Бродячий цирк (СИ) - Ахметшин Дмитрий. Страница 3

Я не возражал.

Марина забралась в фургон следом за Акселем, и я прислушался к голосам:

— Мы не можем его так просто забрать из приюта. Его же начнут разыскивать!

— Мало ли детей бегут из приюта? — я почти увидел, как Аксель пожал плечами. — Если мальчик действительно хочет оттуда сбежать, он убежит и без нас, рано или поздно. Так что пускай лучше остаётся, мне не помешает помощник.

— Не беспокойся, если уж ты действительно понравился патрону — а ты понравился, такое ещё ни с кем на моей памяти не случалось! — то сможешь вить из него верёвки, — успокоила меня Анна. — Ты и правда хочешь уехать с нами?

Я кивнул. Путешествовать с настоящими бродячими артистами, что может быть замечательнее?

На холм вползали первые лучи солнца. Лагерь свернулся за каких-то двадцать минут, тюки и сундуки разместились в фургонах и автобусе. Я, совершенно ошалевший от всего, что свалилось на меня за эту ночь, бросился помогать, путаясь под ногами и норовя схватить то один, то другой ящик. Анна привела двух лошадей (Марс и Топтун, называла она их), вдвоём с Марой они запрягли их в повозки. Белую кобылку привязали на короткой узде к одному из фургонов.

Автобус представлял собой старенький «Фольксваген», настолько перелопаченный и перекроенный, что родной автозавод вряд ли признал бы дитя. Большая часть сидений отсутствовала, оставили всего лишь несколько спереди, на ту же свалку, очевидно, отправились половина стёкол и задняя дверь. Сзади между крышей и полом остался только низенький бортик, и дорожная пыль едва не перехлёстывала в салон. Так что получился как бы смешной тихоходный катер на колёсах, а задницу иначе как кормой называть не поворачивался язык.

Аксель запрыгнул на корму, свистнул, словно заправский капитан. На губах играла мечтательная улыбка. Казалось, что он хотел потянуться к облакам следом за косяком птиц или обнаружить в придорожной луже бутылку с картой сокровищ.

Все смотрели на него с умилением, как на любимого и непоседливого ребёнка. «Вот это наш капитан», шепнула с гордостью Анна. Я подумал, что такие порывы не пристали взрослому, но промолчал.

— Свистать всех наверх! У меня для вас хорошая новость, головорезы. У нас новый юнга. Его зовут Шелест, и каждый, кто его обидит, будет иметь дело вот с этим псом по кличке Мышик.

Анна хлопнула меня по плечу, мужчина, что спал в фургоне с тигром, весело подмигнул. Марина хмыкнула и принялась что-то рисовать на пыльном стекле.

Аксель тем временем представлял труппу. Уже знакомого мне мужчину звали Костей. Полноватого и загорелого мужчину, единственного, с кем я не успел ещё познакомиться, звали Джагит. Он обладал овальным и похожим по форме на яйцо лицом, на котором застыло выражение, сравнимое с угрюмыми горами и отрешёнными подземными озёрами. Из-под тюрбана выбиваются жидкие седые волосы, на подбородке аккуратная козлиная бородка. На вчерашнем выступлении Джагит (с абсолютно таким же выражением лица!) заклинал при помощи дудочки настоящую кобру и давал зрителям подержать за хвост удава. Мне он не очень понравился.

В автобусе обнаружились ещё и цирковые кошки — одна белая с голубоватыми кляксами, другая чернее ночи. Мышика они высокомерно проигнорировали, впрочем, наш пёс никогда не был охоч до кошек. Особенно до тех, которые не стремятся дать от него стрекоча.

Аксель два раза хлопнул в ладоши.

— Всё, отдать швартовы! Отчаливаем!

Я остался предоставлен самому себе. Мышик крутился под ногами, радостно взвизгивая. Меня совершенно не удивляло то, как легко он оставил родную конуру и каждодневную кость из столовой. Засиделся, бедняга, на одном месте, хочется размять лапы, посмотреть, как живут собаки воон за тем лесом и на каком языке они лают… А вот в моей голове роились тяжёлые мысли.

Я подёргал за рукав Акселя.

— Мне нужно вернуть велосипед.

Аксель посмотрел на меня, как будто в первый раз увидел.

