Корзина желаний (СИ) - Смирнов Андрей. Страница 2

Вийона разбудили голоса, сопровождаемые похлопыванием по плечу:

– Эй, лежебока, сколько можно дрыхнуть?

На улице уже рассвело, в сарае крутились Огис, Майрын и Флеб – корзинщики, пользовавшиеся, как и Вийон, услугами Бейза Лекарида, привозившего в Дангилату ивовую лозу. Вийон протер глаза, вышел на улицу, справил нужду в переулке, и вернулся на свое рабочее место. Все утро до полудня он плел корзины – голодный и немного сонный, но руки сами помнили, что им следует делать, и работа потихоньку шла. Ближе к полудню явился сам Бейз – успешный делец в белых шароварах, коротком халате, полузакрытых сандалиях с загнутыми вверх носочками и большой белой чалме. Южная мода, поддерживаемая императорским домом, все больше распространялась в центре страны.

У Огиса и Майрына поставщик прутьев забрал по две обычных корзины, у Флеба – одну, но очень хорошую и прочную, с удобными ручками и плетеной крышкой, у Вийона – три, да еще и попинал их ногой, проверяя на прочность.

– Плохая работа, – скривив губы, сказал Бейз. – Развалятся через неделю. Что-то ты даром переводишь мои прутья, дружок. Или где-то припрятал лучшие?

– Нет-нет, господин, что вы! Как можно?

– Я тебе кости переломаю, если узнаю, что где-то прячешь от меня часть товара, – пообещал Бейз.

– Господин, я бы никогда… – Молитвенно сложил руки корзинщик, но Бейз строгим голосом оборвал его:

– Помолчи. Ты уже нашел себе жилье?

– Нет, господин, еще нет. Сегодня я продам корзины и сниму где-нибудь угол.

Бейз поджал губы и отвернулся. Он сделал выговор Майрыну за разбросанные в беспорядке прутья, погрузил полученные корзины на тележку и удалился. Пора было двигать на рынок – согласно предсказанию астролога, продавать корзины сегодня следовало после полудня и до трех часов дня, после чего нужно было сделать перерыв – но перед этим следовало перекусить. Корзинщики принялись расспрашивать Вийона о том, как вышло, что он потерял жилье, и волей-неволей ему пришлось рассказать о ссоре с женой. Огис посмеялся, достал нож и стал нарезать помидоры, время от времени бросая фразы о том, что строптивую бабу нужно как следует проучить. Майрын, принесший с собой несколько огурцов, поменял один на помидор Огиса, а еще один – на лепешку Флеба.

– Так вот почему ты сегодня пустой, – посочувствовал Флеб. – На, держи.

Он отдал товарищу одну из двух оставшихся лепешек, а последнюю съел сам, похрустывая огурцом. Огис поделился с Вийоном двумя дольками помидора, показавшимися голодному бедолаге вкуснейшим и свежайшим царским лакомством – жаль только, что столь малым. Майрын молча жевал свою еду, никак не комментируя происходящее – спасибо ему и на этом.

Пообедав, Флеб и Вийон собрали свои корзины и отправились на рынок, а Огис и Майрын остались работать дальше. На восточном рынке у них была одна лавка на четверых, и товары свои они выставляли по двое, меняясь каждый день: завтра свои корзины пойдут продавать Огис и Майрын, а Флеб и Вийон останутся работать.

