, если не возражаешь, не будем обсуждать это. — Она откинула голову на кожаный подголовник сиденья. — Очень хочется отдохнуть.

Марианна кивнула.

— К завтрашним съемкам все готово. Но к сожалению, больше двух часов мы вам дать не можем. Извини.

— Этого вполне достаточно, — ответила Кейт. — Нам нужна только панорама часовни. Я буду переходить от картины к картине. Всего несколько минут. Честно говоря, и меня не обязательно снимать, но я решила приехать. Побыть там одной хотя бы полчаса. Это возможно?

— Приезжай пораньше, до съемок. И все. — Марианна улыбнулась. — Там действительно благотворная карма. Часовню освятили далай-лама и еще по крайней мере семь понтификов. Так что место намоленное.

— Вот на это я и надеюсь.

Марианна вывела машину на оживленную магистраль.

— А теперь поехали, я угощу тебя настоящей техасской «Маргаритой».

— Я выпью не меньше двух бокалов, — обрадовалась Кейт.

Клэр Тейпелл потерла усталые глаза, посмотрела в окно. Встреча с мэром прошла без сюрпризов. Как и ожидалось.

Действительно, одно дело, когда безумец убивает проституток, и совсем другое, если от его рук погибает сначала студент училища живописи, а затем всемирно известный художник и его помощница. Этому нужно положить конец.

— Я на вас очень рассчитываю, — произнес мэр со значением.

Смысл его слов был понятен. Если она не оправдает его ожиданий, значит, выполнять обязанности шефа полиции Нью-Йорка ей не по силам. А до переаттестации остался всего месяц. И у мэра появится прекрасная возможность избавиться от нее. Если захочет. А Тейпелл знала, что он захочет.

В последнее время нападки в прессе усилились. Критиковали ее план укрупнения полицейских участков с целью сократить расходы, до сих пор упоминали о неприятном прошествии в Верхнем Уэст-Сайде полгода назад, где два копа похитили из вещественных доказательств наркотики. Теперь профсоюз полицейских угрожал общегородской забастовкой.

Черт возьми, дело маньяка из Бронкса необходимо раскрыть не позднее чем через несколько недель.

Тейпелл вздохнула, раскрыла папку с результатами предварительного расследования убийства Бойда Уэртера. Преступник явно имеет какое-то отношение к живописи. Никаких следов взлома. Художник впустил его сам. Значит, либо они были знакомы, либо…

Еще одно важное обстоятельство. Убитый был приятелем Кейт Макиннон, и передача о нем совсем недавно прошла в эфире. Возможно, это совпадение. В любом случае придется привлечь Кейт к расследованию.

Тейпелл с тяжелой душой отстраняла Кейт от дела. Под давлением ФБР. Ожидала, что она придет, будет умолять, чтобы восстановили. Но этого не случилось.

Так вот теперь…

Тейпелл сцепила пальцы и посмотрела в окно.

Теперь без нее не обойтись.

С утра переменная облачность смягчала жару. Кейт вылезла из такси с пластиковой чашечкой кофе в руке. Допила остатки, поискала глазами бак, выбросила чашечку и направилась к Часовне Ротко. Побаливала голова. За вечер она выпила четыре «Маргариты», пока изливала душу старой подруге.

В этой часовне Кейт была много лет назад на ознакомительной экскурсии с группой студентов четвертого курса факультета истории искусств. Тогда ей не очень понравилось. Зануда лектор извергал на них нескончаемый поток фактов и дат, давая подробный анализ картин и особенностей архитектуры здания. Экспозицию создали богатые техасские меценаты Доминик и Джон де Менил. В работе над проектом принимали участие различные архитекторы, включая Филипа Джонсона, который потом отказался, потому что не поладил с художником. Работа начата в шестьдесят пятом году, закончена в семьдесят первом, через год после смерти художника. Гонорар Ротко составил двести тысяч долларов, по тем временам огромные деньги.

Кейт миновала плавательный бассейн, девятиметровую стальную скульптуру Барнета Ньюмана «Сломанный обелиск». Впереди показался светло-красный фасад часовни. Здание без окон. Ни надписей, ни религиозных символов. Первоначально задуманная как католическая часовня, она превратилась в символ экуменизма, «универсальное святилище».

Охранник бросил взгляд на идентификационную карточку Кейт, затем на ее водительское удостоверение. Улыбнулся.

— На полчаса помещение в вашем полном распоряжении. Мисс Эгберт просила передать, что увидится с вами после съемки. — Он раскрыл тяжелую деревянную дверь.

Кейт вошла.

Тишина. Как в гробнице.

Загадочно.

Поспешно двинулась вперед, глядя под ноги, чтобы не видеть картин, пока не оказалась в центре правильного восьмиугольника.

Со всех сторон на Кейт смотрели картины. Четырнадцать крупных полотен. Казалось, они исполняли вокруг нее медленный танец. Приближались, удалялись. Темно-бордовые и черные, они словно играли с ней в прятки. Она почти чувствовала на коже их дыхание. Справа, слева полотна — лишенные образов темные прямоугольники — интриговали, требовали интерпретации, которую никто не был способен предложить. Что означает эта чернота? Куда приглашает или, напротив, преграждает вход? В какую пропасть?

Кейт слегка покачнулась, глубоко вздохнула, чувствуя, будто попала в ловушку. Эти темные поверхности не давали утешения.

Именно за этим она сюда и явилась. За утешением.

Ведь муж ушел не попрощавшись, ничего не объяснив.

Глаза Кейт блуждали по мрачному темно-бордовому пространству, пока не уткнулись в крапчатую черноту.