— Какой велосипед? Возьми ты его с собой, место есть. Мы не будем тебя ждать, Шелест.

Но я помотал головой.

— Я быстро! Я вас догоню!

Секунду спустя я уже налегал на педали, в последний момент избегая встреч со стволами деревьев и уворачиваясь от веток.

Приют ещё спал. Шкатулка со снами, где я беспечно прожил четырнадцать лет, самозабвенно наблюдая цветные картинки в волшебном шаре телевизора. Я впервые понял, как хорошо бодрствовать, когда остальные спят, сидеть на крышке этой шкатулки, свесив ноги и вдыхая пахнущее мокрой листвой утро.

Велосипед остался лежать в сарае не пристёгнутый, заднее колесо ещё вращалось, а я уже был за забором, пытаясь поспеть по палой листве за собственным сердцем.

Корабль на самом деле не стал ждать юнгу, но двигался медленно, обтекая следом за щербатой дорогой дома и ныряя в арки. Я вскочил на подножку автобуса, чуть не слетел, когда автомобиль подпрыгнул на кочке, но был подхвачен смехом и тёплыми руками рыжеволосой Анны.

Костя за рулём насвистывал какую-то мелодию, Аксель улыбнулся мне уголком рта и снова задремал в сидении. Даже воздух вокруг него стал каким-то дремучим. Я вспомнил, что сам провёл бессонную, хотя и полную впечатлений ночь. За автобусом осторожно направляла лошадь Марина. На козлах последнего фургона сидел Джагит.

За окном проплывали окраины города, в котором я прожил всю свою сознательную жизнь. Даже не в нём, а так, на окраине, где-то на отшибе городской жизни, так что подружиться мы так и не успели. Махали рукой при встрече, но и только. Наверное, поэтому я встречал и провожал пейзажи за окном легко, как случайных знакомых, как нужных лишь для массы третьестепенных персонажей в книжках и фильмах. Проехали пустынную рыночную площадь, по которой гоняет бумажки ветер. Поросшие туманом и диким виноградом дома в два или в три этажа разлетаются к окраине на лоскуты огородов, на водонапорные башни и амбары…

Провожаемый петухами, бродячий цирк громыхал прямо в восходящее солнце.

Глава 2

О том, как нас встретил Краков, про выступление Бориса, про то, как я старался везде успевать, а ещё про волшебника и его башню

Утром следующего дня мы въехали в Краков. Наш караван показался мне дождевой каплей, попавшей в ручей… если не в реку. Вокруг, куда ни глянь, люди. Нельзя сказать, что Первый мой Большой Город произвёл какое-то особенное впечатление — просто я его именно таким и представлял, и знал, чего ожидать. Зато Мышик был потрясён до глубины своей собачьей души — столько людей в одном месте он видел в первый раз.

Аксель даже и ухом не повёл, когда сонный пригород с козьим блеяньем и изрыгающими едкий дым деревенскими грузовичками сменился узкими улочками города, так и продолжил сопеть под одеялом на своём сидении. Я же не сомкнул глаз всё утро, да и мои спутники заметно приободрились. Костя блаженно жмурился и курил. Анна, сменившая на козлах фургона Марину, здоровалась и перекидывалась словами с торговцами, спешащими мимо артистами, просто прохожими и гостями фестиваля. Марина в салоне автобуса сонно хлопала глазами и улыбалась. Я пожелал ей доброго утра и получил в ответ надменное: «Надеюсь, ты тоже выспался, ведь сутки предстоят не из лёгких, особенно для тебя…». Потом спросил у Кости:

— Анна со всеми общается, как будто всех тут знает. Вы так часто сюда приезжаете?

— Несколько раз в год, — ответил он. — Вон того толстяка в шляпе с пером зовут Джером, и у него просто отличный мёд. А вон и его грузовичок, видишь?.. Надо будет к нему сегодня заглянуть.

Костя махнул мужчине рукой, тот ответил ленивым кивком и спрятал в усах улыбку.

— А вот в том подвальчике — один из входов в гильдию картографов. К этим ребятам ходят не только за картами.

Он сделал эффектную паузу, и я спросил:

— А за чем ещё?

Костя сказал, понизив голос:

— Они знают всё обо всех. За денежку там можно узнать все, что хочешь об интересующем тебя человеке или месте в городе.