Солнце припекало, краешек дна нижней корзины привычно царапал плечо, поднятые и напряженные руки, удерживающие пирамиду корзин, быстро начали уставать. На середине пути они остановились передохнуть и напиться воды у колодца. Чистой воды в перенаселенном городе было мало, а потому магнаты давным-давно скупили все лучшие колодцы и делали легкие деньги на продаже воды. На пересечении Козьей улицы и Полукружной водой торговала бабушка Энни – само собой, она не была хозяйкой колодца, а лишь работницей, приставленной владельцем следить за его товаром и собирать деньги – но решала, кому и сколько налить «в черную», именно она. Корзинщики останавливались здесь каждый день, получая чарку обжигающе холодной и вкусной воды, за это каждую неделю один из четырех товарищей отдавал бабушке Энни обычную среднюю корзину или небольшую изящную корзиночку. Напившись и поблагодарив торговку, Вийон отправился дальше, а Флеб задержался для того, чтобы Энни погадала ему по руке. Как правило, предсказания Энни были для Флеба благоприятны, смущало только то, что они зачастую противоречили друг другу: так, один раз она нагадала, что женой Флеба станет светловолосая и голубоглазая девушка, другой раз – что он женится на темноволосой смуглянке, у которой уже будут дети. Также обстояло дело и с другими сторонами жизни: один раз она нагадала, что богатство Флебу принесет удачный брак, а другой раз – что все свои деньги он заработает сам; один раз она сказала, что семью Флеба ждет в Дангилате преуспевание, а в другой раз – что ему предстоит долгая поездка, из которой в столицу Флеб уже не вернется. Трудно было верить предсказаниям Энни, когда они так сильно противоречили друг другу, но говорили, что много лет тому назад, в молодости, она некоторое время была любовницей одного из учеников Рубула Табра Хитола, знаменитого хироманта – и это обстоятельство также не следовало сбрасывать со счетов.

Вийон услышал крики еще до того, как повернул за угол, но не придал им большого значения – на улицах большого, перенаселенного города всегда найдется, кому поскандалить. Его беспокоила только сохранность корзин, груда которых, покачиваясь перед лицом, закрывала немалую часть обзора. Между тем, что-то происходило на улице, куда он вышел. Вийон сдвинул корзины еще дальше вправо, и даже развернул корпус таким образом, чтобы получить лучший обзор. Много людей, некоторые из них свистели и улюлюкали, кто-то куда-то бежал, некоторые смотрели или показывали в дальнюю часть улицы – что там происходит, разобрать было никак невозможно. Уже собираясь сделать следующий шаг, Вийон вдруг заметил в пыли несколько тусклых кружков – и замер. Все в точности так, как в его сне, только монеты блестели не так ярко. Он сделал шаг, другой, поставил корзины на землю и протянул руку, чтобы поднять находку. Не может быть! Полновесный серебряный сикталь – столько, сколько сам Вийон мог бы заработать за полгода напряженного труда, не тратя деньги ни на что, даже на еду, а только откладывая полученное в кубышку. И вот еще один сикталь… два рикталя – большие медные монеты, равнявшиеся одной двенадцатой или одной тринадцатой серебряника – смотря где менять. А вот еще россыпь талей…

Звонкая оплеуха на мгновение оглушила Вийона и повалила его на землю. Кто-то стал пинать его и орать, толпа вокруг гудела, теперь пальцами показывали уже на Вийона. Что происходит? Он закрыл голову руками, защищаясь от ударов и только теперь смог разобрать крики избивавшего его человека:

– Шакал и сын шакала! Чтоб ты сдох и дети твои сдохли до седьмого колена! Сын больной ослицы с гнилым нутром, которую через задний проход покрыл Крысолов! Крысиный отброс, гнилье, сын шакала!

Гневные оскорбления перемежались с ударами. Вийон не мог вымолвить и слова.

– Э, что ты его бьешь?! – Раздался голос Флеба. Избиение прекратилось – кажется, Флеб оттолкнул гневливого человека или же встал так, что тому сделалось неудобно избивать лежащего. Осторожно приподняв голову и слегка разомкнув пальцы правой руки, защищавшие лицо (в левой он по-прежнему крепко сжимал подобранные деньги), Вийон увидел пожилого мужчину с пышной бородой, в которой темные участки обильно перемежались с сединой. Мужчина был одет как торговец, и, по видимому, таковым и являлся – во всяком случае, в сновиденье Вийона он был именно торговцем. Разодранная мошна на поясе также красноречиво свидетельствовала о том, почему он считает рассыпанные в пыли деньги своими.

– Вор он! Шакал! – Орал пожилой мужчина, пытаясь обойти Флеба для того, чтобы снова добраться до своей жертвы и продолжить избиение.

– Что он у тебя украл? Успокойся! – Флеб продолжал закрывать товарища. Вийон медленно поднялся. Болела разбитая губа и все еще от полученных оплеух гудела голова.

– Деньги мои украл! – Сейчас акцент в голосе торговца сделался более различим, чем раньше. – Я знаю как они делают: один хватает и бежит, другой собирает! Где стража? Пусть в яму его посадят, сына ослицы! Пусть там сидит пока все не отдаст!